Джон Гришэм - Информатор

Уилтон Мейс жил в разноуровневом доме из красного кирпича на гравийной дороге, в двух милях от казино. Он не проявил желания разговаривать по телефону, сказав, что сначала должен посоветоваться с братом. Назавтра он позвонил Хьюго и согласился встретиться. Он ждал в шезлонге у навеса для автомобиля, отгоняя мух и попивая чай со льдом. День выдался облачный и не слишком жаркий. Он предложил Лейси и Хьюго сладкого чаю, те отказались. Он указал на другие два шезлонга, и они сели. На заднем дворике в пластмассовом бассейне-корыте плескался под бабушкиным надзором годовалый ре- бенок.

Уилтон был на три года моложе Джуниора, но мог сойти за его близнеца: смуглая кожа, еще более темные глаза, длинные седые волосы почти до плеч. Он говорил низким голосом и, казалось, взвешивал, превосходя обстоятельностью даже Джуниора, не просто каждое слово, а каждый слог.

– Это ваш внук? – спросила Лейси, чтобы самой сломать лед, раз Уилтон не порывался этого сделать.

– Внучка, первая. А это моя жена Нелл.

– На той неделе мы познакомились в Старке с Джуниором, – сообщил Хьюго.

– Спасибо, что навестили брата. Я бываю у него два раза в месяц и знаю, что это не лучшее развлечение. Собственный народ забыл Джуниора, и это тяжело вынести, особенно когда ты такой гордец, как Джуниор.

– По его словам, большинство таппаколов верит, что он убил жену и Сона Разко, – сказала Лейси.

Уилтон опустил голову, а потом проговорил:

– Так и есть. Удобная история, ее легко повторять, легко запомнить. Джуниор застал их в постели и прикончил.

– Насколько мы понимаем, вы говорили с ним после нас? – уточнил Хьюго.

– Да, вчера. Ему дают двадцать минут в день на телефонные разговоры. Он мне рассказал, что у вас за дело.

– Джуниор говорит, что вы хотели устроиться работать в казино, но не получилось. Можете объяснить, почему? – поинтересовалась Лейси.

– Запросто. Племя раскололось на две части, и обе части серьезно окопались. Это продолжается с голосования об азартных играх. Выигравшие построили казино, их вождь всем заправляет, включая наем и увольнения. Я оказался на неправильной стороне, поэтому работы мне не видать. В казино трудятся две тысячи человек, большинство – пришлые. Таппаколы, желающие работать, должны быть политически благонадежными, иначе – мимо кассы.

– Обида еще свежа? – спросил Хьюго на- прямик.

Уилтон закряхтел, потом улыбнулся.

– Можно подумать, что мы – два племени, которые развела кровная вражда. Никто не делает попыток примирения. Это никому не нужно.

– По словам Джуниора, они с Соном напрасно боролись с казино, потому что оно принесло племени много пользы, – заметила Лейси. – Вы с этим согласны?

Уилтон долго молчал, собираясь с мыслями. Его внучка подняла плач и была унесена в дом. Он хлебнул чаю и ответил:

– Как ни трудно признать свою неправоту, я сознаюсь: да, мы были не правы. Казино вытащило нас из нищеты, дало нам много хороших вещей, все это – один большой плюс. Мы стали счастливее, здоровее, наше положение надежно. Чужие съезжаются сюда и отдают нам свои деньги – очень вдохновляющее зрелище и чувство! Нам кое-что возвращается, это как возмездие. Правда, некоторые из нас переживают, что наша жизнь основана на подачках. От безделья недалеко до беды. Мы стали больше пить, наши дети употребляют наркотики.

– Если жизнь стала богаче, почему не рождается больше детей? – спросил Хьюго.

– По глупости. В совете тон задают идиоты, и правила они пишут идиотские. Когда женщине исполняется восемнадцать лет, она начинает получать по пять тысяч в месяц, и так происходит уже не первый год. Если она выходит замуж, чек уменьшается вдвое: например, моя жена получает две с половиной тысячи. Поэтому наши молодые женщины все чаще отмахиваются от замужества. Мужчины пьют и безобразничают, так зачем женщинам мужья, когда одиночкам платят вдвое больше? Есть еще предположение, что чем меньше нас останется, тем больше будут получать выжившие… Опять плохой план. В здоровом обществе надо вкладывать в детей.

Лейси посмотрела на Хьюго и произнесла:

– Теперь перейдем к Макдоувер.

– Про судью я знаю мало, – предупредил Уилтон. – Я высидел весь процесс. Тогда я считал ее слишком молодой и неопытной. Она никак не защищала права моего брата. Ее атакуют апелляциями, но ее приговор удерживается, хотя иногда кажется, что он вот-вот рухнет.

– Вы читаете апелляционные жалобы? – поинтересовался Хьюго.

– Все до одной, мистер Хэтч. Читаю и перечитываю. Моего брата могут казнить за преступления, которых он не совершал. Вникать во все подробности и поддерживать его – наименьшее, что я могу для него сделать. Да и времени у меня хоть от- бавляй.

– У Сона Разко действительно была связь с женой Джуниора? – спросил Хьюго.

– Это очень сомнительно, хотя, как вам известно, в таких делах чего только не бывает… Сон был человеком принципиальным, нравственным, состоял в счастливом браке. Я не верил и не верю, что он связался с моей невесткой.

– Кто же тогда их убил?

– Не знаю. Вскоре после открытия казино мы стали получать наши куски пирога, вернее, началось с маленьких кусочков. Я тогда водил грузовик, в профсоюзе, ясное дело, не состоял, и с моей зарплаты, с зарплаты жены – она была поварихой – и с дивидендов мы наэкономили двадцать пять тысяч. Я отдал эти деньги частному детективу из Пенсаколы – говорят, одному из лучших. Он рылся почти год и ничего не накопал. Адвокат у брата на суде был хуже некуда – парень-неумеха, совершенно ни в чем не разбирался. Зато апелляции подают ребята хоть куда. Эти уж как роются, пыль столбом, вон сколько лет не унимаются – и тоже ничего. Так что я не могу назвать вам подозреваемого, мистер Хэтч. Хотел бы, но нет, не могу. Моего брата подставили так, что не подкопаешься. Все идет к тому, что штат Флорида в конце концов с ним расправится.

– Вы знаете человека по имени Вонн Дьюбоз? – спросила Лейси.

– Имя слышал, но не встречал.

– Что про него говорят?

Уилтон поболтал кубиками льда в стакане. Вид у него стал вдруг усталым. Лейси пожалела его: трудно представить, каково это – полжизни ждать казни брата, да еще осужденного по ложному обвинению. Наконец Уилтон проговорил:

– Болтали тут одно время всякое… Будто бы все это – дело рук крупного мошенника по фамилии Дьюбоз: и казино, и строительство вокруг, и жилые комплексы, растущие как грибыотсюда до самого побережья. Будто бы ради этого Сона с Эйлин и убили. Но сейчас болтовня стихла, не выдержала напора развлечений, игр, звонкой монеты, джекпотов, водных аттракционов и «счастливых часов», я уж не говорю про соцобеспечение… Какое это имеет значение теперь, когда жизнь так хороша? Есть ли этот человек, действительно ли у него рыльце в пушку – никому нет дела, никому не хочется его тормошить. Если бы он сейчас появился в казино и объявил правду, его бы провозгласили героем. Не будь его, ничего этого не было бы.