Татьяна Устинова - Призрак Канта

Лестница неожиданно загудела, вздрогнула, и по чугунным ступенькам скатилась девица. И гость, и хозяин, задрав головы, уставились на неё.

Красивая девушка, подумал Меркурьев.

– Виктор Захарович, – закричала девица. – Интернета опять нет! Что такое, а?

– Должен быть, Кристина.

– Должен, а нету!.. Где Стас?

Хозяин подтолкнул Меркурьева к лестнице.

– Познакомьтесь, молодые люди. Кристина, это Василий Меркурьев, приехал к нам погостить из Бухары.

Девица уставилась на гостя. Глаза у неё были тёмные и любопытные, как у мыши.

– А Кристиночка здесь, в Калининграде учится в университете. Будущий историк!..

– Фу, как вы скучно говорите, Виктор Захарович! – фыркнула девица и с лестницы протянула Меркурьеву руку, как для поцелуя. Он подошёл и осторожно ее пожал, удивившись перстню. На безымянном пальце у девицы было диковинное кольцо с огромным зелёным камнем. – А что вы там делаете, в Бухаре? Работаете в медресе?

– На газопроводе, – сказал Меркурьев и отступил от лестницы на безопасное расстояние. Девица показалась ему очень бойкой.

– Все, кто работает на газопроводе, – провозгласила девица, – должны отдыхать в казино Монте-Карло! А интернета нету, Виктор Захарович! И Стаса тоже нет?

– Я точно не знаю, Кристиночка, но, по-моему, он катается на велосипеде.

– В такую дождину?! – ужаснулась Кристиночка. – Ну, бог ему судья. Тогда я сервер сама посмотрю. Может, его просто перезагрузить надо. А?…

– Сколько хотите, – разрешил хозяин. – Пойдёмте, Василий Васильевич, провожу вас в комнату.

Узкий коридор привёл их в просторную гостиную, окнами смотревшую на море. Стеклянные двери с чугунными запорами выходили на залитую дождём лужайку. Меркурьев подошёл и посмотрел. Слева был мокрый буковый лес, о котором он так мечтал в пустыне, справа, далеко на мысу, старый маяк. Волны подкатывали к самому его подножию, выхлёстывали вверх, почти до стен, отступали, собираясь с силами, и снова накатывали.

– Здесь можно выйти к морю, – сказал хозяин и подвигал чугунную задвижку. – Мы двери на зиму не запираем. Да вы не думайте! У нас тоже погодка бывает прекрасная, не то что сейчас.

– Сейчас как раз прекрасно, – пробормотал Меркурьев.

Створка распахнулась, ворвался солёный и плотный ветер, отбросил лёгкую занавеску, растрепал волосы.

– Шу-уф, – очень близко сказало море. – Шу-уф!..

Меркурьев зажмурился.

– По пляжу променад идёт, – продолжал Виктор Захарович, закрывая дверь. – Пять километров, для прогулок отличнейше!.. Мимо маяка и дальше, к посёлку. Вы непременно воспользуйтесь, Василий Васильевич. Ну, здесь у нас завтраки, – хозяин распахнул дверь в следующую комнату.

Меркурьев заглянул.

Тут стояли столы, четыре или пять, все разные и потому интересные, старинные кресла, лампы с фарфоровыми пастушками и охотничьими собаками, буфет, на нём тарелки, за резными стёклами бутылки и хрусталь. На отдельном столике – кофемашина, новенькая, сверкающая, самодовольная. Меркурьеву немедленно захотелось кофе.

– Это всегда пожалуйста, – проговорил хозяин. – В смысле кофейку попить!.. Приходите в любой момент, мы за это денег не берём. А завтрак каждый день с семи до одиннадцати часов. Обед с часу до трёх, а ужинаем с семи.

– То, что нужно, – одобрил Меркурьев.

– Там библиотека, вы сами заглянете. Это дело небыстрое – книги смотреть. Небольшая, но вполне приемлемая. Ещё отец мой в своё время начал собирать, а я продолжил. А вам сюда. По этой лестнице на второй этаж.

«Эта» лестница оказалась деревянной, со скрипом, как положено. Истоптанные ступени были широкими, пологими, перила отполированы, начищены медные завитки.

– Нинель Федоровна старается, – заметил Виктор Захарович, когда Меркурьев сказал, что дом у него превосходный. – Её усилиями и молитвами держимся. Она здесь всем хозяйством управляет, никому спуску не даёт!.. Если б не она, давно бы дом развалился.

Меркурьев не понял, всерьёз говорит хозяин или нет.

В коридоре на втором этаже было всего три или четыре двери. Виктор Захарович отпер ближайшую, пропустил Меркурьева вперёд, зашёл и поставил сумку.

Василий Васильевич тоже скинул с плеча надоевшую ношу, вошёл и огляделся.

Комната оказалась большой – ничего подобного гость не ожидал. Одним окном она смотрела на лес, а двумя другими – на море. На море выходила и балконная дверь. Пол был деревянный, ничем не застланный, только небольшой коврик перед камином.

– Если совсем похолодает, затопим, – сказал про камин Виктор Захарович. – Вот здесь рукоятка, видите? Это заслонка. На себя – открыть, от себя – закрыть. Если замёрзнете, закроете. Дует из него, из камина, сильно. Так раньше строили!..

Меркурьев кивнул.

– Ну, располагайтесь, располагайтесь!.. Народу у нас немного, живём мы дружно, я вас со всеми познакомлю.

Должно быть, Василий Васильевич слегка дрогнул лицом, потому что хозяин засмеялся и похлопал его по плечу.

– Живём, – повторил он, – но друг дружке стараемся не мешать! Вот только сейчас спиритические сеансы практикуем, а так…

– Что такое?…

Хозяин махнул рукой.

– Сами всё увидите. Велосипеды, если хотите кататься, в подвале. Скажете, я достану. Отдыхайте.

Вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Василий Васильевич прислушался.

Ничего не было слышно за толстыми стенами старого дома, да и море шумело прямо за окном – шу-уф! Шу-уф!..

Первым делом он в разные стороны отдёрнул шторы – сразу стало светлее, – открыл дверь на балкон и вышел.

Дождь перешёл в мелкую морось, и непонятно было, сыплется эта морось с небес или летит от волн. Ветер немного улёгся, и буковый лес шелестел спокойно, легко. Внизу по деревянным доскам настила кто-то шёл – в длинном плаще и островерхом капюшоне, Меркурьев подумал рассеянно: должно быть, монах из близлежащего монастыря отправился на пристань встречать рыбацкую лодку. Или таможенную!.. Может, настоятель велел передать письмо для епископа.

И засмеялся с удовольствием.

Монах, епископ, таможенная лодка под дождём, ныряющая носом в волну, – всё это так легко и приятно придумывать в старом немецком доме на взморье!

Какие же тут ещё гости, о которых Виктор Захарович сказал, что они – дружные?… Кто ещё здесь наслаждается холодом и ненастьем?…

Островерхая тень исчезла из виду, и снова никого.

Нужно будет непременно сходить на маяк. И в лес!.. Наверняка в траве и опавших листьях ещё можно разыскать увесистые, крепкие осенние грибы!..

Обеими руками он стряхнул влагу с волос, зашел в комнату и плюхнулся в кресло. Дверь на балкон закрывать не стал, с наслаждением вытянул ноги, один о другой стащил кроссовки, повозился немного и закрыл глаза.

Перелёты всегда давались ему с трудом. Спать в самолётах он не мог, сильно уставал, мечтал побыстрее добраться.