Виктор Бондарчук - Победить, чтобы потерять

Перестали заглядывать в гости и варяги, матросы из совсем дальней части, называющие себя то боевыми пловцами, то диверсантами из спецподразделения. Раньше, говорят, от них никому житья не было. Все, как один, при усиках, что придавало им особенно наглый и бесстрашный вид, позволяющий безнаказанно все вокруг облагать данью. Они терроризировали всех, куда только могли добраться, чувствуя себя безнаказанно. Видно, все это поощрялось и прикрывалось их же начальством.

И тут они впервые наткнулись на непреодолимую преграду в лице новоиспеченного старшины роты радиотехников. Строев встал перед пятеркой боевых пловцов и, кривя в усмешке рот, с приблатненной хрипотцой спросил;

– Чего изволите, господа? Могу предложить полосу препятствий, рукопашку один к пяти, или просто драку.

Тем предложение сильно не понравилось. А вид этого «бурого» старшины говорил, что все это сказано не на ветер, не просто так, и за слова он свои отвечает. А обычно тихие и пришибленные радисты кучковались за спиной своего командира, нагло лыбясь. А тот через минуту добавил уже с угрозой:

– Если ничего не желаете из предложенного, то валите к себе, и побыстрее, и постарайтесь нас больше не тревожить.

В ответ презрительные смешки, мат и никаких действий. А когда Васек сделал шаг в их сторону, не мешкая, отступили, обещая, конечно, со временем разобраться и конкретно. Прошло две недели, но никаких разборок не наступало. То ли позабыли разведчики свои обещания, то ли желание все не наступало.

Служба катилась в спокойном русле. Правда, у курсантов возросли физические нагрузки. Утро начиналось с часовой зарядки, а день заканчивался полосой препятствий в полной выкладке. Да еще два раза в неделю десятикилометровый кросс, и тоже в полной выкладке. К холодам почти все справлялись с такими нагрузками, у матросов обозначился слегка молодцеватый вид.

Строев разменял второй год, впереди еще столько же. А вот тоска по свободе неимоверная. И что самое неприятное, кажется, ломаются отношения со Светкой, а он даже не знает, почему. Она сюда носа не кажет. После той больничной любви они еще ни разу не были близки, есть от чего дергаться. То она в Америку ездила, то ей некогда, то с бизнесом не все в порядке. А его каплей хоть по службе и не трогает, но в город не пускает, говорит, время еще не пришло.

На телефонные звонки у неё нет времени, кругом одни проблемы, их бизнес буксует. Да еще как-то брякнула такое, чем просто резанула по душе. Ты, мол, там прохлаждаешься, а мы тут за тебя горбатим. Вот когда у тебя случатся очередные неприятности, тогда мы все и примчимся тебя спасать.

Зачем она так, непонятно. Зачем бьет по больному? Знает ведь, что он сам себя клянет за это, а вот сыпет соль на рану. Да еще с этой дурацкой свадьбой, как будто не успеем, можно подумать, штамп в паспорте что-то меняет. Короче, все не так, как надо. Словно и не было тех незабываемых бессонных ночей, не было любви почти до потери сознания.

Командир прописался в городе, а ему все одно и то же: пока рано, послужи еще. Конечно рано, если сам по двое суток может не показываться.

Он вспоминает ту последнюю встречу, когда Светка приезжала перед самой командировкой в Америку, так сказать, попрощаться. Долго не задержалась, наотрез отказавшись прогуляться с ним по аллее, не захотела близости, даже не объясняя, почему. А возможность была стопроцентная, никто не мешал.

А совсем недавно привет передала через командира. Тот объяснил: случайно на улице встретились, точно как в анекдоте. Все, конечно, может быть, но его Светка по улицам не ходит, а обычно разъезжает на машине, и по сторонам не пялится – других забот хватает.

Он старается внушить себе, что все нормально, они с ней просто друзья-любовники, и он совсем не собирается на ней жениться. Подружка – женщина свободная, и поступает, как ей надо, ни у кого совета не спрашивая. Если встречается с командиром, это ее и только ее дело. Ее полное право устраивать свою личную жизнь.

Но одно дело рассуждать и убеждать себя, а другое – беситься и с ума сходить. Ведь на душе камень и тоска зеленая. А мозг точит шальная и совсем нереальная мысль: не рвануть ли в самоход. Так хочется увидеть свою маленькую подружку и все, наконец, для себя прояснить.

Но это глупая фантазия, он на такое не пойдет, не сможет подвести своих, с таким трудом его сюда устроивших. Надо постоянно давить на командира, домой надо вырваться законно, чтобы без суеты переговорить со Светкой. Пора разобраться, наконец, с этими любовными терзаниями, надо конкретно все расставить на свои места. Он ее понимает, не нравятся ей эти любовно-дружеские отношения.

Она и говорит открытым текстом – хочу замуж. И он, в принципе, не против, никогда же категорически от этого не открещивался. Но почему не подождать, ему же еще год служить. А может, это все к лучшему? Его пока точно не тянет к уютной семейной жизни.

Ведь он понимает: будет печать в паспорте, возможно, будут совсем другие отношения. Он просто не представляет, как каждый день будет отчитываться, где был, с кем, почему.

Видно, подружка все это поняла, все просчитала, и пошла на решительные меры, на полный, так сказать, разрыв. Это ближе к истине. Не зря с августа она не позволила к себе прикоснуться. Как бы там ни было, лучше все выяснить и не мучиться от неопределенности, пора выходить из неприятной ситуации. Жалко, если все так и есть, будет потерян близкий и надежный человек.

Они, наверное, никогда не смогут остаться друзьями, не такие они люди. Да и какая может быть дружба между парнем и девчонкой, когда все мысли, что у нее там под платьем, и как туда залезть. Партнерами – это еще возможно, когда над ними довлеет финансовый интерес. Да и то вопрос спорный.

Мысли опять стопорятся на Светке, неужели она замуж собралась? Вот будет коза, если за Игоря. А больше и нет никого на примете. Ведь их отношения расстроились после того, как она с Игорем познакомилась. Что он заклинился на этой теме? Свет, что ли, клином сошелся на единственной и неповторимой?

А может, вопрос вообще просто решается. Будет постоянная женщина, и не будет никаких терзаний. Горячее женское тело на всю ночь, мягкое и податливое. Вдруг и все страдания улетучатся. Вполне возможно такое, ведь кроме Светки у него никого и не было. Вот и маячит она все время в воображении. И ее понять можно, деловая гордая женщина. Задумала, решила, исполнила – это на нее похоже, ее стиль. Мол, не хочешь замуж брать, другие возьмут. Надо ему в город вырваться и что-то решать на месте, а то в голове винегрет из каких-то дурных мыслей, так недолго и «крыше» съехать.

Чтобы совсем не завязнуть в этой «теме», не сдаться на милость тоске и поздней осени, старшина правит службу, отведя ей все свободное время. А вот сны неотвратимо возвращают его на гражданку, на улицы родного города, к Светке, в одну с ней постель. И только команда «подъем» освобождает, возвращает в мир реалий и служебной суеты.