Юлия Алейникова - Кровавый след бога майя

Нет! Он снова затряс головой. Все дело в Ах Пуче. Несколько дней с тех пор, как они вышли из лагеря, его преследовали одни и те же видения. Уродливый старик с кроваво-красными глазами требует от него жертвы. «Напои меня!»

Николай отмахивался от этих кошмаров, не придавал им значения, но, видно, индейцы на раскопе лучше знали своих богов. Недаром они приносили жертвы и исполняли обряды, недаром требовали от белых глупцов вернуть на место статуэтку. А он, жадный болван, украл ее! Сам подписал себе приговор! И когда силы и разум отказались ему служить, это чудовище завладело им и превратило в орудие убийства. Ужасно. Немыслимо. Невозможно!

Николай так заметался в гамаке, что едва не свалился. На шум вбежала молодая женщина с грудным ребенком, привязанным к матери большим ярким полотнищем. Она взглянула на него и выбежала прочь.

Следом за ней в хижину вошла старуха. Она подошла к нему, задрала твердыми и шершавыми, как кора дерева, пальцами ему веки, потрогала шею, что-то прошамкала беззубым ртом и, шаркая, поплелась прочь.

– Постойте! – спохватился Николай. – Где я? Сколько я здесь нахожусь? – Он хотел спросить еще многое, но от волнения растерялся.

Старуха с порога поманила кого-то, и в хижине появился молодой индеец. Рослый для майя, скуластый, волосы на затылке собраны в высокий хвост. Николай испугался. Что грозит ему, белому расхитителю пирамид, в этой глухой деревне? Явно ничего хорошего.

Молодой индеец поклонился старухе и спросил на ломаном английском, кто он и как попал в джунгли.

Если спрашивают об этом, значит, не знают о раскопках. Что ж, тем лучше.

– Я археолог, мы раскапывали город в джунглях. Мы с проводником хотели добраться до Сан-Педро, заблудились в джунглях, и он погиб.

Индеец перевел старухе его слова. Та нехорошо прищурилась и спросила, как давно они покинули свой лагерь.

– Пока был жив проводник, мы четыре дня блуждали по лесу. Сколько прошло потом – не знаю.

– Тебя нашли рядом с деревней. Ты был… – Индеец закатил глаза и показал, что Николай был без сознания. – Ты лежать здесь три дня. Она ухаживать за тобой.

– Спасибо. – Что ж, кажется, убивать его здесь не собираются. – А мои вещи?

Нет, Николай не боялся, что индейцы его ограбили. Ему было наплевать на документы, их можно восстановить, и деньги можно заработать. Больше всего его беспокоила судьба кровавого бога. От всей души он надеялся, что рюкзак потерялся, что индейцы забрали статуэтку и не пожелают ее отдавать. Надеялся и не верил в такое счастье. Внутренний голос с уверенностью твердил, что теперь он не избавится от этого проклятия никогда. Откуда он это знал, Николай и сам не мог сказать. Этот дар предвидения появился у него с того дня, как он заглянул в глаза хрустального черепа богини смерти.

Худшие опасения подтвердились: Ах Пуч был на месте. Индейцы даже не открывали его мешок.

Пришлось задрать вверх подбородок, чтобы сдержать слезы. Индейцы такое проявление слабости вряд ли бы поняли. Он сдержанно поблагодарил своих спасителей и еще раз спросил о Сан-Педро.

– Сан-Педро далеко. Надо ждать. Ты не дойти, – твердо сказал индеец.

Старуха дала ему какой-то пахучий отвар из глиняной плошки, и он снова уснул.

Николай стоял в номере дешевого отеля «Белиз» и смотрел в зеркало. За последние месяцы он постарел на несколько лет. Осунувшееся желтоватое лицо, седина в волосах, мелкие шрамы у виска, глубокие складки в уголках рта. Потухший взгляд.

Он устало опустился на жесткий гостиничный стул. Больше месяца он провел в индейской деревне. Старая Танкацу выхаживала его как младенца.

Когда он достаточно окреп и индейцы согласились вывести его из леса, она подошла к нему, положила ему на плечи загорелые почти до черноты руки и сказала:

– На тебе печать бога смерти. Служи ему или умрешь в муках. – Тацкат, молодой индеец, ее внук, перевел. Потом старуха наклонила к себе его голову и скрипучим шепотом добавила по-английски: – Ах Пуч. Береги.

Николай отшатнулся в ужасе. Но старуха уже зашаркала прочь босыми черными ступнями.

И вот теперь он сидел в номере отеля и ждал корабль в Соединенные Штаты. Корабль шел в Саванну. Николаю было все равно. Денег у него едва хватило на дорогу. О продаже Ах Пуча теперь не могло быть и речи.

За время плавания он надеялся достаточно окрепнуть, чтобы по прибытии в Штаты наняться матросом на корабль, идущий в Европу. Как никогда Николая тянуло на родину. Прочь от опостылевших джунглей, от влажной жары, от английской речи – от всего чужого.

За окном лило не переставая, и это была еще одна причина спешить с отъездом. В сезон дождей в Лубаантуне делать нечего, и Митчелл-Хеджес мог появиться в Белизе в любую минуту. Николаю хотелось избежать встречи. Было стыдно взглянуть в глаза товарищам, а еще он опасался, что Митчелл-Хеджес заявит в полицию. О дальнейшем не хотелось и думать. Оставалось считать часы до отхода корабля и глядеть сквозь серую завесу струй на пристань.

Николаю повезло: с Митчелл-Хеджесом они не встретились.

Пароход был небольшим, грязным, помимо двух пассажирских палуб, здесь имелся грузовой трюм. Публика подобралась разношерстная. Мелкие коммивояжеры, служащие компаний, у которых есть отделения в Британском Гондурасе, ревизоры американских банков, парочка артистов, инженер, едущий в отпуск с семьей. Первого класса на пароходе не было.

Мужчины в тесном салоне коротали время за картами. Николай в игре не участвовал. Во-первых, не было средств, во-вторых, он боялся Ах Пуча. Основное время он проводил в собственной тесной каюте, только ближе к ночи позволял себе прогуляться по пустой палубе. Дышать воздухом было необходимо. Николай все еще был слаб, прежние силы никак не хотели возвращаться. В ближайшем будущем ему предстоит тяжелым трудом добывать хлеб насущный, так что стоило воспользоваться короткой передышкой для восстановления сил. В одну из таких прогулок, приближаясь к правому борту, он услышал негромкие хриплые голоса и звуки возни.

Николай поспешил на шум. Двое пассажиров, обоих он отметил как заядлых игроков, сцепились в плотный клубок у самого борта.

– Отдай деньги, мерзавец! Глотку порву! – хрипел грузный тип с опухшим красным лицом и сизой щетиной.

Его противник, хоть и уступал в весе, но был более изворотлив.

– Врешь, теперь это мои баксы! – Он двинул небритого под ребра.

– Думаешь, я не видел, как ты вынул туза из рукава? Со мной этот номер не пройдет! Не вернешь по-хорошему – скажу капитану, чтобы выбросил тебя за борт акул кормить! – В ответ он получил крепкий удар в зубы, и оба снова покатились по палубе. Наконец, худой оседлал краснорожего, выхватил откуда-то нож и всадил его в поверженного врага по самую рукоятку.