Андрей Куц - Хроники частного сыска

Умученный малый в заношенном синем комбинезоне – служащий мойки, некоторое время тяжело двигал той частью мозга, которая ещё не атрофировалась от заунывного времяпрепровождения, и известил:

– Это, скорее всего, во-он там, – он показал рукой на правый угол городка. – Вон, видите двухэтажные кирпичные дома?.. Вот. Это должно быть концом Пролетарской улицы. Где-нибудь там нужный Вам дом.

Руслан порадовался, что сделал остановку, иначе бы он сразу с дороги очутился возле нужного ему адреса, а уж там – постель умирающего «чужого» деда…

Он сунул в грязную, побитую и мозолистую ладонь парня две сотни и затолкал себя в салон машины: ему не хотелось двигаться дальше и увидеть навалившуюся на человека, подступившую к его постели смерть.

«Зачем же я еду? Я ожидал чего-то иного? – спросил он себя. – Это с каких таких?.. Всё одно, всё одно и ничего больше… Отступать мне никак нельзя».

Он повернул ключ – дёрнулся стартёр, ожил двигатель. Машина выкатилась с маленькой площадки возле автомойки. Руслан стал медленно приближаться к указанному месту и ещё медленнее отыскивать нужный номер дома.

Друг против друга – по обе стороны улицы – стояло четыре двухэтажных кирпичных здания довоенной постройки: одно из них наполовину обвалилось, у другого обрушилось три крошечных балкончика и просела крыша; но два дома были целёхоньки, а на их стенах в некоторых местах даже сохранилась штукатурка, и в них всё ещё жили люди. Казалось, что дома обречены на снос, дни их сочтены. Но, учитывая то, что на это надо тратить деньги местного бюджета, можно было смело предположить, что простоят они ой как долго. К тому же надо будет переселять куда-то людей. А Руслан сомневался, что в этом захудалом городишке имеются или планируются новостройки.

Вдаль по улице кучковались бревенчатые избы. Через километр-полтора виднелось два десятка высоток с обступившими их, выросшими за последние годы особнячками в два, а то и в три этажа. Там, по правую руку от Руслана, пластался какой-то заводик, а по левую – грозила достать небо фабричная труба.

Четыре многоквартирных кирпичных дома, типа общежития, где остановился Руслан, стояли на пригорке, а потому он видел, что за городом, насколько хватало глаз, раскинулась голая степная равнина, – только слева, на краю горизонта, чернел лесок, и возле него, в лучах клонившегося к земле солнца, что-то тешилось множеством серебряных бликов.

«Кладбище, – понял Руслан. – Наверное, городское. Не опоздал ли я? Не там ли уже мой… мой?.. гм… дед?»

Подъездной дороги к дому №37 не было. Была тропка через грязь да рытвины.

Руслан припарковался на обочине и, внимательно обходя лужи, двинулся по тропинке к ближнему левому дому. Он нигде не заметил разбросанных еловых веток, поэтому рассудил, что приехал вовремя, что дед жив, и даже, может быть, идёт на поправку.

Низкое солнце заглядывало в жерло подъезда. Руслан подумал, что лучше бы оно этого не делало, потому что ему не хотелось рассматривать запущенный подъезд со скабрёзными надписями, затянутый клубами дыма от тухлой рыбы, если судить по вони, сгоревшей на чьей-то кухне, – эта гарь мешалась со множеством запахов: общей затхлости, сырости, едких махорочных сигарет и бьющим в нос ядрёным духом браги для самогона, к тому же нестерпимо пахло кошками, которые будто бы устроили в подъезде свою уборную.

Из-за ближней двери, обшитой подранным, местами с подпалинами войлоком, выглянула и тут же скрылась мордочка недурной девицы, но с перепутанными волосами и бляншем под опухшим глазом, бывшей в достаточно дорогой на вид куртке коричневой кожи, в тёмно-синих слаксах и в ярко красных сапожках, запачканных глиной.

«Притон, – констатировал Руслан. – Я нахожусь в низкопробном шарашкином притоне. Ну, что же? Доводилось. Бывал. Прорвёмся. Только бы не покалечили машину и, почуяв бабло, не домогались бы до моей персоны… Если что – как-нибудь чем-нибудь откуплюсь и сделаю ноги. Со всяким сбродом лучше не связываться, но и бояться не стоит. Они, что шавки: стоит прикрикнуть, дать понять, что ты не из робкого десятка, кто тут барин, так они и завянут, и примут излюбленную позу – согбенно, с протянутой рукой, искательно, заглядывая в твой рот. Да-да, непременно так». – Он продвигался осторожно, стараясь не наступить куда не следует, и очень скоро понял, что ему предстоит подняться на второй этаж, чтобы найти комнату №10.

За отворённой широкой деревянной дверью с выбитым замком и оборванным войлоком, в практически пустой комнате с потёками по стенам, углам и потолку, под байковым одеялом лежал иссохший, обросший почему-то покоцаной бородой старик. Пахло мочой, лекарствами и древними вещами. Гарь с первого этажа заползала и в это скаредное и убогое жилище страждущего, но она не могла заполнить комнату с наглухо закупоренными окнами настолько, чтобы хотя бы на время изгнать скорбный запах. Комната была на восточной стороне, и вечернее солнце в неё не проникало – было довольно сумрачно. Вошедшему с улицы, облитой солнечным светом, это должно было показаться чуждым и вызвать отторжение, а лежащий на смертном одре старик – возомниться метафизическим казусом.

Старик без единого движения смотрел на вставшего в дверях молодого человека.

– Какой гладкий и ладный господинчик! – услышал позади себя Руслан скрипучий голос. – Милости просим в наше скромное жилище! Всё наше – Ваше, а Ваше – наше, милый человек!

То было некое подобие женщины – расплывшееся телом, распухшее и почерневшее от тягот беспрестанного пития чарок с Зелёным змием. Женщина смолила вонючую папироску и смотрела с прищуром – пытливо и внимательно – на богатого гостя. Из-под распахнутого халата, некогда ярко-пёстрого, а ныне засаленного до черноты, вываливались обвислые груди невероятных размеров, – впрочем, ничем не уступавшие её общим габаритам, которыми она походила на ворох сена, оброненный с воза нерадивым хозяином и пролежавший под открытым небом всю зиму. Женщина едва доставала макушкой до солнечного сплетения Руслана, и он, с высоты своей, с призрением и брезгливостью, которые, при всём желании, не сумел скрыть, обмерив её взглядом, упёрся глазами в бурдюки, прицепленные к её грудной клетке.

– Нравится? – поинтересовался та, выпячивая своё богатство.

– Так себе. Скорее нет, чем да.

– Ох, извините-пожалуйста, я не нарочно, – кривляясь, сказала женщина и запахнула халат. – Но, может быть, всё же загляните на огонёк? – Она встала вполоборота и приглашающим жестом синюшной руки с папироской указала на дверь соседней комнаты.

– Может быть, позже… – отозвался Руслан и обратился глазами в комнату, из которой на него всё так же молчаливо смотрел старик.