Галина Миленина - Севиль

Ему до сих пор не было понятно, кто звонил. Хотя кое-какие предположения у него всё-таки возникли. И он поделился ими с ментами. Можно сделать предварительно запись с голосом Эльвиры, а затем позвонить на его телефон и включить эту запись. Но они уже решили для себя, что убийца – Артур Погосян, и всё, что он говорил, воспринимали как бред сумасшедшего или как наивные попытки запутать следствие. Конечно, им было очень удобно, чтобы убийцей оказался Погосян. Всё сложилось: и мотив есть, и улик предостаточно. Зачем мозги стряхивать в поисках реального убийцы? Только вот он не убивал, и как это доказать людям, которые загодя относились к нему предвзято, он не знал. Артур был в отчаянье. Его бесило, когда они с тупым упрямством в который раз пытались склонить его к признанию или поймать на противоречивых показаниях. Он говорил мало и лаконично, а когда начинал волноваться, то его армянский акцент проявлялся сильнее. Оперативники переглядывались между собой, и он понимал, что означали их взгляды: вот сейчас он сорвётся и где-то проколется. Они становились агрессивнее, и скорость их перекрёстных вопросов возрастала.

Однако сила Артура была в его правде. Он настаивал на своём. Подписав протокол допроса, он оказался в камере предварительного заключения. Начальник милиции напоследок сказал ему:

– Ну и дурак! Был бы умнее – написал бы признание и пошёл бы домой к жене, на подписку гулять до суда. А суд у нас гуманный. Глядишь, и хватило бы денег смягчить его. Всё равно сидеть будешь – по любому. Это я тебе обещаю.

Дактилоскопическая экспертиза, проведенная с отпечатками пальцев рук, взятыми из «Мерседеса» показала, что они принадлежат ранее судимому за мошенничество гражданину Дагилевскому Андрею Ивановичу, который находится в розыске после совершенного им очередного преступления. Артура вызвали на допрос и, показав ему фотографию Дагилевского, поинтересовались, знаком ли ему этот персонаж. Артур узнал «армянина» и «мужа», а теперь, очевидно, «вдовца» Эльвиры.

– Где он скрывается? – задал следователь Артуру неожиданный вопрос.

– Мне бы самому хотелось узнать. Может, подскажете? Думаю, этот «Клайд» не поделил с «Бонни» деньги и убил её. А вы постарайтесь его найти, он вам расскажет подробности, – посоветовал Погосян.

– Найдём, придёт время, – успокоил его следователь.

– Уж скорей бы пришло! А то вы дело состряпали и в суд передать спешите. Вам невинного человека осудить, что два пальца…, – сказал Артур, и его увели в камеру.

Андрей Дагилевский уже довольно далеко отошёл от того места, где оставил «Мерседес», но постоянно оглядывался: нет ли погони? Погони не было, и он благополучно вышел к окрестностям города. Маршрутные такси ходили в этот час исправно, и он решил прямиком – без звонка – поехать к Князю.

На окраине города Андрей подошёл к большому частному строению за высоким забором. Долго давил на кнопку звонка, встроенную над входом, но никто не открывал. Два волкодава, чуя постороннего и пытаясь просунуть под ворота огромные морды, охрипли от лая. Наконец в домофоне раздался недовольный голос:

– Кто там?

– Князь, открывай. Свои, – ответил Андрей.

– Нет его. Кто – свои? Что надо?

– Меня Эльвира прислала. Князь в курсе.

– Подожди, – ответил примирительно голос.

Во дворе послышалось движение. Собак заперли. Щёлкнул замок, и Андрей толкнул тяжёлую металлическую дверь. Перед ним стоял высокий молодой мужчина в замасленной спецодежде, с черными от мазута руками.

Ворота открывать? Будешь загонять? – спросил он.

Волкодавы были уже в железном вольере и устрашающе оттуда лаяли, бросаясь тяжелыми лапами на стенки своей клетки.

– Да тут такое дело, понимаешь… Машину надо бы сюда привезти. Мне нужен эвакуатор, – сказал Андрей и увидел, как удивлённо поползли вверх брови собеседника.

– Не понимаю! Какой эвакуатор? Где я тебе его возьму? Мне Князь сказал машину принять, она на ходу.

– Ещё час назад была на ходу, а теперь лежит в овраге без одного колеса и слегка помятая, – виновато признался Андрей, почёсывая в затылке.

– Ничего не знаю и такие вопросы не решаю. Мне сказали принять «мерина» на ходу – и всё на этом. Машины нет – до свидания. Решайте с Князем.

– Так позови его, – попросил Андрей.

– Я же сказал, нет его. И когда будет, не знаю, – ответил мужчина и открыл перед Андреем дверь на выход.

– Вот, блин! Ну и что мне теперь делать? Бросить «Мерс» в овраге, что ли? – разозлился Андрей.

– А мне по уху! Хоть в овраге, хоть за оврагом брось. Всё, давай, мне работать надо, люди ждут, – и мужчина подтолкнул Андрея к выходу.

Андрей вышел на улицу и устало побрёл к автобусной остановке. «Да пошло оно всё куда подальше! Хочу напиться» – решил он и вынул из кармана телефон. Один пить он не любил. «К кому бы из курочек сегодня нагрянуть, так, чтобы сто процентов забыться и расслабиться?», – задался Андрей вопросом и стал просматривать телефонный список. Он шёл, спотыкаясь в темноте, вдоль высокого забора, за которым ещё слышался лай собак, и зло думал о Князе: «И куда делся этот хренов Князь именно сейчас, когда так нужен? И кто дал ему эту кликуху? Из него Князь, как из меня балерина. Маленький, рыжий, строптивый». Правда, дрался Князь отчаянно, как чёрт, и никого не боялся.

Откуда было знать Андрею, что Роман, отец Никиты, был учителем истории, до фанатизма любил свой предмет и своего рыжего первенца назвал в честь русского князя Серебряного – Никиты Романовича? Роман Ильич мечтал, что Никита вырастет достойным сыном земли русской, и с детства прививал ему любовь к истории, к отечеству. Но не предполагал, что из его уроков сын вынесет лишь один – надо быть смелым и сильным, как князь Серебряный, никого не бояться, ни перед кем не пресмыкаться. В детстве он был задиристым, как петух, и злым. Его светлые брови и ресницы за лето выгорали так, что их совсем не видно было, а большой красный и основательно обгоравший к сентябрю нос с горбинкой становился темой для подколок одноклассников и сущим адом для Никиты. Он не сносил оскорблений и даже намёков на оскорбления, а любой смех за спиной принимал в свой адрес, комплексовал из-за своей внешности и вырос в подозрительного и ранимого юношу. Свои комплексы он прятал глубоко в душе, а перед окружающими представал заносчивым и высокомерным молодым человеком.

Мальчик рано понял власть денег, и они стали для него богом. Он скоро сообразил: не важно, какой у тебя нос, не важно, что ты не вышел ростом и твоё лицо покрывают веснушки, если у тебя в кармане шелестит «лаванда». И чем больше, тем лучше. Никита, будучи студентом, уже в восемнадцать лет сам приобрёл первый автомобиль «Жигули» шестой модели. Автомобиль был подержанный, но выглядел вполне свежим. Никита поставил в машине мощный subwoofer и, подъезжая к университету, врубал звук на полную мощность. Машина сотрясалась от низкочастотных звуков, а вокруг собиралась толпа девчонок и ребят, как на дискотеку. В эти минуты он чувствовал себя по-настоящему счастливым. Он мог пригласить любую девчонку покататься на своей машине со всеми вытекающими отсюда последствиями. Никто не отказывался и не замечал веснушек и облупленного красного носа Князя, потому что у него в кармане всегда водились денежки. Промышлял Князь криминальным бизнесом – с двумя старшими товарищами занимались автомобилями. Под заказ они могли доставить любой автомобиль – от бэушных дешёвых «Нисанов» до новеньких дорогих «Мерсов». Новые, угнанные за рубежом автомобили отстаивались до полугода в укрытиях, потом на них делались липовые документы «двойники», в мастерской перебивались номера на двигателях. Свои люди были и в ментовке, всё было «схвачено» и отработано. Их бизнес существовал без малого восемь лет, и Князь чувствовал себя вполне комфортно: сегодня ездил уже не на стареньком «Жигулёнке», а на нулевом «Land Cruiser», купленном в салоне.