Лена Обухова - Дом безликих теней

– Да везде она лазила, – усмехнулся Ваня. – Это теперь такая умная.

– А я не лазил, – заметил Нев. – Мои родители строго за таким следили. И с высоты своего текущего возраста считаю, что правильно делали. Я бы своим детям тоже такое не позволил.

– Если бы они у вас были, – с присущей ему бестактностью напомнил Ваня.

– Да, если бы они у меня были.

– Дворжак, а ты? – Ваня со смешком посмотрел на вторую жертву своих издевок. – Лазил или с пеленок строем с колом в спине ходил?

– С пеленок с колом в спине лазил, – как всегда невозмутимо отозвался Войтех. – Давайте уже посмотрим, что там внутри. Может быть, тени притаились где-то здесь.

– Звучит больше как причина не лезть туда, – проворчала Лиля, радуясь, что сегодня на ней обувь хоть и с высоким, но при этом широким и устойчивым каблуком.

Внутри недостроенного здания оказалось грязно: повсюду валялись банки и бутылки из-под пива и энергетиков, обертки от шоколадок и пачки из-под чипсов. Окурки, как ковер, покрывали почти весь пол. Стены преимущественно украшали глубокомысленные изречения вроде «Тут был Вася» и «Петя любит Вику» либо нецензурные слова, но встречались и граффити с претензией на художественность.

Особенно всех поразило одно помещение на втором этаже. В нем почти отсутствовал потолок, благодаря чему оно хорошо освещалось в это время суток. Все стены здесь покрывали настоящие картины с фэнтезийными, порой совершенно психоделическими сюжетами: на крылатых лошадях сидели двухголовые всадники, по берегам разноцветных рек росли диковинные цветы, люди имели черты животных, а в небе сияли несколько лун одновременно. Под многими картинами были выведены латиницей непонятные фразы.

– Что это? – напряженно уточнил Ваня, пытаясь прочесть одну из них, особенно длинную, написанную столбиком, как стихи, но без единого знака препинания. – Опять латынь? Не люблю я, когда так много на латыни пишут.

– Это не латынь, – возразила Саша, подходя ближе, поскольку до этого разглядывала какое-то неведомое миру и ученым животное на противоположной стене, нарисованное темно-фиолетовой краской. Она даже по привычке коснулась кончиками пальцев аккуратно выведенных букв, словно прикосновение к ним могло ей что-то подсказать. – Но что-то похожее. Нев? – Она вопросительно посмотрела на их старшего товарища, поскольку он владел сразу несколькими языками и еще больше мог как минимум опознать.

– Только вслух не читайте! – с убийственно серьезным лицом предупредил Ваня. – Вдруг еще дьявола нечаянно вызовем.

– Похоже на итальянский, – резюмировал Нев, несколько секунд разглядывая непонятные слова, – только не современный.

– А ты прочитать можешь? – поинтересовалась Лиля и добавила, поймав на себе выразительный взгляд Вани: – Я имею в виду, понять, о чем там?

– Да ни о чем, – Нев безразлично пожал плечами. – Огонь горит, ветер дует, хор поет… Стихи или что-то вроде того.

– Это песня, – укоризненно сообщил им звонкий девичий голос.

Все шестеро разом обернулись, едва не вздрогнув от неожиданности. Перед ними стояла вовсе не тень, а обычная девочка-подросток лет тринадцати. Светлые волосы, едва достающие до плеч, прятались под темной вязаной шапкой, такие же темные джинсы и яркая футболка, видневшаяся из-под расстегнутой куртки, в паре мест были перепачканы краской. Кроссовки, не подходящие для хождения по снегу, зато идеальные для лазания по недостроенным зданиям, и рюкзак за спиной, в котором брякали банки с краской, давали понять, что девочка оказалась здесь неслучайно.

– А вот и художник, – догадался Ваня, разглядывая ее.

– Все это действительно нарисовала ты? – с доброжелательной улыбкой поинтересовалась Лиля.

– Ну да, а что?

– Ничего. Очень красиво.

– А откуда ты знаешь песню на средневековом итальянском? – заинтересовался Нев.

– Да это из кино, а слова я в Интернете нашла. Просто звучало красиво, и я под нее многое из этого нарисовала.

– У тебя здесь настоящая галерея, да? – продолжила Лиля. – Долго, наверное, пришлось трудиться?

Девочка пожала плечами.

– У нас в городке больше развлекаться все равно нечем, а у меня много свободного времени. И мне это нравится.

– То есть ты часто здесь бываешь? – уточнил Нев.

– Да почти всегда после школы, пока не стемнеет, – кивнула девочка. – Когда стемнеет, рисовать уже невозможно.

– А как же ваша местная страшилка про тени? – почти натурально удивилась Саша. – Тебе не страшно? Нам сказали, что здесь их видели. Может быть, ты тоже видела?

– Тени только после захода солнца появляются, – невозмутимо заявила девочка. – А после захода солнца тут можно и кого менее приятного встретить. Да и рисовать неудобно, я же уже сказала.

– То есть ты сама теней не видела? – уточнила Лиля.

Девочка пожала плечами, не подтверждая, но и не опровергая ее слова.

– Зато я знаю того, кто их видел. Танька самая первая видела.

– Танька? – заинтересованно переспросил Ваня.

– Ну да, она со мной математикой занимается. Она мне первая про них рассказала. Это уже потом все стали про них говорить.

– А где живет это твоя Танька? – снова спросил Ваня.

– В двадцать шестом доме.

– А квартира?

– Двадцать восьмая, – в тоне девочки появились нотки удивления, а потом и подозрения. – А вам она зачем?

Однако никто не успел ей ответить, поскольку Войтех внезапно спросил:

– Что это?

Пока остальные разговаривали с девочкой, он продолжал рассматривать нарисованные ею картины. Каждая будила в нем странные чувства, которые он пока не мог ни описать, ни понять, но одна заставила замереть на месте и похолодеть. Он повернулся к девочке и, указывая слегка подрагивающей рукой на граффити, нервно повторил:

– Почему ты это нарисовала? Где ты это видела?

Видимо, его голос прозвучал слишком угрожающе, потому что девочка, до этого абсолютно спокойная, испуганно отступила назад.

Его друзья посмотрели сначала на него, а затем на рисунок, который вывел из равновесия всегда невозмутимого Войтеха. И если для Сидоровых, Нева и Жени он ничего не значил, то Саша почувствовала, как сердце оборвалось вниз. На рисунке золотисто-желтой краской юная художница нарисовала несколько монет, походивших на пиратское золото, которые падали на пол и раскатывались в разные стороны. Если бы Войтех однажды нарисовал ей видение, которое его так пугало, оно бы выглядело именно так.

– Что в нем странного? – непонимающе спросила Лиля. На ее взгляд, на стенах этого здания были картины и художественнее, и страшнее.

– Послушай, не бойся меня, – Войтех попытался улыбнуться и выглядеть спокойнее, но стоило ему сделать шаг к девочке, как та снова шагнула назад и уже оказалась на лестнице без перил. – Просто расскажи мне, где ты это видела…