Александр Воронецкий - Золотая лихорадка в русском варианте

Он сделал паузу и продолжил:

«Дело такое, что … я с главным геологом рванули туда сразу же. Точно, нет четырех отпалок. Сторож на месте, место безлюдное, а руды нет. Потом подсчитали: тридцать килограмм золота, в самых богатых отпалках. Для нас конечно не смертельно, замену найдем, но золото все же умыкнул кто-то. Вот с этим я к вам приехал».

Павел Петрович замолчал, тяжело вздохнул и по очереди посмотрел – на меня отвлеченно, а на Игоря Константиновича с надеждой.

«Все понял?» – это шеф мне.

«Понял, только», – ну да, что никаких выходных мне не видать и даже приятный вечер сегодня не светит – это я понял, а вот что дело не угонного отдела – об этом хотел напомнить.

«Никаких только», – Игорь Константинович посмотрел на меня в упор и очень серьезно, – «дело угонное, и тебе разобраться, откуда угнали машины, куда их вернули и кто это сделал. Золото здесь вторично, так что тебе и карты в руки. И не тяни. Выезд сегодня, как только соберетесь», – здесь он глянул на геологического начальника и тот согласно кивнул, – «Временной фактор важнейший, сам знаешь. А аванс тебе дадут»,

Ну как мысли читает! Я только собрался вопрос задать, а уже ответ слышу! Все же несколько вопросов задать изловчился, и с полчаса мы уточняли пути движения информации о содержании золота в пробах, начиная с лаборатории в городе, где делают необходимые анализы, и до рудной площадки непосредственно в геологической партии.Определили круг работников, с этой информацией связанных, и предварительно посчитали, что никого подозрительного в областном центре не вырисовывается.В завершении разговора Игорь Константинович чуть-чуть меня обрадовал:

«Машиной тебя Павел Петрович обеспечит, можешь не спрашивать.Детали обговоришь с ним по дороге, ехать вам долго. Так что оформляй документы, получай деньги, и досвидание». Хорошо хоть о бабках не забыл!

Здесь хозяин кабинета встал, нам ничего не оставалось, как повторить то же самое, а мне вдобавок повернуть в пол оборота и сделать шагом марш из кабинета.

В приемной Танечка вопросительно на меня посмотрела, но сидел посетитель. Оставалось прискорбно махнуть рукой и выйти в коридор успокоиться сигаретой. Минут пять я вводил в себя никотин, дождался геологического начальника и быстро договорился что и как нужно делать перед отъездом, время которого по обоюдному согласию наметили на «сразу после обеда», прямо от управления.

А потом я закрутился-завертелся как белка в колесе. В комнате угонного отдела Алексей Александрович ждал с утра, уже зная, что мне поручено новое дело. Пару часов обсуждали совместно проделанную работу. Затем я заделался писакой и столько же времени сочинял мыслимые и не мыслимые бумаги непонятно для кого и для чего. Это только по прошлой командировке. Потом оформлял бумаги по предстоящей работе. В итоге обеденный перерыв закончился, а я только-только завершал писанину.

В окно увидел, что к управлению подъехал Уазик, из него вышел Павел Петрович и начал прохаживаться у проходной, поглядывая на часы. Заставлять ждать – последнее дело. Я ускорил темп и через пятнадцать минут все завершил, включая процесс прощания с сочувствующими сослуживцами. Выскочил в коридор с намерением бежать на улицу, но ноги понесли почему-то совсем в другую сторону – к приемной.

Танечка сидела за столом, что-то печатала. На меня подняла голову:

«Ну как?»

«Кранты», – я махнул рукой, – «прямо сейчас уезжаем, опять наверное дней на десять!»

«Тогда счастливо! Вспоминай меня иногда!»

«Это само собой. И шнурочек то я еще увидеть должен!»

«Смотри, не задерживайся! – Танечка улыбнулась, – «Надоест ждать – другому покажу!»

«Я по ночам работать буду, А сейчас извини, бежать нужно, ждут уже».

«Ну беги, беги! Пока! – и послала мне воздушный поцелуй.

Через минуту я был на улице у машины, через десять минут подъехали к моему дому, а еще через пятнадцать я вышел из него переодетый и с «командировочной» сумкой через плечо. Павел Петрович и шофер сидели на скамейке у подъезда – в кабине при стоянке жуткая духота. Увидев меня поднялись, все вместе подошли к машине и начали занимать места. На часах было четыре тридцать.

Дорога к геологам оказалась знакомой. С пол часа петляли по улицам города, наконец позади остались последние частные дома окраин в зелени садов и огородов. Дальше по серой выжженной солнцем степи в направлении хорошо знакомого по командировке поселка Солнечный шоссе тянулось по левому краю широкой долины, зажатой между грядами мелкосопочника. Правее от нас в полутора километрах постоянно проглядывала насыпь железной дороги и редкие домики возле нее.

Километров двести проехали, разминувшись лишь с десятком встречных машин. Местность очень слабо обжита, из следов деятельности человека видели в сторонке пару маленьких поселков, да иногда проглядывала насыпь железки.

Еще через час Костя притормозил у дорожного указателя: «Прямо – п. Придорожный – 50 км, п.Солнечный – 120 км. Направо – п.Мирный – 40 км», Знакомый указатель, до него дорогу припоминал. За ним повернули направо, из сопок выехали к долине, немного проехали по краю, и покатили поперек ее к видневшейся железнодорожной насыпи. Теперь асфальт был узким настолько, что две машины в ширину еле вмещались. Павел Петрович объяснил: это ведомственная дорога, проложена золотодобытчиками для собственных нужд и за собственные деньги, связывает поселок горняков Мирный с железной дорогой, куда руда подвозится Камазами, и с областным шоссе..

Железная дорога оказалась однопутной, переезд через нее неохраняемый. В сторонке слева стояло несколько одноэтажных домиков, а уже за ними, на огороженной колючей проволокой площадке с подведенными туда рельсами, виднелись какие-то кучи и торчала вышка с прожектором. Кучи и были рудой. Сюда, на площадку, ее привозят машинами, и здесь перегружают в вагоны.

За железкой дорога из долины нырнула в мелкосопочник, и дальше километров тридцать поражала пустотой: ни машин, ни людей, ни поселков, ни приличных кустов. Скалы, бугры с развалами камней, вызженная солнцем трава.

Быстро темнело. Костя включил фары и поехали со светом. После привычных коротких ныряний вниз-вверх, начался долгий пологий подъем. На самой вершине еще издали заметил непонятное сооружение высотой метров пять из бревен или балок, в виде абстрактной фигуры. Мы быстро приближались к ней, и почти поравнявшись, я успел прочитать: «п.Мирный». Громадные буквы из железобетона стояли на железобетонной наклонной балке в обрамлении причудливым орнаментом, тоже железобетонным.

Оторвал взгляд от этого придорожного чуда в последний момент – машина поравнялась с ним и выскочила на вершину подъема. Впереди простиралось ровное плато, а совсем рядом сиял электрическими огнями беленький аккуратный поселок, весь в еще различимой зелени деревьев.