Илья Бушмин - Ничейная земля – 1. Возвращение в Яму

– Вам что, плохо? Может, помочь как-то…?

Катя посмотрела на говорившего. Молодое лицо. Она его знала. Халилов из убойного. Сейчас парень выглядел растерянным. Стараясь не поддаваться панике, Катя скользнула взглядом по рукавам собственной одежды. Мундир следователя СК. Она на работе.

Катя слабо качнула головой.

– Простите. Давление, наверное…

Как она здесь оказалась? Вызов? Давно она здесь? Она уже заходила внутрь?

В руках папка. Вспомнив про блокнот, Катя выудила его из кармана. Открыла на первой же странице – для удобства все использованные листки в блокноте она вырывала сразу же – и прочла собственные бегло нацарапанные каракули:

«Яма. Место преступления. Ты дежуришь».

Катя подняла глаза и теперь уже по-новому осмотрелась вокруг. В стороне стояли местные жители, угрюмо таращась на пришельцев в форме. Небритые мужики, одутловатые и мрачные, женщины с потухшими навсегда глазами. Невероятно. Ошибки быть не могло – она в Яме. Она знала эту улочку. Из той, прошлой, жизни.

Катя начала приходить в себя. Словно решив что-то проверить – это должно выглядеть именно так – она открыла папку. Медицинские перчатки, пустые бланки протоколов. Катя украдкой покосилась на Халилова. Он словно ждал Катю, чтобы двинуться внутрь дома.

Значит, вся работа еще впереди. Но Катя все-таки неуверенно шагнула к землянке. Старые рассохшиеся ворота с выломанной калиткой.

– Чей это дом, известно? – решилась она.

Ошибка. Халилов недоуменно покосился на Катю.

– Я… Я говорил уже.

– И что, – буркнула Катя. – Мне аплодировать нужно и закричать «бис», чтобы вы повторили?

Халилов пожал плечами.

– Хозяин дома уже пять лет в отсидке. За мокруху. Все это время дом пустует. Сегодня соседи увидели, что дверь в дом открыта. Решили заглянуть. А там – это…

«Это». Очевидно, Халилов так назвал труп. Иначе бы Катя здесь просто не оказалась.

Она вошла в заваленный помоями двор. Кто-то из соседей решил использовать пустующее пространство, чтобы выбрасывать сюда мусор. И даже не в черных пластиковых мешках для мусора. А как есть – прямо из ведра. Осторожно ступая по узкой дорожке, проложенной какими-то пионерами посреди стихийной свалки, Катя шагнула к старой и наполовину сгнившей входной двери. Она была выбита. Внутри Катю встретили облезлые грязные стены и характерный запах, который трудно с чем-то спутать.

Комната, заляпанные окна которой вели на улицу. Здесь уже работали двое криминалистов в полиэтиленовых одноразовых комбинезонах. Один расчехлял сумку со своим оборудованием, второй фотографировал что-то не полу. Халилов бросил ему:

– Комитет прибыл.

Криминалист кивнул Катя и посторонился, опуская фотокамеру. Увидев то, что находилось на полу, Катя невольно ахнула:

– Господи…

…Поляков любил солнце и жару. Когда от пекла днем спасает только кондиционер, а вечером на город опускается долгожданная прохлада – и тогда можно взять бутылочку ледяного пива и присесть где-нибудь на лавочке, чтобы просто насладиться моментом.

Но в этом году лето выдалось паршивым. С первых чисел июня над городом нависли тучи, дул зябкий ветер и постоянно моросил дождь, то ослабевая, то разряжаясь с новой силой. Прогноз погоды на ближайшие недели не предвещал никаких изменений.

Когда машина свернула в Яму и поползла по узким улочкам, едва проходимым из-за потоков грязи, Поляков невольно поежился. Водитель матерился сквозь зубы:

– Нах… машину мыл, е-мое. Грязь, грязь, грязь… Все остальное – что, отменили уже?

Поляков промолчал, хотя он и сам задавался иногда подобным вопросом.

В сером пространстве за окном всплывали редкие прохожие. Мужчины и женщины, пожилые или средних лет, все они были неухоженными, недружелюбными. Все смотрели волком на ползущий по грязи и рыхлым ухабам автомобиль с полицейской символикой.

Серый мир. Серое небо. Серые люди. Кто запихнул его, Полякова, в это место?

Рядом с Поляковым сидел молодой ППСник. Он нервно ерзал на сиденье.

– Ментов они тут не очень любят, судя по всему.

Поляков мрачно усмехнулся.

– Некоторые думают, что самое непригодное для проживания человека место – это бездушные, так сказать, бетонные коробки. Трущобы каменных джунглей. Но знаешь, что? Эти люди никогда не бывали в Яме. Любые трущобы – детский сад по сравнению с нашей Ямой.

Молодой ППСник поежился.

– Вы это… в Яме часто бывали?

Поляков пожал плечами.

– Доводилось.

– Я пару лет назад, еще до учебки, первый раз тут оказался, – ППСник говорил, чтобы заполнить пустоту. Чтобы не думать, где они. – Девушка у меня рядом с Ямой жила. Окна прям сюда выходят. Я пока ждал ее… Стою, а где-то в Яме толпа идет. С палками. И с факелом… С факелом, представляете?

Поляков улыбнулся.

– Перепугался?

– Не без этого, – признался парнишка. – Блин, сюда даже таксисты после семи не приезжают. Не то что в Яму, даже в соседние районы стараются после темноты не показываться.

Поляков не ответил, снова отвернувшись к окну. Яма. Черт побери, какое точное название для этого места.

– Тысячи домов на улицах, которых даже нет на карте, – сказал он. – Сколько человек живет здесь, никто даже не знает. У многих нет паспортов и вообще каких-либо документов. Это отдельный мир. Который старается не соприкасаться с нашим… Идеальное место для тех, кто не хочет, чтобы их когда-нибудь нашли.

…В комнате заброшенного дома в сердце Ямы, хозяин которого последние пять лет находился в колонии общего режима по обвинению в убийстве, находились скелеты трех молодых женщин.

– Все три жертвы – определенно молодые женщины, как можно судить хотя бы по их одежде, – медленно, неторопливо говорил судмедэксперт. Он знал, что Катя делает наброски его первоначальных выводов для протокола. – Ну и убиты, как понимаешь, в разное время. То есть, их совсем не одновременно сюда привезли, Катюш.

Она хмуро кивнула.

– Да. Повезло мне с дежурством сегодня.

Убранство комнаты представляло собой старый, примерно 40—50-х годов прошлого века, шифоньер на изогнутых ножках, два разломанных кем-то ветхих и гнилых кресла, а также трюмо с зеркалом в простенке между окнами. Зеркало было разбито, а одна из ножек трюмо сломана, из-за чего оно покосилось, и лишь оконная рама не давала трюмо рухнуть на скрипучий старый пол.

То, что осталось от первой жертвы, находилось у стены, в дальнем от двери углу. Тело уже превратилось в разваливающийся на глазах скелет, указывая, что с момента убийства прошел солидный срок. Провалы вместо глаз, один из которых был прикрыт жидкой прядью каштановых волос. На убитой были разорванная кофточка и спущенные до лодыжек джинсы, открывающие темную высохшую плоть. Вокруг иссохшей шеи скелета был обвит ремешок от сумочки.