Николай Древаль - Долголетие. Хочешь ли ты жить вечно?

На его крики в палату сбежался медицинский персонал и стал выпроваживать Лаврова из палаты. Среди них оказался и тот доктор, с которым он уже имел честь беседовать пару дней назад.

– Что вы здесь делаете? Что здесь произошло? – поднимал голос врач.

– Доктор, я вам говорил, что могут быть заданы провокационные вопросы. Я здесь в интересах следствия.

В этот момент на Вику подействовал нашатырь, который так усердно совали ей медсестры, и она стала приходить в себя. Тут же расплакавшись, она убедила всех, что это эмоции, с ней все в порядке. Попросила оставить капитана с ней наедине. Медперсонал нехотя вышел за дверь.

Лавров присел в кресло и поинтересовался о ее самочувствии: Виктория Сергеевна, может в другой раз? Вам наверно очень тяжело сейчас? – и Лавров не дождавшись ответа, попытался встать с кресла, но она остановила его жестом руки.

– Дайте мне минуту, я сейчас, – она закрыла глаза и, немного подождав, вытерла слезы платком и продолжила. – Я знала, что это добром не кончится! Я её предупреждала, – со слезами на глазах откровенничала Вика. – Это все из-за него.

– Из-за Гамаева?

– Нет, из-за Жени.

– Кто он такой, этот Женя?

– Он её любимый мужчина. Эта история тянется издавна. Когда Ане было восемнадцать, они с Женей так сильно полюбили друг друга, что были готовы на любые безумные поступки. Они решили сбежать из дома и отправиться в далекие страны. Он был романтиком и мечтал стать путешественником, а она во всем ему подрожала. Да они и сбежали, но не далеко. Где-то на трассе его сбил пьяный водитель механического авто. Аня тогда совсем не пострадала, её не зацепило, а у Жени множественные переломы, в том числе оказался сломан позвоночник. Я даже представить себе не могу, что с ней было в тот момент. Мамаша её вскоре вернула домой, а Женю ожидал долгий курс тяжелых операций. Все эти операции стоят больших денег, а где их взять? Женя из небогатой сельской семьи, поэтому пройдя минимальный курс лечения, его в лежачем положении выписали домой. О серьёзных отношениях можно было забыть, но Вика не такая, она же ведь как вцепится, то это всё, надолго. Позже она перебралась в Надельск. Окончила языковые курсы и курсы секретарей, работала переводчиком в международной торговой компании, а затем устроилась в нашу фирму. Честно говоря, если бы она мне не сказала, что крутит роман с Гамаевым, я бы в жизнь не догадалась. А это был её план. Она ведь крутила мужиками как хотела и доила их как могла, и Гамаев не был исключением. А в выходные дни почти всегда, она ездила к Жене домой, за триста километров. Нянчилась там с инвалидом. И деньги, которые она тянула с любовников и в особенности из Гамаева, она откладывала на операции для Жени. После двух серьезных операций, проведенных в Корее, Жене стало намного лучше: он уже свободно мог передвигаться на костылях, но ещё оставалась одна операция в миллион рублей. Она должна была состояться в Германии. Аня говорила, что у неё совсем немного не хватает денег, и скоро они с Женей заживут счастливо. Да вы не осуждайте её, каждый выкручивается, как может, – попросила Вика Лаврова.

– Не имею права осуждать, на это у нас есть суд, – с улыбкой ответил Лавров. – Продолжайте…

– В тот день, когда у нас проводили ежемесячную медицинскую проверку, у Ани выявили беременность. Она мне это вечером по телефону рассказывала, и её без разговоров отправили на прерывание. Она была в полуобморочном состоянии, ведь она хотела этого ребенка. Только она знала, кто его настоящий отец. Но всё обошлось. Когда её отпустили, она решила что всё, хватит. Пора выходить из тени. Гамаев был ей не нужен, а как источник доходов был незаменим. А ей для последней операции не хватало что-то около тридцати или пятидесяти тысяч, вот она и решила последний раз потянуть их с Гамаева, а потом уволится и уехать к Жене навсегда. И бумагу она подписала, что обязуется выйти замуж в течение срока беременности, так как женихом был Женя. Он бы её никому не отдал. Любовь у них была неземная… Что дальше произошло, я могу только догадываться.

– А вы этого Женю никогда лично не встречали?

– Нет, никогда.

– А Аня не говорила, где именно он живёт?

– Нет, к сожалению, говорила все время «езжу к нему за триста километров» и больше ничего.

– Как давно у них с Гамаевым длился роман?

– Года полтора примерно.

– Простите меня за откровенный вопрос, а что же случилось с вами в тот день?

– Да сорвалась я, бывает. Подумала: «вот живет подруга, не замужем, любимый есть, и любовник богатый, и забеременела ещё; без очереди разрешение получила, а мы с мужем уже какой год по очередям мотаемся, и всё никак не сокращается эта очередь проклятая», – и Вика тихонько заплакала.

– Ну-ну, прошу вас, успокойтесь, – искренне пожалел ее Лавров. – У вас всё будет хорошо, это я вам как доктор говорю. – Он улыбнулся ей в лицо, поддерживая в эту трудную минуту. Она, улыбнувшись в ответ, качнула головой.

– Очень на это надеюсь, – сквозь слёзы прошептала она.

– Ну, не буду вам мешать, пойду. Надеюсь в следующий раз увидеть вас не в этих застенках.

– Спасибо! – ответила Вика, и Лавров вышел из палаты. За дверью дежурили две медсестры и один санитар. Они подозрительно посмотрели на Лаврова, и так и провожали его взглядом до самого лифта.

Полученная информация оказалась для Лаврова весьма полезной. Было ясно, что Женя, со слов Виктории Борзых, если и был виновен в смерти подруги, то косвенно. Он не мог отвечать за действия своей невесты, тем более находясь на далеком расстоянии. Скорее всего он не ведал, что она творит, но побеседовать с ним нужно было обязательно. Если вся информация подтвердится, то уголовное дело можно будет закрывать по причине смерти подозреваемого, но есть ещё много вопросов по смерти Гамаева.

Так, до встречи с Татьяной Сергеевной примерно около часа. Что ж, можно побаловать желудок. Лавров по пути в управление внутренних дел зашел в недорогое кафе, больше напоминающее студенческую столовую. Взял на обед картофель фри, запеканку и чёрный чай с шоколадом. Да, именно шоколад помогает развивать мысли в голове, заставляет работать клетки мозга и толкает на принятие правильных решений. Это именно то, что ему сейчас необходимо.

После обеда, сидя в монорельсовом вагончике, Лавров думал о словах судмедэксперта: «Мне кажется, товарищ майор, что ему всё-таки кто-то помог распроститься с этим миром. Не похоже, чтобы успешный директор такой крупной фирмы лез в петлю из-за совести. Да и зачем ему вешаться, если в доме полно оружия? Застрелиться было бы проще и быстрей». А ведь действительно, зачем ему было вешаться? И почему он не воспользовался оружием? И главное, кому было нужно стереть отпечатки с бутылки и стаканов? Гамаев сам бы до этого не додумался перед повешеньем, зачем? Был кто-то еще! Но кто? Что-то упущено, что-то важное, и в тоже время, находящееся под рукой. За этими мыслями Лавров и не заметил, как добрался до станции «Сибирский круг». Войдя в управление, Лавров снова почувствовал нежелание идти в розыскной отдел, дабы не попасть в неприятное положение перед Татьяной Сергеевной. Женщина она была хорошая, но Лавров боялся с ней серьёзных отношений, и поэтому робость брала над ним верх. Нужен был толчок! Мозг отказывался, а ноги шли. Работа есть работа!