Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица. Том первый. Еще не вечер

Разомкнулся он нечаянно. Я время от времени подрабатывала перепечаткой всяких научных рукописей, причем клиентов мне сначала присылал Володя, а потом дело пошло «по цепочке». И дошло до появления в моем доме Валерия с кипой совершенно неудобочитаемых рукописей по каким-то философским проблемам. Работу я сделала быстро и качественно, он пригласил меня в кафе, я отказалась, конспективно изложив свое положение в семье. Через какое-то время Валерий принес еще одну рукопись (подозреваю, из старых запасов, для предлога) и билеты на балет для меня и Алешки. Третья рукопись сопровождалась… предложением стать его женой.

Сказать, что я обалдела, значит, ничего не сказать. Я настолько привыкла ходить по одному и тому же жизненному кругу, как старая кляча вокруг примитивного водонапорного сооружения, что ни о каких переменах даже и не мечтала. Валерий не клялся мне в любви до гроба и не предлагал своего сердца, просто предложил стать его женой, переехать к нему в практически пустую квартиру на Пречистенке и начать жить полноценной жизнью: ходить в театры, на концерты, просто на прогулки. И оставить супругу треклятую «распашонку» – пусть устраивает личную жизнь по собственному усмотрению, если не умеет ценить то, что имеет.

– А Алешка? – только и смогла пробормотать я.

– У меня есть возможность устроить его учиться за границей. Мальчик, безусловно, талантлив, а здесь пробиться будет трудновато. Ну что, согласны?

Я попросила на размышление три дня, после чего позвонила Валерию и сказала, что принимаю его предложение, но остается пустячная формальность: развестись с мужем. Почему-то у меня не было твердой уверенности в том, что он запрыгает от счастья при таком известии. И предчувствия меня не обманули.

– Идиотка! – орал мой драгоценный, – да тебя же просто зовут в бесплатные домработницы-секретарши. По совместительству – в бесплатные любовницы. Он же на двадцать лет старше тебя, он старик! Только тебя такой тип и может прельстить.

– Ты же меня не любишь, хотя старше всего на пять лет, – устало вздохнула я. – И при тебе я выполняю те же функции бесплатной домработницы. С любовницей, правда, напряженка, из этой категории ты меня давно выкинул. Мы чужие люди, неужели ты этого не понимаешь?

– Я просто убью этого типа! – с потрясающей логичностью ответил мой супруг.

– Не говори глупости, – отмахнулась я, – в тюрьму тебе не хочется.

– За убийство в состоянии аффекта много не дадут.

– Года три, тем не менее, отсидишь, как миленький.

Несмотря на очевидную драматичность ситуации разговор, в общем-то, начал меня забавлять.

– Тогда я убью тебя!

– Это надо делать сейчас. Ты как раз в состоянии аффекта. Тогда получишь года полтора, не исключено, условно. Но в предварилке все равно посидишь.

– С тобой невозможно разговаривать! – окончательно взбеленился Иван. – Он что, потрясающий любовник? Ты на это клюнула?

– Не знаю, – равнодушно пожала я плечами. – Не пробовала.

– Похоже, не врешь. Значит, польстилась на квартиру в центре. Помяни мои слова, это тебе еще аукнется. Наплачешься ты из-за этой квартиры горючими слезами.

Я промолчала. Интуитивно Иван угодил в точку: самым привлекательным моментом во всей этой авантюре для меня была именно большая квартира. Что ж, я не ангел, и определенная меркантильность мне тоже свойственна. К тому же я дико устала от вечного безденежья и зависимого положения: на те деньги, которые выдавал мне Иван, можно было только прокормить его самого. Все остальные расходы шли из моего кармана, а он, как легко догадаться, был отнюдь не бездонным.

В этот момент позвонил Володя: что-то ему понадобилось у меня уточнить. Трубку снял Иван и, не откладывая дела в долгий ящик, объявил, что я окончательно спятила, собираюсь разводиться и выходить замуж за какого-то старого богатого козла. «Богатый» – это были уже домыслы самого Ивана, я понятия не имела о финансовом положении Валерия, здраво рассуждая, что хуже, чем теперь, у меня с деньгами все равно не будет.

Машинисткой я подрабатывала потому, что в моем институте, в отделе научно-технической информации, платили не слишком много. Тогда-то Володька – спасибо ему большое! – и пристроил меня «халтурить» в издательство. То есть переводить невыносимо скучные тексты с английского на русский, но особого выбора у меня и не было. Зато не было и проблемы, на какие деньги купить новую пару колгот, пачку сигарет или даже что-то из косметики.

А вот когда выяснилось со временем, что все развалилось, что институт наш и сам по себе мало кому нужен, а уж тот отдел, где я трудилась – тем более, и меня быстренько сократили за ненадобностью, издательство, наоборот, стало частным, быстро набрало обороты и стало уже открыто издавать многочисленные переводные детективы и любовные романы.

Меня задействовали именно на детективах: с любовной лексикой и проблемами у меня наблюдалась явная напряженка, а описание погонь, перестрелок и прочих мочиловок удавались мне без проблем и достаточно лихо. Кстати, Валерий подобные мои занятия всячески поощрял и помогал, как добровольный редактор. Но я отвлеклась.

После разговора по телефону с Володей Иван куда-то уехал, причем часов на несколько, а, вернувшись, заявил, что я свободна делать любые глупости, доверенность на развод он подпишет хоть сейчас, только прежде нужно поговорить с сыном и выяснить его отношение к ситуации.

Много позже я узнала (от Алешки, кстати), что в тот день Иван ездил к Володе и тот сумел найти правильные слова о том, что разбитую чашку не склеишь, во-первых, а во-вторых, очень даже неплохо для разнообразия пожить холостяком, тем более что вокруг – масса красивых, умных и сексуальных женщин.

Разговора с Алешкой я побаивалась, но, как выяснилось, зря. Мое двенадцатилетнее чадо довольно быстро взвесило все плюсы и минусы, определило возможность учебы за границей, как «клевое», и сказал, что жить пока будет там, где его меньше будут доставать нотациями, потому что в остальном он одинаково нежно относится и к отцу и к матери. Ласковый теленок…

В общем, тогда судьбу мою решил тоже Володя. Смешно, но счастье, пусть и недолгое, я получила из рук человека, которого так и не перестала любить. Ох, судьбы человеческие, кто вас выдумывает? А может быть, он по-своему меня тоже все-таки любил? Или… и сейчас – любит?

***

Это было одной из его тщательно оберегавшихся тайн: неприязнь к людям вообще. Не к какому-то конкретному человеку или группе людей, а ко всем без исключения. Мужчины раздражали своей грубостью, тупостью и, в подавляющем большинстве – неряшеством. Женщины вызывали тихое бешенство пустой болтовней, отсутствием логики, корыстностью и дурным вкусом. Он ненавидел людей, но вынужден был с ними общаться. Он мог терпеть только очень немногих, крайне немногих, которые исхитрялись не раздражать, а хотя бы немного развлекать его, ни на миллиметр при этом не вторгаясь в его собственную жизнь.