Александр Садыков - Прожи (гая) вая жизни

Декабрь обозначил свое присутствие сильными морозами. Через месяц мы должны были ехать на полевой выход. В перерывах между занятиями по воздушно-десантной подготовке и укладке парашютов, за казармой нас тренировали собирать и разбирать большие армейские палатки, вместимостью на 50 человек. На следующей неделе планировались прыжки из АН-2 (по-человечески, «кукурузник»). Это был мой четвертый прыжок. До этого, еще в учебке, удалось совершить два прыжка из АН-2 и один из ИЛ-76. Десантная мудрость гласит, если прыгал из АН-2, то ты парашютист. А если прыгал из ИЛ-76, то десантник. Свой первый прыжок я помню до сих пор очень ярко, во всех подробностях.

Ранний подъем в 3 ночи. Тогда мне казалось непонятным, зачем поднимать учебный батальон в 3 ночи, если прыгать он будет в районе обеда. Позже я понял, что это и есть часть тягот и лишений военной службы, о которых написано в уставе. Мы были в предвкушении своего первого прыжка.

Пролетело полтора месяца подготовки. Тренировки по укладке парашюта, отделения от самолета, висения на стапелях, как бы в небе, на стропах раскрытого парашюта. Солдат выпрыгивает из импровизированного АН-2, сооруженного из металла, группируется, как во время реального прыжка, сгибая ноги в коленях, держа их плотно вместе, и скрестив руки на груди. Левая рука на ремне запасного парашюта, правая на кольце основного. И пролетев полтора метра, при касании земли, громко считает: «501, 502, 503, кольцо». Импровизирует выдергивание кольца, «504, 505, купол».

Зачем вам это знать? Вдруг пригодится, никогда не знаешь, куда тебя забросит.

Главное – держать ноги плотно вместе, как при отделении от самолета, так и при приземлении. При выходе из АН-2 это нужно, чтобы стабилизационный парашют, полтора метра в диаметре, выходящий первым и вытаскивающий за собой основной купол, не запутался между ног солдата. А при приземлении колени и стопы должны быть вместе, дабы избежать травм.

Все эти мысли повторялись в голове, пока мы ехали на автобусе в сторону аэродрома. Опасения, что придется идти пешком из расположения части, не подтвердились. Больше всего волнения были связаны с тем, насколько правильно уложен парашют. Укладкой своего парашюта каждый солдат занимается сам, в паре с товарищем, которому так же вдвоем укладывают его парашют. Конечно, все под присмотром офицерского состава, в несколько этапов и тщательных проверок. Так что все должно быть в порядке. Прибыв на аэродром и разгрузив парашюты из грузовиков, мы принялись одевать эти единственные средства спасения на себя. Чем ближе приближался момент посадки в самолет, тем учащеннее становилось сердцебиение, дыхание – и обильнее потоотделение.

Самолеты взлетали и садились, где-то вдалеке в небе виднелись раскрытые парашюты бойцов других подразделений. Погода была что надо. Чистое голубое небо. Безветренно и безоблачно. Мы сидели на земле рядами по 10 человек, опираясь на рюкзак парашюта. Постепенно наш ряд приближался в очереди к взлетной полосе. Волнение усиливалось. Я вспоминал моменты из фильма «В зоне особого внимания», который стал культовым в нашей стране и после просмотра, которого многие мечтали о службе в ВДВ. Я пытался напевать главную музыкальную тему из фильма. Помогало слабо. Думаю, моя физиономия не внушала энтузиазма окружающим. Судя по их испуганным лицам, сослуживцы, как и я, уже начинали немного сожалеть о выборе этого рода войск. Данный момент напомнил мне волнение перед первым боем на соревнованиях по боксу. Лишь бы здесь закончилось благополучнее. Надо успокоиться. Так еще раз, «Лишь недавно учились, вы в классе десятом и часы проверяли по школьным звонкам, а теперь привыкайте, ребята, к десантным, продуваемым всеми ветрами войскам…», – напевал я себе под нос.

Привыкнешь тут!

Тем временем наш самолет сел на полосу и направился к нам.

– Борт! Встать! – Скомандовал командир взвода. Тот самый, что чуть позже будет радоваться моим победам на чемпионате бригады.

Мы друг за другом обошли самолет сзади, ветер от его винта, еще больше нагнетал обстановку. Теперь стало не просто страшно, а жутко, как при первом просмотре «Чужого».

Заняв места в самолете по весу, так как первыми выпрыгивали самые тяжелые, а последними выходили самые легкие, мы взмыли над землей. Я прыгал вторым. Теперь вроде волнение и страх отступили или просто привык к ним. Когда мы были на высоте 600 метров (именно такова высота выброски), командир прошел по самолету, осмотрел каждого. Стукнув меня по голове спросил:

– Все нормально?

Видимо, выражение моего лица вызывало у него недоверие.

– Все просто отлично! – соврал я, сотворив как бы уверенную гримасу.

Мимо прошел бортмеханик, оставив за собой смачный шлейф перегара. Надеюсь, хотя бы пилот трезвый, подумал я вдруг. Теперь захотелось скорее покинуть эту адскую машину. Чем скорее, тем лучше. Механик открыл дверь, предварительно пристегнувшись к крюку, и выглянул наружу. «Боже, зачем он это сделал?» – вспомнил я Создателя.

Шум ветра и двигателя оглушил меня. Посмотрев в проем двери, я увидел мелкие дороги, поля, разбитые на квадраты, крошечные деревья и сильно пожалел об этом. Лучше бы не смотрел. Механик закрыл дверь. Отлегло. Пройдя обратно в кабину пилота, он вновь щедро одарил нас перегаром.

Командир скомандовал пристегнуть карабины, стабилизационной системы. Загорелась красная лампочка, благо звук сирены не работал. Тут нас встряхнуло благодаря воздушной яме. Теперь очень сильно захотелось выпрыгнуть. Взводный открыл дверь. Движением руки показал нашему борту встать. Мы встали. Первым прыгал рядовой Ярославцев, мы звали его Ярик. Уроженец Сибири, здоровенный детина, с мощным басом и интересной манерой разговора. Он стоял передо мной у открытой двери, лишь шаг разделял его и бездну. Стараясь не глазеть в дверной проем, я смотрел на командира. Тот коснулся плеча Ярика, и только что стоявший передо мной двухметровый здоровяк, сделав шаг, исчез где-то под самолетом. Моя физиономия исказилась в удивлении и ужасе, рот искривился, глаза широко раскрылись. На моих глазах человека просто сдуло ветром, и он испарился под брюхом огромной машины. Ощутив хлопок по левому плечу и четко расслышав команду: «Пошел!», – я, сделав нетвердых два шага, третьим последовал за своим товарищем куда-то в неизвестность под пузо АН-2. Далее – словно дежавю. Кто-то выключил свет или мне показалось?

Месяц упорных тренировок, часы, проведенные на воздушно-десантной подготовке, этот отсчет «501, 502, 503, кольцо», который порой снился, – все выпарилось из памяти. Кажется, что если бы меня посадили в самолет прямо из поезда, на котором мы прибыли в часть месяц назад и толкнули бы в дверь на высоте 600 метров, произошло бы то же самое. Все забыто. Память отсутствует, мысли и интеллект тоже. Запасной парашют был лишним балластом, я бы все равно не успел его открыть, если что-то произошло бы с основным. Видимо именно для таких случаев умные люди придумали прибор автоматического открытия парашюта. Он срабатывает, через те же три секунды, через которые солдат должен выдернуть кольцо. Конечно, я забыл не только об отсчете, но и о существовании кольца и о необходимости открыть парашют. Спасибо прибору, он не забыл.