Владимир Органов - Персонажи Борисовой. Первая часть: Печаль бесполезна!

Как могли все врачи по очереди пытались успокоить Валерия, пока Полина находилась в реанимации. Ему объясняли что, каких-то значительных повреждений не обнаружены, все они носят характер легкой или средней тяжести, отсутствие сознания и нахождение их пациента в коме, считали даже за благом для её организма и способствующие её дальнейшему успешному выздоровлению. На самом деле, и даже самому Валерию было понятно сразу, что перспектива будущего его жены находиться на границе бытия, как такового. Сам главный врач больницы, что был подле него все это время, не смог его чем-то ободрить. И после всего ему сказанного в медицинских формальных выражениях, у Валерия, у самого чуть не случился удар. И его отхаживали заботливые руки старшей сестры-хозяйки, на долю которой так же выпала честь оборудовать палату для Полины. Валерий попытался было добиться перевода Полины в Москву, но после уговоров и долгой беседы, о том насколько это будет не безопасно в её таком положении, его уговорили оставить пока её тут, под тщательным присмотром, и предложили вызвать из Склифа светилу для консультаций. Валерий неожиданно как-то резко отошел, сказал что, да, что хорошо, пусть побудет так. Главврач дал ему успокоительных таблеток и пустил его наконец в палату к Полине, куда её моментально поместили, после всех неотложных в подобных случаях мер.

Теперь он держал её за руку, не отпуская, произнося свой монолог вдохновлено и трепетно, как наверно уже давно у него не получалось на сцене в своем театре. Конечно он не гениальный актер, но без сомнения чертовски талантлив, это ему говорили всегда и иногда, те кто говорил, оказывались правы.

– Прости меня, быть может я еще миллион раз буду просить тебя об этом, но прости меня сейчас, мне нужно, что бы ты меня простила именно сейчас. Я верю в тебя, и сожалею обо всем. Я всегда думал, что умереть лучше сразу, не мучая себя и других. Но сейчас я не могу представить себя без тебя. Сейчас я готов мучаться сколь угодно долго. Прости, что я мог тебя остановить, бросится в ноги, и не сделал положенного. Теперь нам вместе нужно бороться, нужно выкарабкиваться отсюда. Пусть врачи говорят, что неизвестно сколько на это уйдет времени и сил, но я знаю, ты справишься, и я тебя все равно люблю. Люблю даже больше, чем прежде. Ты слышишь? Ты меня слышишь, я знаю, ты способна меня услышать, даже в таком состоянии!

Наука медицина доскональная, но не точная. То, что Полина в коме могла услышать, можно лишь предполагать с разной степенью вероятности. Скорее всего ничего, поскольку все параметры жизнедеятельности её организма оставались стабильными. Другими словами Полина никак не реагировала на слова мужа. Она лежала прикрытая одеялом с перебинтованной головой, её руки лежали вдоль тела перепачканные зеленкой с прибинтованной трубкой, идущей от капельницы. Рядом с ней сидел Валерий, немного поодаль дежурила пока еще медсестра, готовая прийти в любой момент на помощь. Ей было еще всё это интересно и то, что в первый раз ей удалось увидеть живые, ну точнее полуживые, медийные лица из телевизора, и то, что будет, что рассказать дома и подружкам.

Ведь Валерий Ветлугин на взлёте своей артистической карьеры сыграл пару ролей в популярных советских фильмах и сейчас, вот не так давно, у него была большая роль в новом сериале. Его иногда узнают еще на улице, но всё реже, чем хочется любому артисту. Славы всегда до обидного мало, чем хотелось бы. В театре он теперь всё больше на вторых ролях. Герои-любовники не стареют – стареют артисты, которые их играют. Приходит момент сменить амплуа, а вот в нынешние благородные отцы не берут, хоть убейся.

Валерий вздрогнул от неожиданности, на его плечо легла рука.

– Валерий Петрович, вы бы отдохнули, я вас сменю!

Он повернулся увидел Алевтину Ивановну, их домоправительницу, её так в шутку раз называли в доме, но прозвища прилипчивы, и всем иногда нравилось её так нервировать, но сейчас было не до этого.

– Как хорошо, что вы добрались, Алевтина! Хотя я еще могу посидеть с ней.

Алевтина дородная, еще совсем не старая женщина, просто много повидавшая за свои шестьдесят, потянула за плечи Валерия, как бы выпроваживая его из кресла. Тот почти сразу поддался её напору, уступая ей место.

– Какой могу? Идите, поспите всю ночь здесь на ногах. Я привычная к такому, всех вас выхаживать. Давайте, идите, идите поспите!

Валерий пытался что-то пробормотать Полине на прощание, но забыл слова из пьесы, в которой его уже почти утвердили, но не дали почему-то сыграть. Там, где герой прощался в финале с героиней, так проникновенно и мужественно. Почему память настолько непредсказуема. Он сумел лишь произнести, что нужно, наверно, еще раз поговорить с врачами. Но домоправительница успокоила его.

– Все что могли, вы уже сделали. Не лезьте, я сама, кому нужно и сколько нужно дам. Здесь я разберусь!

– Зачем вы так Алевтина Ивановна?

Он укоризненно посмотрел на нее, а потом бросил взгляд на медсестру, получив восхитительную долю внимание публики, вышел в коридор.

Алевтина помолчав с минуту, оглядев все пространство, познакомилась с медсестрой и стала ей неторопливо рассказывать о том, как ей тоже приходилось зарабатывать в больнице, и что она научилась там делать уколы, хотя числилась просто нянечкой. Их больница была лучшая в крае, хоть была предназначена для психов, но там приходилось еще больше работать, чем в обычной. Полине она приходится сестрой, хоть и троюродной, и Полина хоть принимала её всегда за дальнею родню, но сама она, всегда к ней относилась, как к самой родной. Алевтина делилась с новой знакомой своей историей жизни с Полиной, подчеркивая свое место в доме и хозяйстве, и вообще в жизни человека с такой профессией. Ведь, как вести дом – это Полине было совсем невозможно, ни поесть приготовить, ни убраться, когда там бы до книжек очередь дошла, если бы не было её при ней.

Алевтина Ивановна запнулась, явно вспомнив, что-то не очень приятное и уже перенеся речь на Полину, продолжила.

– А все нормально, дорогая. Врачи нормальные, да хирург хороший из Москвы завтра тебя посмотрит, нянечки все хорошие, я с ними договорились, и я тоже при тебе. Еще спляшем, милая, какие наши годы!

>>>

Валерий спустился в вестибюль больницы. Там уже дежурили группы телевизионщиков. Их камеры нацелились на него и корреспонденты протянули в его сторону микрофоны с разномастными эмблемами своих каналов. Он сделал виноватую улыбку, как обычно приходилось делать, когда его узнавали и еще просили автограф. Но тут пришлось быстро исправить лицо, добавив трагизма и отчуждения. Всё же актер должен знать свою роль, так ему всегда говорили еще в театральном училище, а тогда еще их учили на совесть.