Людмила Мартова - В Коктебеле никто не торопится

– Надо же, – тихо сказала Полина, которая была под впечатлением от услышанного. – Такой маленький, тихий, мирный город. Все люди вокруг расслабленные, счастливые. Купаются, песни поют, джаз слушают. Но и здесь творится зло. А вся эта благодать не более чем ширма, занавес, за которым разыгрываются драмы жизни. Грустно это.

– Какая вы впечатлительная. – Никита вдруг взял ее за руку. – Не переживайте так, Полина. В жизни добро и зло существуют в этаком динамическом равновесии, как сказали бы химики или физики. Иногда побеждает одно, иногда другое. И вероятность совершения злых поступков здесь точно такая же, как и в любой другой точке земного шара.

– Да вовсе я не впечатлительная. – Она тихонько вытащила из его ладони свою. – Просто я постоянно нахожусь в боевой готовности, чтобы лицом к лицу встретить возможные неприятности. А здесь как-то расслабилась. Видимо, напрасно.

– Полина, невозможно все время находиться в боевой готовности, – серьезно сказал он. – Отдыхать тоже нужно, иначе натянутая в вас пружина когда-нибудь лопнет. Случившееся убийство или самоубийство, это уж следствие покажет, вас лично и вашу семью никоим образом не касается, а потому повлиять на ваш отпуск никак не может. Я уже жалею, что вообще при вас затронул эту тему. Так что давайте договоримся: пока мы оба здесь, вы будете расслабляться и отдыхать на полную катушку, а я буду в боевой готовности, чтобы в любой момент оградить вас от возможных неприятностей, если вдруг они появятся. Договорились?

– Нет, не договорились, – покачала головой Полина. – С какой стати вы должны обо мне заботиться?

– Как говорил герой фильма «Москва слезам не верит»: на том простом основании, что я – мужчина.

– Не-а, не работает. – Она слабо улыбнулась. – Там Гоша говорил это своей женщине, а я вам – женщина совершенно посторонняя. Кроме того, я не привыкла к тому, чтобы меня опекали. Вы не переживайте, Никита. Я сама справлюсь.

– Как будет угодно, – немного церемонно сказал он и отошел к своему лежаку. До обеда он больше не пытался с ней заговорить, что Полину слегка нервировало.

– Костик, пойдем сегодня джаз слушать? – обратилась она к своему соседу справа, чтобы заставить соседа спереди немного поревновать. Это было глупо, но она ничего не смогла с собой поделать.

– Прости, Полин, но я завтра на экскурсию в Ливадию собрался, мне в семь утра уже выезжать, так что сегодня я пас, хочу выспаться.

– М-м-м, – притворно огорчилась она, хотя на самом деле повторять вчерашние приключения ей совсем не хотелось. Сегодняшний вечер она мечтала провести на балконе своего гостиничного номера, вдвоем с книжкой. Писатель на своем лежаке даже не пошевелился.

«Пень дубовый», – огрызнулась она про себя, прекрасно осознавая, что в ее действиях напрочь отсутствует логика, впрочем, как и в мыслях. И с ужасом услышала свой собственный голос:

– А может, мне с тобой в Ливадию завтра махнуть, а, Костик?

– Полька, я бы с удовольствием, – засмеялся тот, – это было бы здорово, потому что я там уже сто раз был и смог бы тебе все показать, но я же не сам еду, а с экскурсией, на нее билеты еще три дня назад распродали. Так что на завтра мест в автобусе нет.

– А вы откуда знаете? – Писатель все-таки проявил свой интерес к их беседе. – Мне бы в голову не пришло любопытствовать, все места проданы или нет.

– Да сосед у меня тоже собрался, – с готовностью ответил Костик. – Я обмолвился вечером, что билет купил, он и загорелся. Ну, мы с ним у одной хозяйки комнаты снимаем. А потом пришел, говорит: извини, Константин, не судьба. Билетов нет. Кончились.

– Ладно, тогда в другой раз, – беспечно заявила Полина и, не удержавшись, добавила: – Вместе с твоим соседом.

– У вас так сильно развит дух коллективизма, – отметил Никита, отворачиваясь от Костика, к которому уже потерял всяческий интерес. Голос его звучал язвительно. Или Полине это только показалось.

От досады у нее даже красные пятна на щеках выступили. Надувшись, она отгородилась от людей книжкой, которую читала на пляже Оля. Сейчас сестренка самозабвенно плавала, поэтому книжку вполне можно было использовать для выстраивания барьеров, в том числе и внутренних.

Это были «Приключения Шерлока Холмса», которые сестра обожала и могла перечитывать до бесконечности. Полина уныло погрузилась в мир Генри Баскервиля, но едва продиралась сквозь строчки, даже не понимая прочитанного. Более современные события волновали ее гораздо больше, чем старый добрый английский детектив.

Сдавшись, она отшвырнула книжку и обвела глазами пляж в поисках торговки кукурузой. Приглянувшейся ей женщины не было видно, а у бредущего вдали старичка покупать ничего не хотелось, он выглядел таким немытым, что принимать из его рук еду было просто страшно.

Внезапно взгляд Полины упал на вчерашнего пьяного парня, который, опять шатаясь, появился на нижней ступеньке лестницы и как будто раздумывал, идти ли ему дальше.

«Снова пьяный в такую рань, – подумала Полина. – Вот до чего же в некоторых людях сильна тяга к саморазрушению. Сейчас опять усядется на самом солнцепеке и будет в воду лицом падать. А ты волнуйся».

Парень, словно услышав ее сердитые мысли, именно так и сделал. Нетвердой походкой подошел к берегу, неуверенно уселся, согнув ноги в коленях, положил на них сцепленные в замок руки, а на них склонил голову.

Наблюдать за ним Полине было неинтересно, поэтому она отвлеклась на более привлекательный для себя объект – писатель Никита встал со своего лежака и, не оглядываясь на нее, пошел купаться. Фигура у него все-таки была красивая, хоть и не без изъянов, и это обстоятельство Полину обрадовало, а вот то, что он на нее не смотрит, огорчило.

«Веду себя как третьеклассница, – рассердилась вдруг она сама на себя. – Можно подумать, мне есть какое-то дело, смотрит он на меня или нет. Я уже давно выросла из этих романтических бредней. У меня Серега, мне не нужны курортные романы, и этот писатель меня ни капельки не интересует».

Не успела она додумать свою победную мысль до конца, как вдруг послышался громкий возглас, почти вскрик, к которому тут же присоединился целый хор встревоженных голосов.

Переведя взгляд, она увидела, что пьяный парень упал-таки лицом в воду и лежит, не шевелясь, в набегающей морской волне. Две женщины, загорающие неподалеку, с ужасом смотрели на него, но не предпринимали никаких попыток помочь. Из воды к упавшему спешил на помощь человек, сквозь бьющее в глаза солнце Полина увидела, что это Никита, и порадовалась тому, что он такой неравнодушный. Вскочив с лежака, она тоже бросилась к парню, оказавшись возле него одновременно с писателем. Он, казалось, даже не удивился этому обстоятельству.