Людмила Мартова - В Коктебеле никто не торопится

Наблюдательная Полина успела обратить внимание на ее руки – тонкие, изящные с длинными нервными пальцами и тщательно наманикюренными блестящими ноготками. Каким-то особым, элегантным и в то же время хищным движением женщина запустила пальцы в свою гриву, повела сверху вниз, как расческой, откинула волосы назад, запрокинув гибкую белую шею.

Непонятно отчего, Полина решила, что она художница. Было в кошачьих движениях женщины что-то, наводящее на такую мысль. Никакого альбома или папки с рисунками при женщине не было, но Полина прямо видела, как она устраивается на набережной, у Волошинского дома, ставит переносной мольберт и начинает быстро набрасывать морской пейзаж, причем обязательно сангиной.

«Ей не по карману есть в таком кафе, – запоздало подумала вдруг Полина. – Надо бы ее предупредить, а то постесняется уйти, как я».

Однако бежать к столику незнакомки, к которому уже подошла официантка, было поздно. Женщина с ленивой грацией пантеры открыла принесенные ей большие листы меню, быстро пробежала его глазами и сделала заказ: греческий салат, двести граммов жареной барабульки, белую фасоль, тушенную с баклажанами и помидорами, и бокал красного вина. Ужин тянул больше чем на тысячу, но, судя по всему, художницу это нисколько не смущало. Полине стало смешно от своих мыслей.

Пялиться на незнакомку дальше уже граничило с неприличием. Залпом допив свой, уже изрядно остывший чай, Полина рукой сделала знак официантке принести счет. Его подали в маленьком деревянном бочонке. Это было стильно и довольно необычно, так что Полина поняла, отчего здесь такие цены – за выпендреж нужно платить.

Выйдя из кафе и мельком заметив, что художнице уже принесли салат, который она с аппетитом и ленивой грацией принялась есть, Полина повернула обратно. Летние вечерние сумерки уже спускались на набережную. Вдоль балюстрады зажгли желтые фонари, отбрасывающие на брусчатку причудливые тени, толпа на площадке джазового фестиваля становилась все плотнее, это Полина видела сквозь сетку забора, поэтому она ускорила шаг, прижимая к боку маленькую сумочку с телефоном и кошельком.

– Привет, ты на концерт или с концерта? – На остановившего ее долговязого, крепкого, довольно симпатичного молодого мужчину Полина уставилась с легким недоумением. – Да не смотри ты на меня так, – засмеялся он. – Мы сегодня на пляже вместе были. Я на соседнем с тобой лежаке расположился. Не помнишь, что ли?

Полина не помнила. Мало ли кто лежит на соседних лежаках! Как правило, до посторонних людей ей не было никакого дела, и, обладая природной наблюдательностью, она обращала внимание на то, что по какой-то причине вызывало ее интерес, выбиваясь из общего серого ряда. Художница в кафе выбивалась, а держащий ее за руку повыше локтя парень – нет. Руку она аккуратно высвободила.

– Да не пугайся ты так, я ж тебя не съем. – Парень снова засмеялся, обнажив великолепные белые зубы, такие ровные, что Полина невольно подумала, что искусственные. – Ты что дикая какая?

– И вовсе я не дикая. – Она независимо пожала плечами. – Я тебя на пляже не заметила даже. – Пренебрегая правилами приличия, она тоже обратилась к парню на «ты». По виду он был если и старше ее, то точно ненамного.

– Меня Константин зовут. Костик, – представился он. – Я тут уже целую неделю. Так что я так уже точно дикий. На пляже все сплошь бабки и дедки, не с кем словом перекинуться. А тут смотрю, ты появилась, молодая, симпатичная. Есть с кем скоротать вечерок в приятной компании.

– Ну, для этого я тоже должна убедиться, что компания приятная, – отрезала Полина. Язычок у нее был острый, и за словом в карман она никогда не лезла, так что Костик даже слегка оторопел от ее прямоты. – Но, в общем, против пляжных знакомств, – она сделала упор на слове «пляжных», – я ничего не имею. Но ты сразу имей в виду, что курортные романы в мои планы не входят. Я отдыхать приехала, а не приключения искать себе на пятую точку.

– Да ладно, я тоже не Дон Жуан, – рассмеялся ее новый знакомый. – Мне просто бы с кем-нибудь на концерт сходить, по набережной погулять. Ничего такого, что грозит приключениями.

– Вот это хорошо. Тогда сговоримся. Меня, кстати, Полина зовут, – представляясь, она чинно сложила правую руку лодочкой.

– Красивое имя, – кивнул Костик. – Ну что, по пиву?

Еще три минуты назад никакое пиво в ее планы не входило, но сейчас Полина представила запотевшую кружку с белой шапкой пены и судорожно сглотнула.

– С рыбкой? – уточнила она.

– А как же. – Он засмеялся, снова блеснув своими шикарными зубами. – Не бойся, я угощаю. За знакомство.

– Ладно. – Полина хотела было заявить о своем попранном равноправии, но вспомнила, как мама называла ее транжирой, и решила смолчать. – Куда пойдем?

– А в «Зодиак». Была там?

– Нет, мы ведь только вчера приехали, – ответила Полина, тактично умалчивая, что в ее планы по питанию входят исключительно столовые.

– Ну вот, заодно и посмотришь. Есть будешь?

– Не буду. – Полина благоразумно решила не объедать своего нового знакомого в первый же вечер. Выглядел он открытым и располагающим к себе, но его истинные намерения в отношении ее еще следовало прояснить. Недотрогой она не была и постоять за себя умела, вот только тратить ценное отпускное время на ненужное и тягостное выяснение отношений и постылое ухаживание ей было жалко.

Кроме того, дома оставался ее верный рыцарь Серега, в гражданском браке с которым Полина прожила два последних года. Серегу она не любила ни капельки, то прогоняла его прочь, то снова подпускала к себе, потому что других вариантов не было, а быть совсем одной, когда тебе за тридцать, вроде как и неудобно. Серега очень ей помог, когда не стало папы, поэтому последний год она терпела его присутствие рядом просто из благодарности.

В какой-то момент, когда Полина узнала, что беременна, она вдруг понадеялась, что все у них еще, может, и наладится, живут ведь люди без любви. Кроме того, Серега-то ее как раз любил, в этом она даже не сомневалась, а что ответное чувство никак не вспыхивало, так и бог с ним. Надежный, непьющий, любящий. Пусть целует, а она будет подставлять щеку.

Однако ребенок не родился, а Серега, когда она выписалась из больницы, не проявил должной печали по данному поводу. Ему нужна была Полина, а с детьми или без, не имело значения. Это равнодушие наполнило Полину отвращением, и она велела Сереге убираться из ее квартиры. Он съехал к своей маме, но продолжал с упорством идиота таскаться к ней вечерами. Выгнать его совсем у нее так и не хватило духу.

Иногда он даже оставался ночевать, но в такие дни Полина ныряла под одеяло и тут же делала вид, что крепко заснула. Спать с Серегой она не могла. Физически не могла. И понимала, что против этого уже не попрешь. Нельзя жить с человеком, к которому испытываешь телесное отвращение.