Айгар Василевский - Первая жена

Снетков сложил и спрятал вырезку.

– Вы ведь хорошо знали Александру, да?.. Адам, я поясню. Мне о вас рассказала ещё в Москве одна её знакомая, может вы слышали, Рита, у неё небольшой SPA-салон… Она сказала мне, что вы были близким другом Витковской… У нее был ваш телефон.

– Знаю. Она мне звонила с Москвы. Говорила за вас.

Олег покосился в сторону нависшего слева полного официанта и отрывисто заказал яблочный фреш. Перевёл взгляд на загорелого Адама.

– Жарко тут у вас.

– В Риме в мае обычно уже жарко, – согласился Адам, – а это расследование ваше… это ваша собственная инициатива?

Олег чуть помедлил.

– Считайте, что собственная. Этот её бывший – человек весьма влиятельный и известный. О разводе их много писали… Витковской было всего 39. И с сердцем, насколько мне известно, у неё никаких проблем не было. С чего бы ей вдруг умирать? И, вообще, там есть ряд странностей.

Адам прищурился.

– А… Компромат, что ли на Лисовича ищете?.. Ну, так ладно. Если могу помочь, хорошо.

Снетков двинул по столу диктофон.

– У меня всего несколько вопросов. Таких… вполне обычных для такого случая. Александра ведь к вам относилась с доверием, да? Хорошо… Она не поддерживала после развода отношений с бывшим мужем? Ну, может, какие-то у нее оставались претензии…Какие-нибудь контакты можете вспомнить?

Адам, немного подумав, сказал:

– Претензий не было, точно. Ну, а насчет контактов – были от него два или три письма по электронной. Я знаю. По делу. И еще… Вот, может, вам интересно будет. Я Рите-то говорил. За два или три дня до…до того как…как ее нашли, к ней приезжал человек от мужа. Мы с ней должны были встретиться, а она сказала, что не может. Сказала, что вот, мол, приехал из Москвы. Вроде, один из тех, что приезжали их разводить.

– Адвокат что ли?

– Ну, вроде. Зачем на этот раз, не знаю. Мы с ней не успели. Через день я уехал снимать свадьбу в Пьяченце, и туда мне позвонили Евгения… И сказала…

– Кто это – Евгения?

– Знакомая Али. У нее дом в Остии.

Адам замолчал. Прищурясь, рассматривал свой пустой бокал. Олег кашлянул.

– Адам, вы говорили, у вас тут фотосалон. Вы фотографировали Сашу Витковскую?

По загорелой физиономии собеседника скользнула тень: что-то щемящее мелькнуло в глазах. До этого был весьма спокоен – со дня смерти его подруги прошло три недели. Медленно сказал:

– Да. У меня салон на Трастевере. Она любила, когда я ее снимал. Вообще, к фотографиям своим относилась ревностно. Но на моих выходила хорошо.

– Можете мне подарить парочку? Я заплачу.

Адам взглянул внимательно.

– Да ладно. Выберите там что-нибудь. Но в случае публикации укажите авторство. Такое условие.

– О чём речь.

Олег допил сок, и встал, выложив с маленьким стуком на стол монеты в 1 и 2 евро.

В узком переулке рядом с кафе они отыскали тёмно-синий Фиат-пикап. Выруливая на улицу «XX сентября», Адам вспомнил как бы между прочим:

– Да! Та самая Евгения хотела с вами встретиться. Я ей рассказал, что вы мне звонили с Москвы, и она захотела… думаю, вам полезно будет с ней иметь контакт.

– Что можете о ней рассказать?

– Ну, что… Женщина. Довольно таки богатая. Она была, наверно, единственной её подругой тут. И похороны её организовывала. Вместе со мной… В общем, лучшая подруга покойной… вот так можно сказать? Такая богатая вдова. Старше Али лет на 10. Живёт в Остии. Думаю, может что-то вам рассказать. Она Алю любила.

– Дадите её телефон?

Фотосалон на улице Трастевере размещался в двух просторных пыльных комнатах, и имел общий вход с нарядным кондитерским магазинчиком. Получив тугой пакет с фотографиями, можно было пересечь площадку и купить яблочный штрудель. Соседство с кондитерской дарило также салону чудный аромат корицы и кофе. За конторкой маленькая пожилая сеньора в очках вела обстоятельный телефонный разговор и на слова Адама «Чао, Луиза» ответила лишь энергичным кивком. Во второй комнате хозяин фотосалона достал с полки старомодный толстый альбом. В лице и в движениях его будто проступила тихая почтительность. Олег думал, что его усадят за экран.

– Тут фото её за три последних года, – сказал хозяин глуховато.

Олег придвинул стул и сел смотреть. Фотографии все были итальянские с великолепными видами, обслуживающими главную героиню. Но, как это часто бывает, когда кто-то тщательно отсеивает и отбирает сюжеты, отбрасывая безжалостно неловкие или невыгодные ракурсы, слишком живые выраженья лица, всякие моргания, облизывания, чересчур шалые или сонные глаза, образ той, что была в центре внимания фотографа – изящной гладкорусоволосой большеглазой женщины – казался на всех фотографиях одинаков. Но всё же фотографии были сделаны профессионально и с любовью, и лето на них (в основном лето) сияло и играло красками и цвело в глазах женщины. Фонтаны искрились с задних планов. Угрюмые колизеи и пантеоны выгодно оттеняли. Женщина была стройной, выше среднего роста.

Олег, наконец, поднял глаза и сипло сказал:

– Вот эту и эту… и ещё эту. Хорошо?

– Хорошо… А вы раньше её видели? Алю?

– Видел как-то… Кстати, Адам, а вы из Украины? С юга откуда-то?

– С чего вы взяли? Ну да, с Николаева. Уж 15 лет как здесь, такие дела.

– Вы мне обещали ещё телефон этой… Евгении.

– Да, сейчас найду… И ещё вот четыре фотки, – Адам извлёк из ящика стола тонкий конверт, – тут похороны Али. Может, пригодятся…

Римский вечер не принёс прохлады. Старинная брусчатка и свежий асфальт щедро делились жаром, накопленным за день. Облупленные фасады норовили обступить и зажать в душные тиски. На площадях, нагретых солнцем, дышалось не лучше. Фонтаны манили, но фонтанная вода сильно отдавала хлором.

Он добросовестно дошагал по указанным картой улицам до Колизея, и нашёл, поблуждав у входа в метро, ту точку, с которой была сделана фотография, подаренная ему последнем обожателем Александры Витковской. Потолкавшись ещё в толпе туристов, он купил и выпил бутылку с газированной водой, набрал дважды телефон Евгении (оказавшейся вне доступа) и отправился на метро до своей станции – Барберини. Посещать, пользуясь оказией, другие объекты из списка всемирного наследия, не было настроения.

На тесной улице Флавия он немного постоял, рассматривая здание, приютившего его скромный отель. Зданию было лет сто пятьдесят, не более. Отсюда он снова попытался связаться с вдовой русского происхождения, проживающей в Остии, но снова безуспешно. Адам вполне мог дать и неверный номер. В мелодии вечера ещё отчётливее проступила минорная нота. Со смутным тоскливым чувством можно было бороться с помощью доброго привычного средства – алкоголя. Были, правда, и другие варианты.