Владимир Горбань - Веселая повесть о прошлом и будущем

Вошел в домик, дверь оказалась не запертой. Но в домике он обнаружил не Максимыча, а совершенно неизвестного человека, низкорослого, пузатого, лысого и довольно пожилого.

– А где Максимыч? – поинтересовался Томин.

– А нету! Я вместо него, – весело ответил незнакомец. Я месяц назад этот дачный участок у Максимыча перекупил. А вы, я видел в окно – сосед?

– Ну, да.

– Тогда давайте знакомится. Меня зовут Егор Егорович.

– Володя…

– Очень приятно, Володя. С чем ко мне пожаловали?

Томин слегка замялся. Очень уж солидно выглядел его новый сосед. Вылитый генерал на пенсии!

– Хотите чаю? – спросил Егор Егорович.

– Нет, лучше водки! – сознался Томин.

– Водки не держу… – задумчиво произнес Егор Егорович. – А вот в картейки… В картейки я люблю переброситься! Не составите компанию?

Томин играл в карты как бог! Большего карточного шулера во всем почти миллионом Желтогорске было не сыскать. Играть с Томиным в карты, это все равно, что играть с Бобом Фишером в шахматы. Шансы на выигрыш нулевые при любом раскладе.

– А что, у вас карты есть? – обрадовался Томин.

– Так точно! Три новые колоды! – горделиво заявил Егор Егорович.

– А во что сыграем?

– А во что бы вы хотели?

– Да мне все равно!

– Может быть, в «очко»?

– Можно и в «очко»!

– На интерес, надеюсь? – глазки у Егора Егоровича азартно загорелись.

– Ну, не на щелбаны же! – усмехнулся Томин. В душе его запели соловьи. Вот уж повезло, так повезло. – Только у меня денег с собой нет, – сознался Владимир Васильевич.

– Это ничего! Это поправимо! Я вам в долг дам. По – соседски…

– Я только на секунду отлучусь, – сказал Томин. – Я тут с женой. Сбегаю, предупрежу ее и мигом назад.

– Я буду ждать, – радостно потирая руки, произнес Егор Егорович. Он был ушлым картежником, как и многие, кто родился и вырос в Одессе…

Уселись играть.

– Девятнадцать, – открыл Томин карты.

Егор Егорович набрал «очко» с двух карт!

– Ничего, молодой человек, не везет в картах, повезет в чем – то еще. У вас я, вижу, молодая интересная жена. Радуйтесь!

– А, может быть, того еще…

– Чего того?

– Ну, еще разок перекинемся.

– Еще разок?

– Ну, да.

– Так у вас же денег нет!

– А давайте я что – нибудь другое поставлю…

– Что другое? – заинтриговался Егор Егорович. – Часы?

– Жену! – выпалил Томин.

– Жену? – Егор Егорович с интересом взглянул на Томина. На лице у Егора Егоровича проступила весьма похотливая улыбка:

– Ты это серьезно?

– Вполне!

– Ну… давай… попробуем, – процедил Егор Егорович, нервно потирая вспотевшие руки. – Надеюсь, ты знаешь, что такое карточный долг?

– Вполне.

– Тогда по коням?

– По коням!

И тут Томину карта поперла!

– Двадцать!

– Очко!

– Еще. Еще. Еще. Перебор!

– Еще?

– Да! Себе!

– Очко!

– Очко!

– А у меня два туза!

Деньги у Егора Егоровича закончились. Он проиграл Томину огромную сумму. И был невероятно ошарашен. Последний раз его обыграли в Одессе на Старопортофранковской, 71 в 1970 году два заезжих фраера из Жмеринки…

– Ну, я пошел? – тихим виноватым голосом спросил Томин, распихивая деньги по карманам.

– Куда?

– К жене…

Егор Егорович от волнения даже раскашлялся. Проиграть такие деньжищи за какие – то полчаса!

– Погоди, – взмолился Егор Егорович. – Давай еще сыграем…

– В долг?

– Зачем в долг?! – смутился Егор Егорович. – Я сейчас, подожди, – и он метнулся к шифоньеру, раскрыл его и снял с вешалки милицейский генеральский китель.

Томин офонарел.

– Идет? – спросил Егор Егорович. – Продолжим?

– А это чей… китель?

– Мой!

– Так вы – генерал?!

– Да! Но я генерал – майор на пенсии!

Сначала Егор Егорович проиграл китель, а затем и фуражку…

Радостный Томин вернулся к жене.

– Где деньги?! – сурово спросила Лера.

– Какие деньги? – начал было валять ваньку Владимир Васильевич.

– Деньги живо сюда! – Лера уперла руки в бока.

Томин отдал все деньги жене. А было их мало – не мало, а его зарплата фотокорреспондента за три года работы…

– А это что? – Лера указала пальцем на генеральский китель.

– Пиджак.

– Вижу, что пиджак! Зачем он тебе?

– В гараж буду в нем ходить…

– Смотри у меня! Знаю я твой дурацкий гараж!

Владимир Васильевич сделал болезненное лицо и схватился за поясницу.

– Лера, что – то мне нехорошо…

– Переутомился?

– Наверное.

– Ну, поезжай тогда домой. Толку тут от тебя…

Томин быстро собрался, и пока Лера не передумала, рванул на автобусную остановку. Рванул он, как молодой сайгак, прихватив с собой генеральский китель и фуражку…

Но радость всегда неполная, если нет выпить!

На автобусной остановке Томин лихо загнал по дешевке какому – то толстому дачнику генеральский китель. Тут же сбегал в соседний ларек и купил три бутылки розового портвейна. Первый день отпуска складывался у Владимира Васильевича просто отлично! За остановкой прямо из горлышка и без закуски он опорожнил первую бутылку. И сразу захорошело ему…

Яркое лучистое солнышко продолжало радостно светить. Серафим Штопаный выскочил из редакции, на ходу застегивая свою черную демисезонную куртку. Он очень спешил. Кривой и Шляпа ждали его в условленном месте. И если быть конкретным, то Кривой и Шляпа дожидались Фиму в подвале одного из многоэтажных домов по улице Мичурина. От редакции это было недалеко, минут двадцать быстрым шагом.

Серафим уже не помнил всех подробностей, где и как он познакомился с этими интеллигентными желтогорскими бомжами. Приятелей у Фимы было неисчислимое множество, профессия к тому всячески обязывала…

Кривой выглядел лет на сорок пять. Был он высок, под два метра ростом, худощав, лохмат, глаз у него один сильно косил. Кривой довольно часто и весьма правдоподобно рассказывал всевозможные геологические байки и знал множество туристических песен. Ладони у него были крупные, рабочие. Однажды он заявил, что по отцу он литовец.

Шляпа был гораздо старше Кривого и в противоположность ему имел небольшой рост и непонятно откуда довольно внушительную упитанность. На самом деле его звали Константином Константиновичем, был он большим философом и действительно всегда пребывал в шляпе, оправдывая это тем, что у него очень нежная лысина. И летом его лысине жарко, а зимой ей холодно. Оставались еще поздняя весна и ранняя осень, времена в Желтогорске весьма температурно – комфортные, но, видимо, существовали у Константина Константиновича и другие причины не ходить с непокрытой головой. О себе Шляпа рассказывать не любил. Лишь однажды обмолвился, мол, однажды на охоте с дорогим Леонидом Ильичем Брежневым… И тут же осекся.