Константин Сизов - Гомер против Одиссея. Расследование великой мистификации

Ведь не на час задержался. (Понимаешь, дорогая, приятеля по дороге встретил. Давно не виделись, вот и заболтались. Ну, ты же не будешь на меня сердиться из-за такой ерунды? Посмотри лучше, какую красивую серебряную заколку я купил для тебя по дороге у критского торговца. Она так украсит твои золотистые волосы!)

И не на день. (Понимаешь, дорогая, поднялся встречный ветер и задержал мой корабль. С ветром ведь не поспоришь! Посмотри лучше, какую красивую тунику я купил для тебя на острове Закинф…)

И не на неделю. (Понимаешь, дорогая, налетел внезапно шквал и порвал все снасти на моем корабле. Пока чинили…. Ну, не хмурься, милая. Посмотри лучше, какое прекрасное жемчужное ожерелье я привез тебе с острова Хиос…)

И не на месяц. (Понимаешь, дорогая… НУ, ЗАЧЕМ ЖЕ СРАЗУ ХВАТАТЬСЯ ЗА СКАЛКУ?.. Просто мы немножко заблудились… Такой туман с севера принесло, кормчий никак не мог определить нужный курс… Занесло нас аж в Ливию… Загляни лучше в этот сундучок с нарядами, там и купил, раз уж так вышло… Это все для тебя, любимая…)

И даже не на год. (Понимаешь, дорогая… Лучше посмотри с какой я добычей вернулся! Думаешь, так просто добывать добычу? Думаешь здесь за полдня управишься? А ты с глупыми вопросами… Я пока ванну приму, устал что-то с дороги, смою пома… дорожную пыль. А ты открой этот ларчик с драгоценностями… И вон тот большой сундук с нарядами… Да, и не забудь во-о-он тот короб – там серебряная посуда – гости от зависти лопнут, когда мы закатим пир по поводу моего возвращения… Это все для тебя, любимая, все для тебя, моя ненаглядная!)

Нет! За десять лет так просто не отвертеться! Тем более, что явился без сундучка, без ларчика, без какого-нибудь завалящего серебряного кубка. Словом – БЕЗ ДОБЫЧИ!

Но не таков был хитроумный царь Итаки, чтобы спасовать перед каверзными вопросами! За десять лет у него было время, чтобы подготовиться как следует.

И он подготовился!

Тут и начинается удивительный рассказ царя Итаки Одиссея.

Как вообще началась эта история? «Cherchez la femme», ищите женщину. А в данном случае и не одну, а целых трех – вот и разрушительное их действие возросло даже не троекратно, а раз в десять. И еще яблоко. На вид простое, а по сути – Яблоко Раздора. Кстати, у Гомера на тему предыстории и начала троянской войны (как и на тему ее окончания) информации – кот наплакал. А Вы часто видели рыдающего кота?

Попробуем восстановить события.

Богиня Эрида – ничего личного, работа такая, она ведь по должности своей на Олимпе числилась богиней ссор, скандалов и всяческих свар; к тому же ее, как обычно, на пир пригласить забыли (вот ведь глупые, сами на неприятности напрашиваются!) – подбросила в божественные чертоги обыкновенное яблоко. Обыкновенное-то оно обыкновенное, но на нем самым изысканно-пакостным образом Эрида собственноручно начертала такое слово: «Прекраснейшей». Ну, и кому же прикажете яблоко отдать? Кто есть самая-самая из всех и так самых прекрасных?

То-то и оно! Какая же женщина согласится с тем, что у соседки ноги стройнее и талия тоньше? Вот и сцепились между собой три олимпийские красотки. Это ведь не какие-нибудь нимфы-дриады, а весьма статусные дамы: Гера, супруга аж самого́ верховного правителя Олимпа Зевса (дамочка очевидно решила, что при такой должности мужа яблоко ей должны были сразу на блюдечке с голубой каемочкой подать), богиня мудрости Афина (которая в такой ситуации враз утратила весь свой хваленый здравый смысл) и… богиня любви и красоты – сама несравненная Афродита (ну, а эта-то чего? И так вроде бы красотой заведует. Не иначе, вспомнилось, как в детстве рыжей-конопатой дразнили).

Вот в сказках все проще бы решилось – спросили бы профессионального совета у волшебного зеркальца, и оно вмиг бы определило, кто на свете всех милее, всех румяней и белее. Но поскольку во все времена волшебных зеркал на всех не хватало, то три красотки весьма эмоционально начали оспаривать друг у дружки право съесть злосчастное яблоко. В конце концов, изрядно утомившись, решили: пусть их рассудит кто-нибудь со стороны. Мол, со стороны виднее. Сразу же обратились к Зевсу. Он на Олимпе главный – ему и решать. Только ведь недаром Зевс удерживал власть столько веков, несмотря на козни и интриги прочих небожителей. Мудрый был! А какой же мудрый мужчина будет в женскую свару встревать? Сразу смекнет – себе дороже выйдет. Тем более, что в этой сваре собственная супруга принимает самое непосредственное участие. То есть Гера, может, и рассчитывала на его поддержку. Но Зевс быстро сообразил, какую ловушку готовит ему злой рок – присудишь приз супруге – сразу же в семейственности обвинят и импичмент объявят. Присудишь другой богине – домой на глаза жене лучше не показывайся.

На самом-то деле это лишь упрощенная схема. Поскольку действительность еще кошмарней. Ведь Афина – родная дочка Зевса. И не от законной супруги Геры! Афродита по Гомеру – еще одна внебрачная дочь громовержца [2a. V, 131], а по Гесиоду, так вообще, – тетка! Поскольку родилась из пены морской от Урана-Неба (родного дедушки Зевса) [6. Теогония. 168—197]. А потому – хорошенько подумав, как может отозваться в такой семье неосторожное слово, – самоустранился великий Зевс от такой чести, – не достоин, мол, не компетентен по части женской красоты.

Пригорюнились три олимпийские красотки и… полетели со светлого Олимпа на землю.

Зачем?

Да ну, их, грубых олимпийцев, даже красоту женскую не в состоянии оценить. То ли дело простые смертные, для которых их красота – божественна…

И попали три красавицы (так уж как-то само вышло, хотя… не без некоторой «помощи» ненавязчиво сопровождавшего их бога хитрости и обмана Гермеса) прямиком в окрестности Трои (Илиона, как еще ее называли), города культурного и просвещенного. А, стало быть, троянцы должны и в красоте разбираться.

И приглядели-таки богини пригожего пастуха со свирелью-сирингой. К нему и отправились. Рассуди, мол, добрый молодец, кто на свете всех милее… э-э-э… как тебя там… Парис?..

(Откуда это имя и что оно значит? Какого-нибудь внятного мнения мы не нашли. Поэтому решили выдвинуть свое: Парис – это житель Париона. Был такой городишко на земле троянской.)

– А как это по-нашему будет, по-древнеэллински? Александр, говоришь?

(Это прозвище наш пастух получил, отбив свое стадо от разбойников. Что, кстати, показывает во всей красе нелепость довольно часто встречающегося перевода имени Александр – «защитник мужей». Не «мужей» защищал Парис, а баранов! Поэтому предлагаем – опять! – свой вариант: «мужчина-защитник». )

Добрый молодец, прямо скажем, растерялся. Все же не каждый день к пастухам богини наведывались, а тут сразу три. Да еще каких! Глаза разбегаются.