Андрей Константинов - Перезагрузка

…Хозяйкой квартиры, в которую столь бесцеремонным образом напросились гости, была (на минуточку!) судья Адмиралтейского районного суда Виктория Ивановна Устьянцева. В данный момент она стояла посреди роскошно обставленной гостиной, надменно скрестив руки на пышной груди. То была молодящаяся, породистая брюнетка лет тридцати пяти (плюс-минус макияж). Из предметов одежды на жрице Фемиды наличествовали роскошный атласный халат, диссонирующие с домашним обликом туфли-шпильки и многочисленные, отнюдь не бижутерные, цацки на перстах и вые. Приглушенный свет ночника и наглухо задернутые тяжелые портьеры придавали комнате интригующе-загадочный будуарный вид. Беглого взгляда хватало, чтобы понять – хозяйка не бедствовала. Уж не знаем: какие там нынче зарплаты у судейских работников, насколько они коррумпированы или, напротив, честны аки агнцы, ясно одно – судья Устьянцева жила в полном соответствии со словом Божиим. И слово это было – «ХОРОШО»!

…Виктория Ивановна молча сверлила глазами стоящих перед нею Купцова и Сергуньку. Последний, не выдержав «горгоньего» взгляда, сначала смущенно отвел глаза, а затем, не выдержав, и вовсе ретировался из гостиной. Якобы на помощь к своим. Леонид же в служивой своей профессии был калачом тертым и в специальном зеркальном щите, по подобию Персеевого, давно не нуждался.

– Послушайте, Купцов! Вы отдаете себе отчет в том, что ваши действия целиком и полностью подпадают под 31-ю главу УК?

– А вот «преступления супротив правосудия», уважаемая Виктория Ивановна, мне шить не нужно, – покачал головой следак. – Максимум посягательство на Федеральный закон «О статусе судей». К слову, безответственнейший, на мой дилетантский взгляд, закон.

– Дилетантский – это еще мягко сказано, – фыркнула Устьянцева.

– Во-во. Мне на днях опер знакомый жаловался: «Прикинь, я его колю – а он мягкий!»

На пороге гостиной возник раздосадованный Сергунька:

– Леонид Николаевич! Всё чисто!

– А может, под диваном пошукать? – высунулся из-за его спины Коваленко.

Виктория Ивановна отреагировала на это предложение с гримасой презрения:

– Сделайте такое одолжение. Заодно и пыль протрете. А еще советую проверить тумбочку под телевизором… Развлекайтесь напоследок.

– А почему напоследок? – не догнал мастер кувалды.

– А потому, что для всех для вас сегодняшний день службы – последний.

– Ну, может, оно и так… А может – и эдак, – вслух задумался Купцов.

Демонстративно не снимая грязных кроссовок, он ступил на мягкий ковер и, утопая в пушистом ворсе, подошел к необычного, заморского дизайна стенке-горке. Здесь, за матовым черным стеклом наметанный глаз Купцова профессионально выцепил тарелки с колбасной нарезкой и бутербродами с икрой. Один из бутербродов был надкушен. Поскольку такого рода предметы следовало хранить уж всяко не в гостиной, логично было предположить, что тарелки убраны сюда впопыхах, спрятаны от глаз непрошеных визитеров. Подтверждением тому являлись стоящие здесь же початая бутылка вина и два наполненных бокала.

Все правильно, все так и должно быть. Мышка-наружка клятвенно заверяла и божилась, что объект купил вино и проследовал именно в этот адрес. Вот только – где же сам объект? Неужто сиганул через окно, пока они волохались с дверью? Четвертый этаж. Хм… Ну теоретически оно, конечно, возможно…

Купцов решительно подошел к окну и рванул вбок тяжелую портьеру. За спиной отчаянно охнула судья, а за портьерой, словно в сказке про Буратино, нарисовалась балконная дверь.

«Идиот! Еще на подходе к дому, сразу мог бы сообразить, что балконы в доме располагаются именно на четных этажах».

Леонид повернул ручку, распахнул дверь, запуская в комнату снежно-пыльную морось, высунулся наружу и зычно скомандовал:

– Гражданин Городницкий! На выход с вещами!.. Давай-давай, Лёша, ходь сюды – погреешься! А то уже синий совсем!

Через несколько секунд в гостиную обреченно вошел обильно запорошенный снежком молодой, крепкий парень в тренировочном костюме. «Спортсмен» явно находился в состоянии легкого ступора, а потому даже и помыслить не мог о каком-либо сопротивлении. Да и какой смысл? От бойца с кувалдой далеко не уйдешь.

– Сергунька! Засылай Супонева за понятыми! – скомандовал довольный следак. Оперативник выскочил из комнаты, судья и Городецкий обменялись быстрыми тревожными взглядами, а Купцов с лукавым прищуром невинно поинтересовался: – Виктория Ивановна, у вас дети есть?

– Нет, – автоматически отозвалась Устьянцева и тут же спохватилась: – Это вы к чему?

– Да просто анекдот вспомнился. Не слышали? «Ваша честь, у вас совесть есть?» – «Совести нет, дети есть»… Но это, похоже, случай не про вас. Хотя… Может, вы собирались усыновить гражданина Городницкого?

Слегка оправившаяся от первоначального шока Виктория Ивановна купцовский сарказм по достоинству оценила: болезненно заглотив намек на разницу в возрасте, она наградила следака очередным испепеляющим взглядом:

– У вас будут очень большие неприятности, Леонид Николаевич.

– Возможно. Вот только надеюсь, они окажутся несопоставимы с вашими, Виктория Ивановна.

В этот момент у Купцова подал голос мобильный, и он, с огромным неудовольствием, но вынужденно ответил. На очен-но некстатишный звонок:

– Да… Я, слушаю… Кто?.. Здравия желаю, Сергей Степанович. Одну минутку, я перейду в другое помещение – здесь прием плохой…

Купцов дал отмашку бойцу Коваленко, дабы тот присматривал за сладкой парочкой, и торопливо вышел – сначала в прихожую, а затем на лестничную площадку.

Подальше от ненужных ушей:

– …Где нахожусь? В квартире судьи Устьянцевой. Что значит на каком основании? Мероприятие проводится в рамках розыскного дела в отношении гражданина Городницкого, подозреваемого в совершении убийства и находящегося в федеральном розыске… Что? Кем санкционировано? Персонально мною и санкционировано… Ку-уда мне засунуть свою санкцию?.. Извините, а обнаруженного в неприкосновенном судейском жилище Городницкого куда прикажете девать?.. Туда же?! Ну знаете! У меня за годы службы это место, конечно, неплохо разработано, но ведь не настолько!.. Что? Ну что вы, Сергей Степанович, я не дерзю… э-э… не держу… тьфу черт… – Разговор приобретал уже абсолютно неконструктивный оборот. А потому Купцов решил для себя, что настала пора «включить дурака»: – Алло, Сергей Степанович!.. Говорите громче! Здесь очень плохой прием!.. Вас не слышно! Алло!..

Купцов сбросил звонок и разродился вычурно-витееватой бранью. Невольно напугав ею поднимавшихся в этот момент по лестнице двух понятых, конвоируемых Супоневым.

– Леонид Николаевич, понятые! Начинаем работать? Или… или как?