Павел Астахов - Сеть

Он запнулся на полуслове, как робот, у которого вдруг аварийно отключились все источники питания. Сидел с застывшим лицом, тупо глядя перед собой. Вика подумала, что именно так, наверное, выглядит тухлая рыба.

– Ты куда? Домой? – полюбопытствовала она, желая переключить внимание приятеля на другую тему.

– А куда же еще? – проворчал Роман. Вздохнув, он уныло прибавил:

– Я еду туда, куда меня еще пускают. Откуда меня еще пока не выгоняют. Потому что я не считаю ту коробку, где я ем и сплю, своим домом.

– По… – Вика даже поперхнулась от изумления. – Почему, Рома?

Юноша раздраженно махнул рукой.

– Долго рассказывать.

Вика внимательно рассматривала свои саднящие коленки, затем неожиданно произнесла:

– А я тоже домой не хочу.

– У тебя-то что произошло? – спросил Роман, недоверчиво покосившись на спутницу.

– Тебе и правда это интересно?

Роман выдержал ее пристальный взгляд и обронил:

– Не спрашивал бы, если это было бы не так.

– Родители разругались. Вдрызг. Отец маму случайно увидел в магазине с каким-то мужиком. Они обнимались.

Голос девушки дрогнул, и она выдержала паузу, чтобы привести свои чувства в порядок.

– Они вышли на улицу и пошли к машине. Отец за ними. У матери в руках букет цветов. Этот мужик отца заметил, начал провоцировать. Ну, отец не выдержал, они подрались. Так тот заявление на папу накатал, и, хотя дрались оба, дело хотят против отца завести. Мама говорит – откажись от квартиры при разводе, тогда, мол, дела против тебя не будет. Отец в шоке. Второй день как привидение ходит.

Вика вытерла повлажневшие глаза.

– Я ее не понимаю… Как можно так поступить? Отец всю жизнь с нее пылинки сдувал, любой каприз ее сразу исполнял… Она сейчас хочет, чтобы я уехала с ней, к ее любовнику, а я не хочу. Я ненавижу этого придурка, который развалил нашу семью!

Пока Вика вела свое сбивчивое повествование, Роман с мрачным видом ковырял ногтем обшивку сиденья. Когда девушка закончила, он поднял на нее взор:

– Все, что случилось, – хорошо.

Вика вытаращила глаза:

– То есть?! Как это «хорошо»?!

– А то. Этот ваш гнойник сейчас вскрылся. Если бы твой отец не наткнулся бы на свою жену, то есть твою маму, с любовником, они продолжали бы встречаться. И твоя мать продолжала бы врать отцу. Неизвестно, чем бы все это закончилось. Ладно, это все лирика… А ты куда? Тоже домой?

– Угу. Правда, моим родителям сейчас не до меня.

– Как и моим не до меня, – тихо промолвил парень.

Несколько минут они молчали, погруженные в собственные мысли, потом Роман спросил:

– Ты никогда не задумывалась, почему киты выбрасываются на берег?

Вика была сбита с толку. Какие киты? При чем тут киты?!

Между тем лицо юноши приняло мечтательное выражение.

– Представляешь, такая громадина… столько сил, столько мощи, энергии… и в какой-то момент эта многотонная махина плывет прямиком к суше. Он не болен, не ранен. Он не псих. Кит делает это сознательно. Дельфины, кстати, тоже так поступают, но реже, чем киты. А, например, акулы вообще не выбрасываются. Так вот. Кита выносят на берег волны. Через какое-то время об этом становится известно. Его обступают зеваки. Тычут пальцем, фоткаются рядом с его телом. Улыбаются. Ну, может, на место приедут гринписовцы или еще какие-нибудь защитники природы. Они вместе с другими сочувствующими пробуют оттащить кита обратно. Это непросто – на суше тело этого млекопитающего весит куда больше, чем в воде. Собственный вес кита также губительно на него действует… И вообще, это уже бессмысленно. Если кит выбросился, жить прежней жизнью в воде он уже не будет. Понимаешь, Вика? Он так решил для себя.

– Надо же. Никогда бы не подумала… – призналась девушка, но Роман даже не посмотрел на нее.

– Кит не хочет обратно в свою стихию. И он лежит на песке и медленно умирает. Тихо и безмолвно. Гигантское, величественное, печальное создание. Самое огромное на планете. Люди не понимают, что он чувствует в эти минуты. Как не понимают, как он страдает и вообще зачем он это сделал. Ни один ученый до сих пор не смог пояснить, с какой целью киты это делают. А если бы кит и мог сказать об этом, он бы никогда не сделал этого. Вот так. Потому что кит выше людей. Он мудрее.

– Да, конечно… китов очень жаль. Но… к чему ты все это? – с недоумением спросила Вика.

Роман снова отвернулся к окну.

– Я смотрю на эти дома с магазинами, на эти машины, людей, которые мельтешат перед глазами, – чуть слышно произнес он. – А вместо всего этого… вижу воду. Вместо домов – подводные скалы. Вместо магазинов с их надоедливыми вывесками – светящиеся кораллы. Вместо машин и людей я вижу рыб. Теперь понимаешь?

– Не очень, – призналась Вика, с тревогой следя за приятелем.

– Мне кажется, до меня начинает доходить, что чувствует кит, когда он принял решение плыть к берегу. Плыть, не сворачивая с курса. Плыть к суше, невзирая ни на что. А иногда мне даже чудится, что этот кит – я.

Пока Вика, ошарашенная словами юноши, переваривала сказанное, парень, спохватившись, пихнул ее в бок:

– Вылезай. Нам выходить.

Пока Роман разувался в прихожей, в коридор выглянула Ольга Борисовна.

– Ой, Ромочка! А я уж тебя заждалась, – напряженно улыбнувшись, сказала она. Шагнула вперед, чтобы поцеловать сына, но тот окинул ее хмурым взором, и женщина замерла, словно наткнувшись на невидимую стенку.

– Эти ваши гости… ушли? – неприветливым тоном спросил он, и мама торопливо закивала.

– Рома, может, покушаешь? Там еще рыбка осталась, семга. С картошечкой. От ужина осталось…

– Сами жрите свою картошечку, – пробормотал под нос Роман, направляясь к себе в комнату.

Мама выдавила жалкую улыбку:

– Что-что?

– Ничего.

Юноша уже потянулся к дверной ручке, как Ольга Борисовна вдруг сказала:

– Сынок, ты извини… у тебя там дети лазили, небольшой беспорядок устроили. Прости, я еще не успела убрать.

Роман почувствовал, как к вискам горячей волной прилила кровь.

– Дети лазили? – хрипло переспросил он. – А ты что, пустила их в мою комнату?!

– Это Вадим Сергеевич разрешил. Ты же знаешь, с ним тяжело спорить. Ну и вообще, где же им играть еще? – оправдывась, произнесла мама. – У нас в спальне?

Она сказала что-то еще, но Роман уже стремительно открыл дверь, войдя внутрь. И тут же остановился как вкопанный.

По комнате словно пронеслось цунами. На полу в кучу свалены вещи из шкафа, словно их готовили к массовой стирке, но в последний момент передумали, а сложить обратно не успели. Стул, на котором он сидел за компьютером, опрокинут. Монитор и клавиатура заляпаны чем-то липко-оранжевым, и Роман не сразу понял, что это фруктовый сок. На диване лежали две вазочки с остатками растаявшего мороженого. Полуоторванная занавеска, также перепачканная пятнами сладкого лакомства, болталась, словно половая тряпка на швабре. На обоях пестрели неуклюжие рисунки детских рожиц, грузовиков, домиков и еще какой-то ерунды. Рядом же бесцеремонно валялись улики – цветные маркеры, причем многие из них были без колпачков.