Максим Кабацкий - Неизвестная история

Еда была не очень вкусной – было стойкое ощущение, что рыба была не первой свежести, а картошка – проросшей и старой. Есть, конечно, можно, да и в пище я не привередлив, но это всё очень сильно выделялось на фоне моего предыдущего городишки, что также отражало мне особенности этого рыболовецкого городка.

Прикончив суп и рыбу с гарниром, я перешёл к чашечке кофе – самое то, чтобы взбодриться и настроиться на последующую работу. Да и тут старина Гойрг не обманул – зёрна практически потеряли свой вкус, явно пролежав слишком долго, а весь аромат давно выветрился. Но было то, что было. Это и так понятно – большинство местных жителей, как я полагаю, предпочтут ядрёного «буревестника» – странной смеси сивухи Гойрга.

Потягивая не очень ароматную смесь чёрной консистенции, которая представляла собой что-то вроде бывших зёрен кофе, а также перегретого кипятка, я пытался сконцентрироваться на дальнейших планах и размышлениях. Это было довольно сложно сделать – странный вкус и непонятный аромат отвлекали всё внимание на себя.

Значит, надо отправиться в ратушу – надеюсь, она уже открыта, и там разузнать про приезжего «чудика». Да может, что интересное расскажут и про этого Леода. Ведь где должны быть в курсе всех новостей и событий, как не в местной пивнушке, либо в местной ратуше. В первой подадут информацию, так сказать, для контингента попроще, во второй – посерьёзнее и посолиднее. Но искренность здесь также может варьироваться – если местный пьянчуга тебе всю душу изольёт за стаканчиком хорошего эля, то чиновники будут поаккуратнее и поосторожнее в своих словах, чтобы не взболтнуть лишнего. Что же, первый взгляд я увидел, надо было идти и узнавать, так сказать, второй взгляд. Вторую, совершенно иную позицию.

Кофе я так и не смог допить – слишком уж безвкусное оно оказалось. Явно оно здесь было не в почёте. Подойдя к Гойргу, я дал ему несколько шиллингов – и ещё один, в качестве чаевых, хоть едой он его явно не заслужил. В любом случае, всегда нужно оставлять положительное мнение – репутация вещь довольно важная. Особенно, в моей работе. И неизвестно, когда мне ещё предстоит связаться с ним, чтобы узнать другие подробности.

Вне себя от радости Гойрг, чуть ли не расплываясь в комплиментах, начал меня осыпать благородными эпитетами.

– Гойрг, спокойнее – это просто знак вежливости, – начал утихомиривать его я, – если я вернусь к Вам позже, Вы мне поможете?

– Да, конечно, мой щедрый друг – всё, чем смогу помочь, обязательно помогу. – Убедительным тоном с нотками радости, словно маленький ребёнок получивший конфетку, заключил Гойрг.

Да, явно ему чаевые никто не оставлял. Хотел бы я посмотреть на того, кто бы рискнул сделать это. Да и зачем они здесь, в таком городке – от кого? С экономикой здесь, конечно же, настоящая беда.

На карманных часах было около семи часов утра. Выйдя из «столовой», я направился к ратуше. Что довольно интересно, так это то, что погода по-прежнему сохраняла свою стойкую солнечность, но при этом – и характерную туманность. Неужели нас сегодня ждёт спокойный солнечный день, без ливня, грозы и молний?

Идя по дороге к ратуше, я не встретил ни одной живой души. Город словно вымер. Что самое интересное – в море никто сейчас не плавает. Где же все? Сидят по домам и спят? Возможно, ведь можно использовать подвернувшийся момент для отдыха и набраться сил перед тем, как всё уляжется. Но что за поверья то такие? Ведь эта трагедия произошла не несколько дней назад, а уже достаточно давно – прошло достаточно времени для того, чтобы всё утряслось. Почему все сидят и просто ждут? И самое главное – а чего ждать то?

Главный недостаток всех суеверий – стабильность наступления. Можно прождать достаточно долго, будучи заложником своих ложных убеждений и предрассудков, полностью отказавшись от каких либо изменений или действий. Особенно, подначивая себя такими вопросами, как: «Зачем, я же настрою всё это против себя?», «А оно мне надо? Мне и так хорошо», «Ну это же не правильно, так ведь?», и многими другими отговорками. В итоге, человек всю свою жизнь верит в ложь, и эта ложь делает его достаточно статичным, что обрекает его на стагнацию. Ведь развитие – это динамика, но никак не статика. Только в движении мы развиваемся. Стоя же на месте – деградируем. Человек сам себе копает могилу. А точнее, сам и становится могилой, ведь могила означает полную неподвижность и статику.

Проходя около церкви, я увидел первого живого человека на улице этого странного городка. Он был похож на пресвитерианского священника. Почему похож? Он подавал довольно странные внешним признакам поведения, не вызывая доверия с точки зрения того, что он является верным и преданным своему делу священником. Нехарактерные и несколько дёрганные движения, странная походка и выражение лица. Когда я только свернул на следующую улицу, где собственно и находилась сама церковь, он резко выпрямился и начал молиться. Словно делая это показушно, только завидев меня. Ладно, Бог ему судья, как говорится. Может мне, конечно, показалось, но да ладно, это всё-таки его дело.

– Здравствуй, сын мой. – Произнёс священник уставшим, словно отчаявшимся голосом.

– Доброго утра, отец. – Сказал я, как бы подыгрывая ему, решив посмотреть, что будет.

– Ещё один день без рыбного промысла… – начал он свой рассказ с некоторой тонкой настороженности, будто бы проверяя меня, – рыбаки гневаются и одновременно боятся морских чудовищ. Поговаривают, будто бы они виноваты во всех этих бедах.

Священник окинул меня своим скептическим и пронзающим взглядом, и уточняющим тоном заключил:

– Но ты не похож на рыбака, так ведь?

– Нет, я не рыбак – ответил я.

– Странно, – дёрнув от удивления бровью, словно что-то подметив для себя, заключил священник, – в последнее время в церковь днём и ночью толпой прут моряки – у страха глаза велики, сын мой. Приходят даже те, кого вера никогда не интересовала, даже не зная элементарных основ веры, но идут – идут за защитой. Ты тоже пришёл сюда, чтобы попросить господа нашего о защите?

Судя по всему он подумал, что я иду именно в церковь. Ну да, такое можно было предположить, так как поворот улицы выводит прямо на церковь, к её главным воротам. Такая картина повторялась не только с этой улицей – структура многих других, соседних улиц была схожа, и они, словно несколько аорт у основания сердца, сливались воедино, выходя прямо к дверям церкви. Довольно интересный и своеобразный дизайн города – если все дороги ведут в Рим, то здесь все дороги ведут прямиком к старинной церкви.

Священник был довольно старый, а его руки дрожали. Его покрытое морщинами лицо и весьма специфичный двуликий взгляд, как ни странно, внушали не только настороженность, но и некое сложно объяснимое, возможно, мнимое доверие к нему. Может мне показалось просто, что он специально принял такую странную молитвенную позу? Или от страху он просто дёрнулся, когда увидел меня выходящего на церковную улицу в такую безлюдную рань?