Борис Пьянков - Индок охотится за пауками

Он уже звонил по телефону увиденному на приклеенной к забору бумажке, но в лифтёры его не взяли, нужна была «корочка» об окончании курсов.

– Ты готов перейти на овсянку? – Иван Иванович за неимением собеседника приобрёл постоянную привычку разговаривать с котом. – Я курить брошу, а ты перестанешь лопать печёнку килограммами….

При слове печёнка кот поставил лапы на холодильник и вопросительно мяукнул, глядя на хозяина жёлтыми глазами.

– Не готов, вижу. А ведь мог бы мышей ловить!

Кот понял, что печёнки не дадут. Он свернулся в кольцо и закрыл глаза. Проблемы трудоустройства кота не занимали.

– Ну что же, придётся мне работать в школе! – Иван Иванович перелистал толстую трудовую книжку, вздохнул и отправился утюжить старенький костюм…

Началом его трудовой деятельности стало первое сентября. Директриса произнесла восторженную речь для жителей окружающего школу микрорайона, а Иван Иванович стоял в тамбуре у нерабочей двери входа и без конца крутил оглушительную музыку.

«Похоронен был дважды заживо…» – бодрая мелодия громко неслась из громкоговорителей, установленных на козырьке над парадным входом рядом с воздушными шарами и обвисшим трехцветным флагом. Несколько раз в школу звонили возмущённые пенсионеры и просили убавить громкость, – мощный звук насквозь пробивал тонкие стены домов, окружающих школу и не давал пощады никому.

– Ничего, потерпят, – сказала директриса, – день знаний бывает один раз в году!

Дома, после первого рабочего дня, Иван Иванович нашел на кухонном столе задушенную мышь.

– И что ты хотел этим сказать? – спросил он у кота. Но усатая морда Сильвера была, как и всегда, абсолютно невозмутима.

В должностные обязанности заместителя директора (или попросту, – завуча) входило множество дел: от организации общих мероприятий до составления огромного количества отчётов, для которых в школе вечно не хватало бумаги.

Без бумажки ты букашка! Этот принцип пустил у нас в стране такие мощные корни, что выполоть сорняк уже не представлялось возможным. Как же тогда будут кормиться многочисленные чиновники? Впрочем, Иван Иванович не роптал, и оформленные им бумаги ручейком вливались в бюрократический круговорот уже на правах документов.

Интересно, читает ли их хоть кто-нибудь? – думал он.

Работа с трудными подростками тоже была обязанностью Ивана Ивановича. В сложных случаях приходила женщина с усталыми глазами – инспектор по делам несовершеннолетних, в случаях попроще приходилось разбираться самому. В плане воспитательной работы для бесед с трудными подростками отводился четверг.

– Вася, зачем ты ударил Ерёмичева по голове? – грустно спрашивал Иван Иванович.

– Да он это… дурак! – быстро находил ответ виновный.

– Это же не повод! – возмущался новый заместитель директора, – если все начнут так делать, что тогда будет!

– Дураки переведутся! – отвечал находчивый Вася.

– Ну, уж нет! Если по голове-то бить, наоборот больше будет!

– Ладно, я больше не буду, – с готовностью отвечал тот, – по голове…

– Вот и хорошо, – Иван Иванович заносил результаты воспитательной работы в особую папку, – следующий!

Кто сказал, что школьные годы – счастливая пора? Неправда! Это сложнейшее для человека время. Когда первоклассник с ясной жизненной программой (Хочу быть космонавтом!) отправляется в школу, он напоминает маленькую рыбку, выпущенную из аквариума в море, изобилующее хищниками.

Попав в новые условия, ребёнок вынужден адаптироваться.

– Не то сожрут! – доверительно сказал как-то Ивану Ивановичу один пятиклассник.

А ведь верно, сожрут! Причём требовательная учительница, уроки и режим дня здесь не главное. Страшнее всего – сам детский коллектив, стая, в которой существует непростые взаимоотношения. Назначить «стрелку», устроить «разборку», – блатные понятия прочно закрепились в школах, перекочевав туда с экранов телевизора. Вот и приходится школьникам вместо учёбы думать о том, как не навлечь на себя немилость сильных и не стать мишенью безжалостных насмешек для остальных.

Хорошо учиться теперь не принято:

– Ты что, «ботаник»!? Бей «ботаников»!

А родителям всего не расскажешь! Они пожалуются учительнице, в классе все узнают об этом, значит, станет ещё хуже, чем было.

Ребенок растёт, его проблемы тоже. Нельзя выделяться из коллектива, надо быть таким же, как все, а лучше – «круче» всех. Здесь школьникам, безусловно, помогает русский язык. И вовсе не надо читать книги! Все и так знают слова, приближающие к вожделенной цели.

Говорят, что моряки часто и много ругаются. Этот стереотип может быть легко разрушен, если послушать простую беседу современных учеников. Правда, у школьников фантазия развита меньше, чем у представителей прославленной романтиками профессии, зато ругаются они гораздо чаще. Куда до них морякам!

Все курят, и ты куришь… Все взяли по банке пива и ты его пьёшь, даже если давишься поначалу:

– Ничего, братан, привыкай!

Многие потом всю жизнь отвыкнуть не могут.

Маршруты в школу и из неё надо выбирать точно, на этом пути школьника тоже могут поджидать неприятности. Могут отнять деньги, телефон, планшет, или спросить запросто:

– Ты за кого болеешь, за «ЦСКА» или «Спартак?»

Нельзя быть толстым, нельзя быть худым, хромым или заикой, нельзя отличаться от других ростом, – многим школа прививает пожизненный комплекс неполноценности.

К счастью большинство детей приспосабливается к школе, и выходит из нее с меньшими потерями, чем это можно было бы предположить. Остаётся только удивляться, что кто-то даже получает пятёрки и золотые медали.

Может быть, всем учащимся за окончание школы стоит выдавать медали, хотя бы бронзовые?

От детей Иван Иванович получил кличку «дядя Ваня». Положение его в школе оказалось непонятным – учительский коллектив, почти весь состоящий из женщин старше бальзаковского возраста, отнёсся к ставленнику директора настороженно. Новое начальство они не жаловали. Все ещё помнили старого директора, которого любили. Теперь даже недостатки его память бывших подчинённых превращала в достоинства. А тут подумаешь, новый зам! Надолго – ли? Во всяком случае, выполнять его распоряжения никто не торопился. Правы были древние – не дай Бог жить во время перемен!

Командовать Иван Иванович не умел, а может быть, и не хотел. Кабинета, положенного ему по должности, не нашлось, и потому обшарпанный стол поставили в неотремонтированной с лета учительской.

Уборщица сюда не появлялась, учителя в разгромленную комнату не заходили, справедливо полагая, что историю с ремонтом директриса затеяла назло непокорным. Лишь залётные торговцы – коробейники периодически раскладывали на единственном столе книги, бижутерию, духи, колготки и кружевное дамское бельё, отодвигая в сторону груду отчётов, с которыми не справлялся неудачливый замдиректора.