Рамазан Нагиев - Двойное дно. Убийства. Интрига

– Эмм, я хотела спросить, а у тебя есть какой-нибудь аудио проигрыватель? Может, музыку послушаем? А то кроме музыки, у меня почти нет возможностей развлечься.

– Вроде бы где-то у меня были колонки. Сейчас, я быстро в подвал и обратно.

Анна смотрела на меня с улыбкой, я вышел на улицу и зашел в подвал, вход в подвальное помещение у меня было только на улице. Я начал рыскать колонки, которыми не пользовался больше трех лет. Я нашел их, они лежали между сломанным холодильником и коробкой с инструментами. Они были пыльные, так что, когда я поднялся домой, первым делом я взял тряпку и протер их. Я спросил у Энн, какую музыку она предпочитает, на что она ответила, что она меломан и слушает любую музыку. Мой взгляд пал на полки с дисками, они лежали там в роли декорации, потому что я давно ничего не слушал. Я достал диски с музыкой, не знаю, что поставить, я спросил у Энн.

– Энн, а может, ты сама выберешь, что послушать? – Неуверенным голосом пробурчал я.

– Ну, давай. Надеюсь, у тебя есть что-нибудь стоящее?

– Сборник классической музыки, хиты двухтысячного года, последний альбом Майкла Джексона, хиты девяностых и все. Больше ничего нет.

Знаешь, не все так плохо, давай включай хиты двухтысячного года, послушаем, может, что-нибудь, да и узнаю, хотя мне в тот год мне было шесть лет, и я ничего не помню, что было до, но все равно хоть, что-то да вспомню.

Я поставил диск, первой песней была Melanie C – «I turn to you». Энн сидела и слушала каждое слово, она резко замерла и из-под повязки для глаз, потекли слезы. Я быстро подсел к ней приобнял.

– Что не так Энн, тебе не нравиться песня? Я выключу! – Я подтянулся к колонкам, Чтобы выключить песню.

– Нет, Квентин, все нормально. – Вытирая слезы, сказала Анна. – Просто эта песня мне напомнила один случай.

– Да песни имеют такое свойство. А что за случай? Ой, извини, конечно, в принципе, если не хочешь об этом говорить, можно и не говорить. – С натянутой улыбкой, пожимая плечи, сказал я.

– На самом деле, мне давно пора выговориться. В общем в двухтысячном году, мы с родителями ехали в Калифорнию на летние каникулы, чтобы отдохнуть. Я помню тот день, как будто, это было вчера. Я сидела в детском кресле, на заднем сидении, спереди были мои родители, за рулем была мама, а рядом сидел папа. Они говорили, что-то о политике или экономики страны. Я сидела и смотрела в окно, на фоне этого всего играла именно эта песня. Мои родители начали ругаться, мама не заметила, как дикая лань пробегала дорогу и остановилась прямо перед нами. Я не знаю, почему мама не задавила этого оленя. Мама резко повернула, и мы улетели в кювет. Дальше я ничего не помню. Когда я очнулась была кромешная тьма. Я пыталась протереть глаза, чтобы хоть что-то увидеть, но ничего не вышло. В палату зашел врач, сказал мне, что бы я лежала и не вставала. Я спросила у доктора, как он видит в такой темноте, в больнице, что свет выключили? Доктор вздохнул и сказал, что я слепа. Во время аварии, я получила сильный удар по затылку, тем самым у меня повредились участки мозга, отвечающие за зрение. Я сразу очухалась и вспомнила про аварию, вскочив с койки, я начала плакать и спрашивать, где мои мама и папа. Доктор сказал, что у них очень серьезные травмы не совместимые с жизнью. С этого дня, я перестала жить и существовать, было много тяжелых моментов в моей жизни, меня воспитывала моя бабушка, но, когда мне исполнилось пятнадцать лет, она умерла. В это время моя подруга Эмили и, ее родители согласились, что бы я жила у них. Эмили единственный человек в моей жизни, который заботиться обо мне. Хотя я и этого не достойна.

– Да, что ты говоришь, ты достойна многого, да твоя судьба не из лучших, но все равно ты должна жить дальше.

– Ты не понимаешь! Ради чего мне жить, у меня никого не осталось, кроме Эмили. – Прокричала Анна.

Я встал с дивана и пошел на кухню, в холодильнике, ничего не было.

– Не хочешь прогуляться? Еды дома нет. Сходим на охоту.

– Нет! Я буду тут!

– Хорошо, хорошо, не стоит горячится.

Надев куртку, я двинулся в сторону озера. С собой я взял ружье и сани. Через час я приволок на санях тушу оленя. К этому же времени прибежал Томми. Я спросил, нашел ли он машину, собака гафкнула. Я обрадовался. Если пес действительно нашел машину толстухи, то нужно взять ключи с ее кармана. Как можно без шумней, я зашел в подвал, далее, более резко спустился в свою комнату «С». Начал прощупывать карманы, девушка была холодная, и начинала разлагаться. Наконец-то я нашел ключи от машины. Я зашел домой, сказал, что Томми нашел что-то странное. Анна лишь резко повернулась в мою сторону и сказала, вдруг Томми нашел Эмили. Я выбежал из своего деревянного дома и пулей ринулся за собакой, мы пробежали около шести километров. Я заметил черный внедорожник. Побежал в его сторону, я проверил, подходят ли ключи, все подошло идеально. Одев перчатки, дабы не оставить отпечатки, я завел мотор с широчайшей улыбкой. Томми лаял, хотел, чтобы я открыл ему дверь. Я сказал лишь, что он может оставить шерсть в салоне, пес с огорченным лицом убежал в сторону дома. Я поехал и остановился в пятистах метрах от дома, дабы Энн не услышала рев мотора. Я выскользнул из машины и побежал к подвалу. Вытаскивать толстуху было невероятно сложно. Она весила около ста двадцати килограмм. Я посадил ее на переднее сидение и увез туда же, откуда и приехал. Заглушил мотор и бегом отправился домой. Туша оленя, которого я убил лежала возле входа, я, не обратив на это внимания, забежал домой.

– Квентин! Что произошло? Что ты там нашел? – Возбужденно прокричала Энн.

– Ну, знаешь. – На вдохе сказал я.

– Что? Что знаешь? – В истерике кричала слепая девушка.

– Я нашел черный внедорожник. Там была твоя подруга Эмили. – С дрожащим голосом проронил я. – Она пыталась уехать без тебя, она тебя бросила!

– Нет! Не может быть! Эмили никогда бы так не сделала! Я не верю в это! – В истерике и со слезами на глазах, Энн кричала.

Из белых как ее душа зрачков, лились слезы, падая на холодные доски моего пола. Внутри нее, умирал человек. Одно видеть, как умирает человек внешне, другое как душевно. Отныне, она стала одной из самых черствых людей, которых я встречал в своей жизни.

Я не стал успокаивать ее. В моменты, когда женщина вне себя, лучше вообще держаться от них подальше и не сметь трогать, а будет еще хуже. Она стояла у камина и плакала около трех часов, за это время, я успел посидеть полчаса рядом с ней, попытаться заговорить с Энн, разделать оленя и приготовить его. За это время Анна потихоньку успокаивалась и пошла в комнату, вытирая слезы со щек. Я положил все на стол как следует. Зашел в комнату, чтобы позвать слепую девушку на обед, но услышал лишь гонения. Выйдя обратно в зал, я взял тарелку и томатный сок и отнес в комнату к Энн. Если захочет, то поест. Анна, накрывшись одеялом, тихо хныкала. Сам я сел за стол, принялся к обеду. После всей трапезы, я взял сигарету и вышел перекурить. Люблю это чувство, когда после еды, можно спокойно покурить. Я смотрел на белый пейзаж, я смотрел со склона на пустой летний курорт. Зима близилась к своему концу. Докурив сигарету, я взял дрова и начал топить камин. Приготовил горячий кофе, взял книгу Франца Кафки, сидел возле камина, попивая свой кофе. Ближе к восьми часам вечера, я проснулся в кресле, в котором сел читать книгу. Я с полуоткрытыми, сонными глазами поволочил свои ноги в комнату Энн. Я начал открывать дверь, она неистовым образом начала скрипеть, я испугался, вдруг я разбужу рыжую девушку. Но она спала как мертвая. Я подошел поближе и укрыл ее одеялом.