Алла Полянская - Против ветра, мимо облаков

Во дворе залаяла собака – огромный волкодав Питер. Это Вика его так когда-то назвала, когда они взяли щенка, и он скулил посреди двора, отказываясь от еды. И Вика взяла щенка на руки, прижала к себе, укрыв своей кофтой, и запела песенку, как ребенку:

Вика часто вот так придумывала на ходу песенки и стихи, Алена всегда удивлялась, как у подруги это получается, сама она так не умела. Но имя прижилось, и волкодав, выросший огромным, с песочного цвета шерстью в серых подпалинах, узнал Вику, когда она впервые после разлуки пришла к ним в дом. Питер заскулил вдруг и прыгнул на Вику, словно обнял лапами, лизнул ее в щеку. Не забыл. Остальных же он облаивает как положено, а ночью его спускают с цепи, и он сторожит двор, и Алена знает: когда Питер во дворе, сараи можно не запирать, а съестного он от чужих брать не приучен.

– Мама, там пришли за молоком!

Это младший, пятилетний Артемка, вбежал в дом, принося с собой пыль и запах горячего солнца. Алена вздохнула – слишком быстро вырос, она и не наигралась малышом. А теперь это крепенький пятилетний мальчишка, бойкий и веселый, рвущийся на свободу из-под пристального присмотра бабушки и деда.

– А бабушка где?

– С дедушкой сено за огородом сгребают, некогда им.

Алена вышла из дома, обнаружив за забором высокую рыжую женщину – стройную, одетую в синие джинсы и голубую легкую блузу.

«Дачница, но не из наших, – поняла Алена шагая по дорожке к калитке. – Откуда она узнала о том, что у нас можно купить молока?»

– День добрый. – Женщина улыбнулась Алене и подняла вверх большую полупрозрачную сумку с трехлитровой банкой. – Вы Алена?

– Я Алена. – Алена рассматривала рыжие кудри гостьи – ну, надо же, огонь прямо! – А что?

– Молочка не продадите? Мне сказали, у вас можно купить.

– Утреннего, может, и наберу. – Алена открыла калитку, впуская гостью. – Но оно уже остыло.

– А это ничего. – Женщина подала Алене банку. – Мне подойдет.

Алена взяла банку и пошла по дорожке к летней кухне, женщина шагнула за ней, ступая легко и стремительно.

– Могу дать свою банку, чтоб не переливать. – Алена подняла чистое полотенце, которым утром накрыла банки с молоком. – Выбирайте любую, это утреннее.

Алена решила не задавать лишних вопросов – из опыта знала: если не совать нос в чужие дела, люди сами все рассказывают. Пусть не сразу, а со временем, но рассказывают.

– А творога нет?

Рыжая заинтересованно рассматривала летнюю кухню, и Алена ее понимает. Здесь когда-то жила ее бабушка Галя, пережившая Викину бабушку всего на два года, – и Алена ничего не меняла в ее бывшем обиталище. Все так же в углу стоит старый расписной сундук, все та же деревянная кровать, домотканые дорожки и вышитые занавески. Словно не двадцать первый век на дворе, а на сто лет назад вернулись, если бы не большой холодильник у дверей да не телевизор на тумбочке напротив кровати, то и вовсе было бы натурально. Особенно же колоритно смотрится самодельный буфет с тарелками прошлого века, его сделал когда-то свекор бабушки Гали, хороший столяр. И теперь, конечно, гостья рассматривает – а ведь тут почитай что и в каждом дворе такая экзотика имеется.

– Творог есть, но кисловатый получился.

– Это в самый раз, я люблю кисловатый. – Рыжая улыбнулась. – Прямо как музей тут у вас. Мебель самодельная…

– Это что, вот у моей подруги Вики такая мебель не то что в кухне, а даже и в доме стоит. – Алена вспомнила гостиную и спальню Вики и тоже улыбнулась. – Эта времянка раньше домом была, в нем жила моя бабуля, это потом мы тут все под летнюю кухню приспособили, когда родители новый дом построили, но бабуля так и жила здесь – по привычке, тут и померла. А у подруги моей бабушкин дом постарше этой времянки будет, и мебель вся сохранилась как была, она ничего не меняла. Вот там и правда заходишь – и как на сто лет назад… Ну, не на сто, но на семьдесят – уж точно.

– Как интересно! – Рыжая весело блеснула глазами. – Вот бы глянуть…

– Она гостей-то не жалует особо. – Алена открыла холодильник и достала миску со свежим творогом. – Сколько тебе?

– Пару килограммов. Нас много, как раз сырники будут на всех. – Рыжая взяла из миски крошку творога. – Ничего не кислый, как раз такой, как надо.

Алена достала весы, отвесила творог, пересыпала в пакет. Две коровы во дворе – хорошее подспорье, и себе хватает молочного, и людям остается. Рыжая чем-то понравилась Алене, и ее терзало любопытство, к кому она приехала и кто ей посоветовал обратиться за молоком в ее, Аленин, двор. Но правило есть правило, соваться с вопросами последнее дело, и Алена сноровисто завязала пакет, чтоб творог не просыпался.

– Яйца домашние есть еще. – Алена поставила банку с молоком в объемистую сумку гостьи. – А то вот наливка малиновая – но наливка, правда, недешевая. Если понравится, пойдем к моей подруге, она сама ее делает, попробуешь?

– А давай. – Рыжая махнула рукой, словно говоря: сгорела хата – спалим и сарай. – Меня Валерия зовут, я из Озерного приехала.

Алена хмыкнула – Озерное она знала, поселок за оврагом, где раньше был дикий лес и озеро с синими камнями. Туда раньше местные ходить не любили, место было не слишком доступное и пустое, делать там было нечего, то ли дело – Научный городок, там дачи ученых, и небольшие озерца то тут, то там. В Научном городке публика была знакомая, и доктора водились хорошие, никогда в помощи не отказывали, а Озерное выросло недавно, и поселились там какие-то богатеи, которые к ним в Привольное не заглядывали никогда. И как сюда попала эта рыжая дамочка, неизвестно.

– На-ка вот, попробуй. – Граненый лафитник до половины наполнился тягучей сладостью. – Я купила для своего кафе, но и дома оставила маленько. Понравится – пойдем, тоже купишь.

Валерия с опаской понюхала содержимое, потом пригубила.

– Боже, какая прелесть! – Она допила ликер и повертела в руках лафитник. – И стекло старинное, но напиток… Я куплю обязательно, далеко идти? Я на машине, доедем.

– Погоди тогда, я тебе яиц наберу. Какие ж сырники без яиц? А у меня яйца свежие – вчерашние тебе выдам, десятка два наберу. Сметану возьмешь? Сметана хорошая, не сомневайся.

– А масло есть?

– Есть и масло, как не быть. И сливочное, и подсолнечное, и топленое. Банку-то с молоком из сумки вынуть придется, она все яйца передавит, пока довезешь.

Машина Валерии стояла за кустом сирени, что за домом деда Григория, оттого-то Алена ее и не приметила. Машина оказалась большой, совершенно черной – какой-то неженской, и пахло в ней не так, как пахнет в женских машинах.