Вячеслав Денисов - Ангел, жаждущий крови. Криминальный детектив

Валерий Яковлевич окинул меня таким взглядом, словно я занял у него миллион долларов и не собирался возвращать.

– Ты, Анатолий, мог совершенно случайно оказаться свидетелем преступления, – задумчиво произнёс он. – Теперь только ты один можешь пролить свет на это тёмное запутанное дело. Вот почему я так терпеливо выслушивал все твои бредни и сдерживал себя всякий раз, когда возникало дикое желание схватить тебя за шиворот и вышвырнуть вон из моего кабинета.

Филимонов поднялся из-за стола, подошёл ко мне. Он ещё раз заглянул в мои глаза, но, наверняка не обнаружив в них ни тени любопытства или сочувствия, озадаченно махнул рукой.

– У меня нет к тебе никаких претензий, – уставшим голосом, в который раз повторил Валерий Яковлевич. – Я и без тебя знаю, что твой дружок, находясь в нетрезвом состоянии, убил собственную супругу…

Почему-то мне показалось, что Филимонов специально тянул время. Вероятно, подобным образом он пытался вынудить меня допустить какую-нибудь серьёзную оплошность. В этом случае, он явно недооценивал мои умственные и артистические способности. Он наивно верил, что я могу расслабиться и на мгновение забыть о главной роли, где согласно сценарию, обязан постоянно изображать из себя умственно-отсталого человека.

– Я, хотел с тобой немного пооткровенничать, не особо рассчитывая, что от нашей встречи будет какая-то ощутимая польза, – добродушно признался Филимонов. – В глубине души всё ж таки подспудно надеялся, что ты поможешь мне разобраться в этой запутанной ситуации…

Он натянуто улыбнулся. В уголках его проницательных глаз появились мелкие морщинки.

– Теперь я вынужден признать тот факт, что мои надежды на твою помощь были напрасны, – огорчённо произнёс он. – Ты, к сожалению, действительно умственно отсталый больной человек. Вокруг себя ничего не видишь и не слышишь, словно закоренелый наркоман, впавший в прострацию.

Валерий Яковлевич вновь грузно опустился в кресло и, облокотившись о рабочий стол, всё тем же уставшим, но сдержанным голосом спросил:

– Ведь ты, Анатолий, не станешь отрицать тот факт, что накануне разыгравшейся трагедии был у Григория Васильева и пропустил с ним пару стаканчиков водки?

– Угу-у-у… – протяжно пробурчал я, не отрывая заворожённого взгляда от потолка.

«И что я вожусь с этим недоумком?» – наверняка подумал Филимонов, но вслух деликатно попросил:

– Анатолий, пожалуйста, помоги мне разобраться вот в чём…

– Всё равно упадёт! – не разжимая челюсти, пробурчал я.

– Кто? – не понял Валерий Яковлевич.

– Вон… – коротко ответил я, и медленным движением руки указал на потолок, где кверху лапками ползал небольшой паук, имеющий желтоватую окраску тела смешанную с бурыми пятнами.

– Зачем я тебя вызвал? – начиная терять всякое самообладание, вспылил Филимонов, но тут же снисходительно продолжил: – Понимаешь, Анатолий, там ребёнок погиб. Я бы хотел с твоей помощью…

– Полтора месяца… – отрешённым голосом, сказал я.

– Кому? – недоумённо спросил Филимонов.

– Гришкиной дочке!

– А… Мариночке? – понял он. – Да, полтора месяца ей было. Ещё и жизни-то не видела…

– Красивая, – промямлил я.

– Дети все красивые.

– Светлана!

– Какая Светлана? Ты имеешь в виду жену Григория Васильева?

– Всё равно упадёт…

– Кто?

– Паучок…

– Да чёрт с ним, с пауком! Никуда он не денется, – огрызнулся Филимонов. – Даже если сорвётся с потолка, всё равно ничего плохого с ним не случится. Он аккуратно спустится вниз на тонкой паутинке…

Успокоившись, Валерий Яковлевич попытался продолжить допрос, тщательно завуалированный под ничего не значащее дружеское собеседование.

– Пока локализовали пожар, от Мариночки почти ничего не осталось, – заявил он, и тут же спросил: – Ты хоть это понимаешь? Маленький ребёнок, тонюсенькие хрупкие косточки и бушующее пламя…

– Костёр сгорит. Серый пепел будет… – безучастно промолвил я.

– Будет пепел, будет… – согласился Филимонов и тут же добавил: – Только другого содержания!

– У речки хорошо… – протянул я.

– У какой речки?

– Там птички поют…

– Какие ещё птички? – почти вскрикнул он.

У Филимонова определённо появилось дикое желание схватить меня за шиворот и грубо вытолкнуть из кабинета, но по долгу службы он был вынужден терпеть любые мои выходки.

– Толя, ты лучше вот что скажи… – размеренно, произнёс он. – Когда твой дружок Григорий Васильев убил жену, Мариночка ещё была жива?

Я нехотя оторвался от потолка и, вперив в него холодный, лишённый всякого смысла взгляд, уклончиво ответил:

– В кроватке лежала.

– Спала, что ли?

– Не плакала…

– Может, ты видел, как Григорий Леонидович дочку порешил? – продолжал допытываться Филимонов.

– Гришка?

– Он самый, – подтвердил Валерий Яковлевич.

– Не-е-е… – протянул я. – Гришка любил Мариночку!

– Любил, говоришь? – недоверчиво спросил Филимонов.

– Светку бил… – опять отчуждённым голосом сказал я.

– Смазливая была, – подметил Валерий Яковлевич. – Фотографии видел. Не исключено, что Григорий Леонидович зачастую её ревновал.

– Не-ка…

– Что не-ка-а-а? – передразнивая меня, спросил Филимонов.

– Любил Мариночку! – уверенно заявил я.

– Значит, не убивал?

– Любил Мариночку!

– Так именно поэтому он оставил её в детской кроватке, когда поджигал квартиру? Чтобы, как цыплёнка…

– Не видел! Спать ушёл.

– Да-да… Конечно спать, – согласился Валерий Яковлевич. – Была полночь и, разумеется, ты очень сильно хотел спать…

Я непроизвольно заметил, как он нервно сжал кулаки. Не трудно было догадаться, что будь его воля, я бы давно захлебнулся собственной кровью. Неважно, что он был с виду хлипким мужичком, наверняка одним резким ударом мог выбить если не все, то половину моих зубов.

– Человека на твоих глазах убили! А ты, как ни в чём не бывало, спать завалился? Даже в полицию не сообщил… – пытаясь пристыдить меня, укоризненно произнёс он. – Да кто ж ты такой есть, после этого? Даже подходящего слова для тебя подобрать не могу…

Филимонов ещё раз вытер рукавом пиджака вспотевший лоб.

– Кто убил? – желая довести его до белого каления, переспросил я.

– Григорий Васильев, приятель твой, человека убил! Даже двух…

– Кого?

– Светлану Олеговну вместе с маленькой дочерью.

– Жену-у-у… – многозначительно ответил я, и снова уставился в потолок.

Паук, за которым я так долго и внимательно наблюдал, всё-таки куда-то исчез.

– Жена, по-твоему, не человек? – поинтересовался Филимонов.

– Жена-а-а… – словно откуда-то издалека, повторил я.

Поковырявшись в носу указательным пальцем правой руки, я поспешно сунул его в рот и бесцеремонно обсосал.