Кэрол Кларк - Палуба

“Так что, может быть?.. Да”, — решил Хардвик.

Такой прекрасный случай может и не повториться. Сейчас они находились как раз в самом темном месте палубы. Камерон отвел для удара свободную руку.

И тут услышал чьи-то шаги.

Со стороны носа, с правой палубы, приближалась еще одна пара. Сначала он услышал их голоса, потом увидел и силуэты.

— Нора, ты одета недостаточно тепло. Давай вернемся внутрь.

Когда силуэты приблизились, Хардвик понял, что это та же пара, вслед за которой он сегодня утром поднимался на корабль. Гуляющие тоже заметили их с леди Экснер, стоящих у перил. Ни слова не говоря они повернулись и удалились.

Время, однако, было уже упущено. К тому же Хардвик понял, что он не может рисковать и пытаться избавиться от леди Экснер и Риган Рейли на палубе, месте, открытом доступу других пассажиров. Хардвик понял, что для достижения цели ему надо искать другой путь.

На обратном пути в каюту Вероника и Риган зашли в маленький “Пиано-бар” выпить по рюмочке на ночь.

— Я должна принять чего-нибудь горячительного, чтобы прогнать озноб из костей, милая Риган. И думаю, что капелька “Скоча” прекрасно поможет в этом.

Вероника уселась прямо рядом со стоявшим в баре пианино и уставилась на музыканта, исполнявшего одну за другой композиции из “Призрака оперы”.

— Сэру Джилберту страшно понравились бы эти произведения, — прошептала Вероника в ухо Риган.

Через полчаса после того, как Вероника успела заказать исполнение полюбившихся ей композиций “Люблю тебя всем сердцем” и “Память”, они все-таки добрались до своей каюты, где предупредительный стюард уже расстелил для них постели.

— “Морфий откроет нам сегодня ночью широко свои объятья, — еле выговорила Вероника. — И коли других предложений ни от кого я сегодня не получила, то мне подойдет и этот мужчина”.

Риган поняла, что ее соседке удалось справиться с ознобом. Пока Риган была в ванной комнате, леди Экснер, не обращая внимание на шум воды, все продолжала рассказывать о чем-то. Смысл ее монолога, правда, не всегда бывал ясен Риган.

— И я должна еще благодарить Бога, что у меня был мой дорогой Джилберт. Признаю, что, хоть он и был немного агностиком, все же ежегодно давал деньги англиканской церкви, а на Рождество посылал подарки местному священнику.

Риган поднялась по трем ступенькам в гостиную и с радостью забралась под одеяло в свою постель. При этом она вдруг подумала, как это Вероника умудрилась узнать так много деталей из жизни сэра Джилберта всего-то за две недели их совместной жизни.

Вероятно, молитвы Вероники за сэра Джилберта не были долгими и наверняка были посвящены каким-то весьма конкретным вещам, потому что уже через тридцать секунд после того, как голова пожилой женщины опустилась на подушку, из спальни раздался ровный храп. Этот звук, как отметила Риган, отличался довольно необычным ритмом. За коротким громким вздохом следовало продолжительное бульканье, характерное для полоскания рта.

Риган долго ворочалась с боку на бок. Подушка оказалась слишком большой для нее. Она тщетно пыталась прибить ее кулаком. “Такие подушки хороши разве что для папиных клиентов”, — проворчала Риган, в очередной раз откидываясь на спину и оказываясь опять в каком-то полулежачем положении. Наконец, она вытащила подушку из-под головы, накрылась ею сверху и оказалась как бы в маленькой крепости, где попыталась спрятаться от занудных и неровных звуков, шедших со стоявшей в соседней комнате королевских размеров кровати. Обычно Риган засыпала быстро, но сегодня мысли не оставляли ее. Итак, прошел первый день круиза, и теперь она в полной мере осознала, почему Филипп настаивал на том, чтобы она обязательно сопровождала Веронику в путешествии. Если бы Риган не было рядом, Вероника сегодня же непременно свалилась бы через перила на нижнюю палубу. Так что в течение следующих четырех с половиной суток, до того момента, как она сдаст леди Экснер ее племянницам, следует неотступно находиться при пожилой женщине.

Как ни странно, мысли Риган были заняты не столько событиями только что завершившегося первого дня круиза, сколько тем, что случилось в прошлые выходные в Оксфорде. Именно воспоминания не давали Риган спать спокойно. Она вдруг вспомнила, как они с Кит любили подшучивать над Атеной. До последнего времени Риган считала, что Атена сама не пожелала возвращаться в Оксфорд, в колледж. Сейчас ей слышался голос Атены с характерным греческим акцентом. Риган даже начало казаться, что Атена находится где-то рядом, в этой же комнате. Надо позвонить Ливингстону, спросить его, нет ли каких новостей по ходу расследования. Сегодня, правда, звонить уже поздно.

Свернувшись калачиком, Вероника проспала всю ночь напролет. А Риган еще долго ворочалась, смотрела широко открытыми глазами то в потолок, то через окно террасы на движение бликов от волн. Лайнер шел по Атлантике. Риган закрывала глаза и опять их открывала. В один из таких моментов она вдруг увидела тень, похожую на силуэт человека, в створке стеклянной двери, выходившей на террасу. Девушка резко поднялась на постели, дыхание ее перехватило, а пульс стал частым-частым. Через мгновение луна вышла из-за туч, и страшная тень растворилась. Риган вздрогнула. Она считала себя человеком с крепкими нервами, а тут вдруг испытала откровенный ужас. Она несколько раз сглотнула. Неужели что-то подобное пережила Атена в последние мгновения своей жизни? На глазах Риган выступили слезы.

Кто же мог убить ее? В Греции последние газеты, наверняка, только и писали, что о смерти Атены. Особенно если учесть, что это случилось ровно через восемь месяцев после убийства ее тети. Подумать только! Два представителя богатой, известнейшей семьи насильственно погибают в считанные месяцы. “Может быть, — думала Риган, — если бы я узнала, что там пишется в греческих газетах сейчас, то могла бы почерпнуть нечто полезное для расследования. Это могло бы мне напомнить важность того, что сама я могла и подзабыть”. Неожиданно эта мысль показалась стоящей. Риган решила завтра же позвонить Ливингстону и попросить его добыть сведения о том, что пишет по делу Атены греческая пресса, все это перевести и переслать по факсу ей на корабль. “Это должно помочь, — подумала Риган. — Во всяком случае, это будет уже начало чего-то”.

Наконец, девушка забылась в неспокойном сне, в котором скрипы и стоны корабля превращались в звуки преследовавших ее шагов. Разбудила ее Вероника в восемь часов утра.

— Просыпайся, соня! О, как бы мне хотелось спать так же крепко, как спите вы, молодые. Я-то совсем не сомкнула глаз прошедшей ночью.

Риган подняла веки и обнаружила, что Вероника уже оделась в свой полосатый, бело-оранжевый спортивный костюм и напялила на голову такого же цвета повязку.