Линвуд Баркли - След на стекле

– Вы же смотрите новости, как все мы, так? Видите, что творится всего в часе езды к югу отсюда? Хотели бы, чтобы в Гриффоне стало происходить нечто подобное? Я думаю, наши копы делают все правильно, и я их действия одобряю. Но вот Берта Сэндерса больше волнуют гражданские права каких-то подонков, чем наше с вами право спокойно спать по ночам. Я подписал петицию. И даже не один раз. Подписываю ее в каждом магазине, куда захожу. А вы?

– У меня почему-то никогда не оказывается при себе ручки.

– Вы либо поддерживаете шефа полиции Перри, либо нет, вот как я это воспринимаю.

– У нас с шефом сложились несколько сложные взаимоотношения, – сказал я. Мне вовсе не хотелось продолжать разговор о политике. Я повернулся к его жене и осведомился: – Когда вы в последний раз видели Анну?

Она посмотрела на супруга, потом снова на меня.

– Вчера вечером я не слышала, как она вернулась домой, а утром, должно быть, рано уехала в школу…

– Анна не ночевала сегодня дома, – перебил ее Крис. – Ради бога, Глинис, перестань строить из себя наивную дурочку.

– Если она не возвращалась домой, то где же была?

– У этого парня. У Шона. Она проводит у него дома почти все ночи.

– А он живет с родителями?

Родомски кивнул:

– Такое впечатление, что им это кажется нормальным. То, что девушка живет в грехе с их сыном. Фактически поселилась в его спальне. Я в шоке.

– Живет в грехе, – передразнила его Глинис. – Ты словно явился из прошлого столетия!

– Мне нужен номер сотового Анны, – обратился я к ним обоим. – И адрес Шона Скиллинга.

– Я могу дать вам ее номер, но точно не знаю, где живут Скиллинги, – сказала Глинис. – Хотя почти уверена, что вы найдете их в справочнике.

Она продиктовала номер, который я занес в свой блокнот.

– Они вместе учатся в школе?

Глинис кивнула:

– А у Шона есть своя машина.

– Что за машина?

Она беспомощно посмотрела на мужа.

– У него пикап, – сообщил он. – Скорее всего, «форд». Знаете салон «Форды» Скиллинга» на окраине?

Я знал.

– Это их фирма.

– А чем занимаетесь вы, мистер Родомски?

– Я – финансовый советник, – ответил он.

– Здесь, в Гриффоне?

– Нет, наш офис расположен на Милитари-роуд. – Он произнес «миллтри», как делали все в наших краях.

– Я, между прочим, тоже работаю, – возмущенно заявила Глинис. – Ухаживаю за ним и за нашей дочкой. Уж поверьте, это нелегкий труд.

– Одна из любимых вечных шуток Глинис, – устало прокомментировал Крис Родомски. – Она считает, что если что-то прозвучало смешно один раз, то будет звучать смешно всегда.

Я вручил им по своей визитной карточке.

– Если Анна приедет домой раньше, чем я ее найду, позвоните мне, пожалуйста. Хотя, может, к тому времени я уже смогу разыскать и Клэр.

Они взяли визитки, даже не удостоив их взглядами.

– Последний вопрос. Что это за бизнес, о котором вы упомянули?

– А? Что? – Глинис изобразила непонимание.

– В начале разговора вы спросили, не связан ли мой приход с бизнесом, который они затеяли. Еще упомянули, как предупреждали Анну, что у нее могут возникнуть из-за него неприятности.

– Это не имеет никакого отношения к Клэр Сэндерс, – встрял Крис Родомски. – Кажется, мы достаточно постарались вам помочь.

Они проводили меня до двери.

Направляясь к своей машине, я чуть отклонился от прямой дороги, чтобы взглянуть на их задний двор. Даже в наступившей темноте я рассмотрел несколько баков для мусора и старые ржавые качели. Должно быть, минули годы с тех пор, как Анна в последний раз на них качалась. Мне вспомнился дорогой костюм Криса Родомски, но дырка в носке. Прекрасная гостиная, но беспорядок на кухне. Ухоженная лужайка перед домом, но джунгли позади него.

И, как показалось, я понял характер хозяев. Они любили производить приятное первое впечатление, а потом, при более близком знакомстве, им становилось совершенно наплевать, что ты о них думал.

Когда она заезжает с работы проверить, все ли с ним в порядке, и завезти обед из ресторана – куриные крылышки «буффало» с жареной картошкой, – мужчина сидит в кресле, держа на коленях раскрытый автомобильный журнал.

– Не понимаю я смысла этих так называемых систем навигации, – говорит он. – Теперь они стоят чуть не в каждой машине. У меня никогда не было ничего подобного.

– Я слышала, и работают они не особенно хорошо, – отзывается она. – Ходят рассказы про одну идиотку, которая упрямо следовала указаниям навигатора и въехала прямиком в озеро.

Мужчина тихо смеется.

– О, пахнет моими любимыми крылышками. – Он берет пенопластовую коробку и открывает ее. – Выглядит аппетитно.

– Еще я принесла тебе много бумажных и влажных салфеток, – говорит женщина. – Постарайся не раскидать кости по всей комнате.

Словно это поможет. Он вечно роняет еду на пол и по углам. Примерно раз в неделю она пытается навести здесь чистоту, но разве мало у нее других забот? В комнате пованивает, однако она уже давно перестала обращать внимание на неприятный запах.

– Ты обдумала то, о чем я сказал этим утром? – спрашивает он, кусая крылышко и разрывая куриное мясо своими посеревшими зубами.

– О чем ты мне сказал этим утром? – переспрашивает женщина. Конечно, она все помнит – ей всегда заранее известно, как пойдет их разговор, – но, притворяясь забывчивой, выигрывает немного времени.

– О том, чтобы пойти на работу. Или хотя бы просто выйти из дома.

– Хватит об этом. Ты меня уже утомил.

Она собирает с его постели разбросанные журналы – автомобильные, «Пипл» и несколько номеров «Нэшнл джиогрэфик» – и складывает ровной стопкой на столике у кровати.

– Не думай, что если будешь спрашивать меня об одном и том же каждый день, то однажды ответ станет другим. Ты… О господи, у тебя вся простыня в хлебных крошках!

Мужчина говорит:

– Если тебя беспокоят трудности с тем, чтобы вывести меня из дома, то, думаю, по лестнице я смогу спуститься сам. Просто уйдет больше времени, и только-то.

– Проблема не в трудностях, – отвечает женщина. – И тебе это прекрасно известно.

Нечто, волновавшее ее еще утром, снова начинает ее тревожить. Где его тетрадка? Та, куда он делает записи трижды в день. Или даже чаще? Теперь она вспоминает, что не видела ее уже несколько дней.

– Где твоя идиотская маленькая записная книжка? – спрашивает она.

– Ты же знаешь, я делаю записи в ней только после того, как ты уходишь.

– С каких пор?

– Не помню. Просто записываю.

– Где она сейчас?

– Думаю, упала под кровать. А может, застряла между матрацем и стеной.

– Подвинься, и я ее найду.