Елена Сперанская - Река жизни. Тривиальные рассказы

– Хорошо, я согласна оплатить ваши услуги с условием, что меня отпустят на свободу в ближайшие дни и разрешат общаться с родственниками, которые перешлют мне деньги для вас, – предложила Фатина вариант перемирия.

Она была вся в нервном напряжении.

– Гаагский суд отказался вас защищать, – перевел микрофон, вставленный в наушники.

– Ужасно устала ждать вас. В чем меня обвиняют? Пожалуйста, скажите мне конкретно? – спрашивала настойчиво подозреваемая, тон Фатины сменился на вежливую просьбу защиты своих прав от законных посягательств полиции. – Кто-то еще знает о моих просьбах?

– Пять лет назад вы, а точнее госпожа… – в микрофоне закашляли, пытаясь произнести правильно все буквы фамилии, – вы сдавали квартиру главному лидеру запрещенной в мире террористической организации, который скрывался на территории вашей страны. Об это доложило Федеральное бюро расследования преступлений США.

– Это не правда… Что? – переспросила женщина в недоумении, пытаясь воспроизвести в памяти события пятилетней давности.

– Вспомните. Я буду работать на вас, поддерживая с вами контакты, – заботливо сказала американка.

– Кто знал, что тот старик джихадист… – бросила на прощанье арестованная по статье связи с террористами.

Адвокат спокойно отсоединилась от нее и ушла. Целый день Фатина размышляла. Наконец поняла, о чем шла речь. Воспоминания как в тумане душили ее своей изощренностью и сарказмом. Тогда она пустила на временное проживание в свою комнату в многоэтажке пожилого мужчину за очень приличные деньги.

Тот подвернулся ей случайно на рынке, когда она самостоятельно развешивала объявление о сдаче жилья, чтобы сэкономить на государственных посредниках. К ней подошел такой грязный и замызганный старик, что она сразу от него отшатнулась. Но он, грубо сорвав объявление Фатины, написал ей английскими буквами на обороте того же листа: «Good». Она с неохотой повела его к себе в сдаваемую комнату. Там они поднялись на лифте, зашли в комнату. Соседей дома не было. Старик сразу разложил вещи. Из небольшого рюкзака достал ноутбук, лег на кушетку. Потом встал. Покопался за пазухой. Отвернулся, отчитал что-то. От него разило конским пометом. Он положил кругленькую сумму перед Фатиной и, улыбаясь, стал гладить Фатину по руке. Она еле отделалась от него таким образом.

Подробности она не помнила, но точно знала, что интимного контакта не было у нее с этим облезлым типом. Она потом подсчитала сумму. Оказалось, что старик аккуратно внес всю плату за три месяца с предоплатой.

Платил он регулярно, когда она приходила за деньгами, но никогда с ней больше не общался.

Она сразу решила, что он глухонемой и снисходительно относилась к его причудам. Весь год она жила без проблем со здоровьем. А потом «дорогой» постоялец съехал, а она продала эту злосчастную комнату очень выгодно через агентство.

Целый рой воспоминаний пронесся в ее больном мозгу, когда она ночью кляла себя за проделанную давным-давно глупость. За ней никто не приходил и не требовал платы за проживание. Дверь была глухая. На следующий день предприимчивый адвокат принесла анкету с вопросами обо всех подробностях того периода в интимной жизни Фатины.

– Но кто же мне об этом докладывал. Я ничего не знала о его прошлом и всем остальном, – подтвердила Фатина обвинение. – Вы мне верите? – спросила она чуть не плача.

– Итальянские власти тоже отказываются принять вас госпожа Фатина, – так адвокат стала кратко называть несчастную женщину, задержанную в качестве подсудимой. – Мы напишем опровержение, снимем с вас часть вины.

– Мне нужно вернуться на родину, – сказала подозреваемая членораздельно, вспоминая, что в таких случаях делают с преступниками.

– После суда, вас поместят в тюрьму. Оттуда по почте мы направим в вашу страну запрос. Возможно, они согласятся пойти с нами на контакт. Надо привлечь ваших близких родственников, – как могла, успокаивала адвокат, каждый раз появляясь в новом брючном костюме.

Поздравления юбиляра с присвоением ему звания Народный артист сыпались как из рога изобилия. Он сидел во фраке и белой бабочке в левом углу на авансцене, среди корзин с живыми цветами, а на столе стояла раскупоренная бутылка шампанского и фужер. Артист с увлечением декламировал и зачитывал совершенно новые поэтические произведения и отрывки из пьес. Иногда на экране возникали эпизоды из фильмов с его участием.

Прямо напротив него в зале ближе к сцене, держа мужа за руку, возвышалась статная фигура девушки. Она с упоением наслаждалась декламацией. Иногда ловила восхищенные взгляды зрителей на сцену, храня торжественное молчание. Юбиляр был ее бывшим поклонником, с кем ей пришлось побывать почти на всех спектаклях драматического театра.

Худо-бедно, а классических произведений хватало, чтобы нанять директора, охранников, обслуживающий персонал, билетеров, кассиров и распространителей. А труппа могла бы сыграть даже на открытом воздухе любой финал трагедии, драмы, а возможно и комедии Шекспира. Никому не хотелось омрачать свое одинокое странствие в мире сценического искусства.

Проводниками туда были умудренные опытом режиссеры, раздавая актерам роли направо и налево изначально уверенные, что ведущий состав совершит метаморфозу за неделю, озарив рампу своими талантами.

Кто бы из толпы не вопрошал о лишнем билетике на бенефис, все сумели проникнуть в зал. Мажордомом, в лице юбиляра, были сделаны неимоверные усилия, собрав всех своих прежних знакомых среди городской интеллигенции. Он гениально распорядился казной своего дарования.

– Я зачитал вам, уважаемые зрители, последний свой отрывок, который сочинил сам. Посвятил данный опус моей возлюбленной музе, – закончил артист свое выступление.

Он встал с кресла и демонстративно поклонился. Шквал аплодисментов огласил полный зал. Та самая красавица – муза артиста, кого так высоко превозносил счастливый юбиляр, подлетела к нему из зала с ярким букетом роз, вручила, волнуясь. Артист с поклоном принял букет. Он, покачиваясь, опустился опять в кресло.

– Покорно благодарю тебя, Зоя, – сказал он еле слышно.

Видно было, как с левой стороны зрительного зала, зрители побежали по проходу с букетами вслед за предыдущей поклонницей. Девушка вернулась на свое место, села рядом с мужем. Народный артист прозрачным взглядом обвел зрительный зал. На лице у него появилась испарина.

– Спасибо за признание, за любовь, – тихо сказал юбиляр. – Буду работать… – он запнулся.

Кто-то из присутствующих отметил:

– У него слишком бледный вид. Может быть ему плохо. Есть в зале доктор? Немедленно надо измерить пульс.