Алла Полянская - Фарфоровая жизнь

И все они просто были рядом, чтобы как-то поддержать его дочь – но Соня все равно была одна. Стоя у стеклянной стены палаты мужа и держась, как за спасительную соломинку, за руку Шатохиной, Соня просто смотрела на Дениса, не обращая внимания на людей, пытающихся отвлечь ее от страшных мыслей. Вот Инна не пыталась, потому что в ее голове эти страшные мысли бродят точно так же – а может быть, и пострашнее.

– Соня, послушай…

Соня даже головы не повернула – отец просто не понимал, что сейчас ее не нужно трогать. Вот Инна понимает, а отец – нет, как и остальные, потому что они нормальные люди, а они с Инной не очень. Хорошо, когда есть кто-то такой же ненормальный, как ты сама.

Молодая докторша за стеклом закончила брать кровь из руки Дениса и укладывала свои инструменты в лоток, стоящий на небольшом столике на колесах. Оборудование для этой больницы закупал лично Афанасьев, на пару с партнером и приятелем Марконовым. Они поставили перед собой цель постепенно обеспечить больницы города современным оборудованием, полностью отремонтировали центр экстремальной медицины, а лучшей лаборатории, чем здесь, не было даже в больших городах. И они с Марконовым гордились этим, но сегодня потраченные деньги должны принести пользу и самому Афанасьеву. В обычной больнице, каких тысячи по стране, его зять уже умер бы.

«Карма – смешная вещь. – Афанасьев смотрел на склоненную голову дочери, и сердце его сжималось от жалости. – Марконов встрял в меценатство, когда в этой больнице умирал сын его подруги, а я в это встрял просто так… Но всегда думал, что может статься, и мне эта больница сгодится. А ведь так и вышло».

Докторша собрала инструменты и вышла из палаты, мельком взглянув на собравшихся. Она заметно торопилась, и Афанасьев подумал, что лифт, который они с Марконовым установили в этом здании, самый современный, но не скоростной, к сожалению. Скоростные лифты в больницах устанавливать запрещено.

– Детка, с ним все будет хорошо. – Афанасьев беспомощно смотрел на неподвижную Соню. – Доктор, ей можно к нему?

– Сейчас, наверное, не стоит. – Доктору очень хочется хоть что-то сделать, но делать ему пока было нечего. – Пока лаборатория не дала ответ на наш главный вопрос, мы просто поддерживаем его, очищая кровь, неизвестно, какой препарат попал ему в кровь и как организм на него среагирует, а главное – в какой момент.

– Поэтому Денис привязан к кровати?

– Именно поэтому. – Доктор кивнул, радуясь, что его понимают. – Активность может вернуться в любой момент, но вернется ли так же сознание, мы не знаем, а потому должны принять все меры, чтобы пациент, очнувшись, не навредил себе или другим – неосознанно, конечно.

Афанасьев кивнул – доводы доктора показались ему здравыми. Страшно было осознавать, что нечто, чего они не видят, сейчас может разрушать мозг Дениса, и он вполне может вернуться совсем не тем человеком, которого они знали. И Афанасьев думал, что если выбор стоит между таким исходом и смертью, то смерть была бы предпочтительней. По крайней мере, для себя он бы выбрал смерть.

– Петровичу год до пенсии оставался.

Это обрывок разговора Виктора Васильева и Анжелики. Эти двое отлично ладят между собой, и Афанасьев всегда удивлялся долготерпению Раисы. Но если ты много лет замужем за полицейским, приходится мириться с его многочисленными и подчас самыми неожиданными знакомыми, либо же отношения не получатся. У Раисы и Виктора отношения получились отлично.

– Врагу не пожелаешь. – Анжелика вздохнула. – Рая, перестань плакать, еще Соня увидит.

– Она, бедолага, сейчас ничего не видит и не слышит. Хорошо, что Инка приехала, она имеет к ней подход. – Раиса высморкалась. – В голове не укладывается просто, как такое могло случиться!

– Работа у нас такая. – Виктор обнял жену. – Получая в мужья полицейского, получаешь весь пакет, так сказать. Соня это знала точно так же, как знаешь ты.

– Как будто ей от этого сейчас легче!

– Раечка…

Афанасьев видел, как нахмурился генерал. Он уже узнал генерала Бережного, о котором его зять отзывался с огромным уважением. Афанасьев как-то ради интереса навел справки – выяснилось, что генерал действительно образцовый служака, отличный следователь и просто хороший, порядочный человек, невесть как оказавшийся на должности, вовсе не предполагающей подобных качеств. К тому же Бережной сейчас здесь, и это многое о нем говорит.

– Что удалось узнать об убитых?

– Пока немного. – Виктор огорченно развел руками. – Времени было совсем мало, но общую информацию я собрал, а глубже копать поручил вот им.

Виктор кивнул на двух парней, которые явно были сейчас не здесь, отгородившись от мира наушниками. Генерал кивнул – очевидно, этих двоих он знал.

– Пусть и на жену копают.

– На всех копают, Андрей Михалыч, но нужно время.

Один из парней, подчеркнуто красивый блондин, оторвался от работы и взглянул на собравшихся немного затуманенным взглядом человека, который вынырнул из сна в реальность.

– Тут кое-что странное. – Он поднял вверх свою электронную игрушку. – Может, у Генки получилось что-то другое, но если судить по моему поиску, то…

– То такого человека, как Семен Валериевич Тобольцев, в природе не существовало. – Его напарник тоже оторвался от своего поиска. – Вообще.

– То есть? – Бережной вскинул брови. – Олег, объясни ты.

Блондин с явной неохотой вытащил наушники из ушей. Было заметно, что в виртуальном мире он чувствует себя намного увереннее, и Афанасьев покачал головой – каким-то образом выросло целое поколение, которому в виртуальном мире живется лучше.

– Дело в том, что рождение человека с такими данными зафиксировано. – Блондин поморщился, как от зубной боли. – Это был младенец, который родился недоношенным, прожил чуть меньше получаса и умер в Торинске, был там же и похоронен. Это старые реестры, и сейчас они существуют только в виде сканированных копий, потому их никто не поднимает – их не отцифровали должным образом, и старые страницы исписаны от руки, глаза сломаешь читать.

– Но мы глазастые, – самодовольно ухмыльнулся второй парень. – Нас просто так не проведешь, мы дочитались.

– Нас и не просто – не проведешь. – Блондин хмыкнул. – Этого парня не было в природе. Кем бы он ни был, его точно звали не Семен Тобольцев.

Молчание повисло в воздухе, как топор палача над шеей осужденного.

Тина проснулась от запаха кофе. Василиса, улегшись на живот, читала какую-то книгу, чашка с кофе стояла на прикроватной тумбочке, и Василиса казалась счастливой и безмятежной.

– Я тут книжку взяла. – Василиса отложила книгу и села в кровати. – Кашляла ты уже намного меньше, но лекарство пей все равно. Кофе будешь?