Владимир Вычугжанин - Доллары в банке (сборник)

В конце концов запутавшаяся в собственной лжи падчерица созналась: отчима зарезала она. По ее словам, потерпевший в хмельном состоянии часто устраивал скандалы, оскорблял мать. В тот вечер дочка не утерпела и на нецензурные выражения отчима ответила тем, что ударила его дуршлагом по голове. А потом схватила нож и пырнула скандалиста в живот.

Множество таких случаев. Потом мы выясняем правду. Люди понимают, что они натворили. Но они – близкие и выгораживают друг друга. Поработайте в такой ситуации, когда все врут! Когда потерпевший врет, когда преступник врет, а иногда и свидетели в этой теплой компании врут.

Как быть? По следам четко устанавливаем истину. Вот это – здесь было, и капли крови падали вот здесь. Ты говоришь, что выходил на улицу? Изымаем одежду – на ней ни кровинки нет! Нам предъявляют другую одежду – дырки не совпадают. И так далее, и так далее.

И перед нами начинает разворачиваться подлинная картина происшедшего. Начинаем осмотр квартиры, пусть даже жильцы и затерли следы. Выясняем, каким ножом было нанесено ранение, какова ширина лезвия: масса всяких экспертиз.

Бузотеры уже пришли в себя, понятно, что они по пьянке накуролесили. Но проходит время – и каждый настаивает на своем: мы должны искать какого-то пришельца, который пострадавшего ударил ножом. Понятно, что мы никогда его не найдем. И вот здесь начинается процесс доказывания вместе со следователями, с экспертами.

Дело решается проще, если у набедокуривших граждан это первый и, к счастью, если последний раз в жизни. Все воспалено – голова работает, не работает: что правильно, что неправильно. Но это, грубо говоря, если мы схватили участников кровавой драмы за шкирку. Тогда мы сразу определенные точки расставляем, видим многое по характеру, по поведению, по настроению людей, по взглядам, по переживаниям, по скрытности. И это – только по общению с ними.

А если мы еще материальные следы соберем – следы крови, ножи и т. д., да еще для объективности подключим соседей. А те слышали, как они дневали, воевали, видели еще что-то. Вот так рисуется объективная картина. Мы установим бесспорно, что и во дворе никого не было. Вот она – подлинная история происшедшего!

У нас есть понятие – «замять», ну или забрать заявление. С учетом того, что есть категории публичного обвинения, которые не подлежат «замятию». Если бы они друг другу тумаков надавали, то это было бы возможно, даже в зале суда. Но когда тяжкие телесные повреждения, органы повреждены – конечно, такое дело «спустить на тормозах» нельзя.

Вместе с тем – вроде и несложно раскрыть. Но у нас есть дела, очевидные для нас, а доказать – не смогли!

Буквально в сентябре того года обратилась с заявлением одна гражданка: сын со своей сожительницей уехал на машине и пропал. Пропал еще месяц назад. Находим одно село, в котором вот эта женщина живая. Один гражданин на ее глазах убил мужа. Держал ее в подвале, насиловал. Потом и труп нашли.

Около магазина машина стояла. Машина с другого региона. И начали искать водителя. Водителя не можем найти. Находим ребят, которые в этом месте выпивали с водителем.

Устанавливаем, кто они, и парни рассказывают нам историю, что действительно пили с таким мужчиной, он сходил еще за выпивкой. Потом они начали требовать, еще и на этой почве произошел конфликт. Там было порядка шести парней, трое его отводят, избивают и бросают в воду. Вот это другие ребята видели.

Время прошло: по-моему, ноябрь – октябрь. Когда начали искать, там уже лед был. Труп так и не нашли, хотя даже пруд сливали… Нескольких ребят, по-моему, троих, арестовали по этому делу. Они под следствием дали показания. О том, что они действительно избили этого гражданина и сбросили в реку. Об этом писали в газетах.

Ближе к весне этот человек нашелся. То есть он вылез из воды без памяти, залез в какой-то дом. Отлежался какое-то время. Он натурально потерял память, не помнил кто он. В этом доме нашел какой-то старый партбилет, в котором было написано имя Юрий. Он так и думал, что его зовут Юра.

Его искали, ведь преступников задержали, а тела нет. Потом ему бомжи сказали, что его разыскивают. Выяснилось что он живой – статью им сменили. Они тогда ездили на передачу Малахова, говорили, что их заставили взять на себя вину.

Хотя следователи полностью доказали в ходе расследования, и сам пострадавший подтвердил. Он вылечился и рассказал, как на самом деле они бросили его в воду, пытаясь скрыть избиение. Об этом случае писали газеты.

Родился и жил в Нижнем Ломове, – говорит полковник полиции, заместитель начальника УУР УМВД Максим Юрьевич ПЕТРУШИН. – Семья у нас многодетная: трое детей, я – старший. Отец – учитель, мать – повар. Отец ныне покойный, но с ним и связана полицейская моя судьба. Отец преподавал физику, но помимо этого вел фотокружок. И я очень увлекался фото.

Проявлять снимки можно было только ночью, днем этого не сделаешь. Обычно в час ночи, когда уляжется вся семья, я приходил на кухню и начинал печатать. Но все равно кто-нибудь встанет, включит свет… Очень часто мой труд пропадал даром!

Видя мои мучения, отец обратился к своему другу – однокласснику. Тот работал в милиции экспертом. Пчелинцев Александр Васильевич – личность легендарная. «Саша, – попросил отец, – пусть Максим к тебе приходит, проявляет в твоей лаборатории. Можно?» Тот говорит: «Да, разумеется, пусть приходит!» Учился я в 9 классе. И стал наведываться туда – в экспертную лабораторию милиции. Приходил со своими пленками, а там все условия для успешной работы. Так накапливался опыт.

Александр Васильевич Пчелинцев, я его буду звать дядя Саша, видя, что у меня получаются довольно неплохие фотографии, стал мне понемногу давать задания. Он приедет с места происшествия, уезжает на другое, пленку вынимает: «Максим, прояви!» Он уезжает, а я работаю. А мне интересно – я проявил. Потом он раз посмотрел, как я пленки делаю, объяснил, где надо рукой затемнить, где свет увеличить, где уменьшить.

Вручил мне и ключ от фотолаборатории, прихожу – там записка: «Максим, прояви такие-то кадры, напечатай такие-то». А что я печатаю? Места преступлений – либо кражи, либо убийства. И тогда уже, наверное, на уровне подсознания начал увлекаться работой детектива, хотел я этого или не хотел. Мне это стало очень интересно. Изначально, может, не очень приятно, но интересно.

А потом – у дяди Саши в лаборатории стоял специальный аппарат. Самое интересным были «пальчики» – отпечатки пальцев, отпечатки руки. Отпечаток изымается на пленку, и его нужно было, говоря на сленге фотографов, вытянуть. А это большое искусство. Самое главное – чтобы он был качественным для последующей идентификации. Чтобы можно было сравнить. Это было очень увлекательно. Пчелинцев помогал мне совершенствоваться. Тогда-то у меня начал формироваться определенный образ оперативника.