Шарлотта Линк - Ложь без спасения

Мужчина усиленно попытался воспроизвести в памяти прошедший вечер. Он пил. Пил до упаду. В каком-то чертовом портовом трактире в Лес-Лекесе. В каком? Судорожная попытка напрячь память усилила его головную боль. Да и непрекращающийся звонок из соседней комнаты делал эту боль просто невыносимой. Кто бы ни звонил, у этого человека должно было быть невероятное терпение.

Расплывчатые картины возвращались. Порт. Трактир. Море. Вчера вечером уже шел дождь, и было довольно прохладно. Он пил виски. Он всегда пил виски, когда пытался забыться. В какой-то момент кто-то – может быть, официант – попытался уговорить его остановиться. И еще Кристофер помнил, что стал очень агрессивным. Он не остановился. Он настаивал на том, что у него есть право быть обслуженным.

А потом пленка его воспоминаний обрывалась. С какого-то момента все пропадало в темноте. У Хейманна не было ни малейшего представления о том, что произошло. Но поскольку он лежал в прихожей своего дома, то должен был каким-то образом сюда попасть. От мысли, что он, возможно, сам был за рулем машины, мужчина почувствовал головокружение. Пешком дойти до Ла-Кадьера он не мог. Если же он на самом деле сел за руль, то это чудо, что он еще жив.

На какое-то мгновение телефон замолчал, а потом звонки начались снова. Кристофер решил докатиться по полу до аппарата и вырвать кабель из стены, поскольку иначе эти звонки сведут его с ума. Он приподнялся, опираясь на руки, и в этот момент ему стало смертельно плохо. Его стошнило несколько раз, и вскоре вся прихожая была в его рвоте. Кристофер с трудом прополз через все это к маленькой мрачной комнате. Когда он уже почти добрался до телефона, его стошнило еще раз, и он смутно вспомнил еще один момент в своей жизни, когда ему было так же нехорошо и его вырвало в комнате. Он был тогда маленьким, еще ребенком, а его мать впервые заявила семье, что уходит. Навсегда. Он начал кричать, и его вырвало, но ее ничто не смогло смягчить. Она быстрыми шагами покинула дом и ни разу не обернулась.

Кристофер передумал – он решил все же не выдергивать штекер из стены. Вместо этого подтянулся вверх, схватившись за стол, взял трубку и вместе с ней медленно соскользнул по стене на пол.

– Да! – произнес Хейманн. Он не был уверен, что сможет произнести хоть один звук, но, к его удивлению, голос звучал несколько хрипло, но в общем-то вполне нормально. По голосу можно было подумать, что его обладатель скорее простужен, чем страдает от тяжелого похмелья.

После стольких лет жизни во Франции Кристофера каждый раз в первый момент удивляло, когда к нему по телефону обращались по-немецки. Спустя несколько секунд, он узнал голос Лауры. Жены Петера. И тут же понял: он знал, что она позвонит и что его пьянка в прошлый вечер тоже как-то связана с этим.

– Кристофер? Это я, Лаура Симон. – Женщина назвала свое полное имя, чего она никогда не делала, когда говорила с ним, и это указывало на ее нервозность. – Слава богу, что застала тебя! Я уже полчаса пытаюсь тебе дозвониться!

– Лаура… Как дела? – отозвался Хейманн.

– Ты простужен? – спросила жена Петера вместо ответа. – У тебя такой странный голос…

Мужчина откашлялся.

– Да, немного. Погода здесь мерзкая.

– Поэтому вы и не в пути, да? Петер говорил, что вы хотели рано поутру отправиться…

– Дождь льет как из ведра.

– Петер у тебя? Я уже несколько часов пытаюсь до него дозвониться. В доме его не застать, и по мобильному тоже…

Когда Кристофера вырвало, это несколько просветлило его голову, так что он смог понять услышанное. «Черт побери! Черт побери! Что же мне ей ответить?»

– Нет, здесь его нет, – наконец недовольно ответил Хейманн. – Понятия не имею, где он может торчать.

На другом конце провода воцарилось ошеломленное молчание. А затем Лаура снова заговорила хриплым голосом, и Кристофер почувствовал в нем то отчаяние, в котором она находилась уже несколько часов:

– Но этого не может быть! Что значит, ты не знаешь, где он торчит?

– А то и значит, что было сказано. Что я еще могу к этому сказать?

– Кристофер, но ведь вы договаривались, что либо вчера вечером, либо самое позднее сегодня утром встретитесь и потом отправитесь на паруснике. Как же ты можешь так хладнокровно заявлять, что не имеешь понятия, где он находится?

– Он не появлялся, – ответил Хейманн. – Ни вчера вечером, ни сегодня утром.

Его собеседница тяжело дышала от волнения. Сейчас ее голос станет резким. У женщин голос всегда становится резким, когда они расстраиваются.

– И ты ничего не предпринимаешь?! – спросила Лаура, теряя самообладание. – Твой лучший друг не появляется к условленному времени, и это совершенно тебя не интересует ?

Если б она знала, как у него болит голова! Если б только он не брал трубку… Хейманн в отчаянии почувствовал, что с этой ситуацией ему никак не справиться.

– Ну а что я могу сделать? – пробурчал он. – Видимо, у Петера нет желания гонять под парусом. Он передумал. Ну и что? Он свободный человек и может делать все, что пожелает.

Ему было ясно, что Лаура посчитала его свихнувшимся.

– Кристофер, но ведь он только из-за парусных гонок и поехал на Лазурный Берег! Вчера в шесть вечера он звонил мне. Он еще хотел поесть у Надин и Анри, а потом сразу отправиться спать, чтобы сегодня быть в форме. Ни слова о том, что он мог передумать.

– Может быть, ему просто нужна дистанция… От всего. От тебя.

– Кристофер, сделай мне одолжение. Я действительно боюсь, что что-то могло случиться. Пожалуйста, съезди в наш дом, ключ ведь у тебя есть. Посмотри, может быть, он там. Может быть, ему стало плохо или он неудачно упал… – Теперь жена Петера уже почти плакала. – Пожалуйста, Кристофер, помоги мне. Помоги ему !

– Я не могу туда поехать. У меня такой процент алкоголя в крови, от которого другие умирают. Я сижу здесь, и меня рвет. Извини, Лаура, но не получится. Я не могу даже до своей кровати добраться!

Связь с треском прервалась, и Хейманн удивленно уставился на трубку телефона. Мышка положила трубку. Точнее сказать, она, видимо, с такой силой швырнула трубку, что могла разбить аппарат. Это удивило Кристофера: он даже не знал, что у нее могут быть такие проявления темперамента. Обычно Лаура слишком заботилась о том, чтобы быть милой и чтобы все ее любили.

«Бедняжка, – подумал Кристофер, – чертовски жалко…»

Он съехал по стене еще ниже и в конце концов улегся на пол. Рвота на его одежде ужасно воняла, но он знал, что ему все равно еще потребуется какое-то время, пока он сможет попытаться добраться до душа. А сейчас ему нужно еще немного поспать…

В кафе «У Надин» в это воскресенье была напряженная работа. Хотя в это время года на Лазурном Берегу было не так уж много туристов, тех из них, что еще не уехали, плохая погода загоняла в рестораны и кафе, где они проводили больше времени, чем в обычное время.