Олег Рой - Тайный шифр художника

Угрюмый хмыкнул, одобряя мой выбор:

– Надо было и мне пельмени брать. Шашлык тут – дрянь. Чтоб их повар сам таким давился.

Я не стал отдавать материалы прямо с ходу: начнешь прогибаться, так и будут за шестерку держать, сядут верхом и поедут. Вообще-то, я не исключал, что Угрюмый рявкнет, но он вежливо подождал, и лишь когда я почти доел, произнес:

– Ну не тяни кота за яйца. Нарыл что-нибудь?

– Если б не нарыл, то стрелу не забивал бы, – максимально солидно ответил я, вытаскивая из пакета канцелярскую папку на завязочках, в которой были аккуратно сложены ксерокопии всех найденных мной документов. – Получите-распишитесь…

Мой заказчик нахмурился, взялся за конец завязочки, потеребил в пальцах. Словно с духом собирался, честное слово.

– Дело номер… – задумчиво прочитал он надпись на стандартной канцелярской наклейке. – Ты гляди, какая ирония: всю жизнь шили дела кому ни попадя, а тут сами в дело попали. «Истлевшим цезарем от стужи заделывают дом снаружи…»

Последний пельмень встал у меня поперек горла. Наверное, если бы ворона на улице заговорила по-французски, я и то изумился бы меньше. Зэк, читавший «Гамлета»? И не просто читавший, а запросто цитирующий? Да уж, ничего себе! Не прост сей гражданин, совсем не прост….

Гражданин меж тем, так и не справившись с намертво затянувшимися завязками на папке, выругался и поступил, как когда-то Гордий – разрубил неподдающийся узел. Точнее, не разрубил, а разорвал: дернул посильнее, и одна из завязок не выдержала. И начал изучать сделанные мной ксерокопии.

Первым с выцветшей фотографии на него глянул прокурор. При виде этого, видимо, знакомого лица Угрюмый зло сощурился и рыкнул сквозь зубы:

– Спекся, сука, думал, вечно тебе гулять, мышиный туз? – но, словно устыдившись выхлестнувших наружу эмоций, пояснил, обращаясь ко мне:

– Та еще гнида. А вот и другой, тоже редкостная скотина… Ага, – хмыкнул он, пробежав глазами скудные строчки. – Вовремя сдох, паскуда. Из тех мест, – Угрюмый поднял глаза к темному, как будто продымленному потолку, – выдачи нет. Повезло ему…

Понимая, что комментарии тут неуместны, я молча ждал.

– Слышь, Грек, – обратился ко мне Угрюмый, дочитав последнее досье. – Можешь сгонять пока за пивом? Не в службу, а в дружбу?

– Не в службу, а в дружбу могу, – согласился я и двинулся к стойке, стараясь не оборачиваться. Просто потому, что был почти уверен: пока я хожу за пивом, заказчик уйдет. Документы он уже получил, так зачем еще раскошеливаться, когда можно просто кинуть зеленого пацана? Меня то есть. Ничего, пусть. Сотка баксов – более чем достаточно за мои не столь уж тяжкие труды, а что касается обещанных еще двух сотен, так и ну их. Невелика цена за то, чтоб никогда больше не видеть такого заказчика. Предупреждение цыганки – не бери деньги у черного человека – по правде сказать, довольно сильно царапало где-то внутри. Действительно, черный человек… Пусть уж лучше уходит со своим заказом, радуясь, что развел лоха.

К своему удивлению, вернувшись за столик, я застал Угрюмого на месте – он снова задумчиво созерцал снимок покойного прокурора, сделанный, видимо, уже на закате отданной борьбе с преступностью жизни.

– Что время с людьми делает! – покрутил головой Угрюмый, забирая у меня кружку и щелкнув пальцем по прокурорскому фото. – Видел бы ты его лет тридцать назад! Хоть плакат рисуй – наша милиция нас бережет… бесплатно катает, бесплатно стрижет. Красавец был! Прямо орел! Бабы небось штабелями падали. А тут… кусок г-г… глины, ей-богу.

Он явно собирался сказать другое слово, но почему-то поправился. В этом человеке вообще было много непонятного. Да что там – практически все в нем было непонятным, включая мою собственную реакцию на него. Его злость на ментов казалась не просто искренней, а как будто бы оправданной. От него исходило некое странное обаяние, одновременно и пугающее, и притягательное.

Угрюмый показал мне кружкой на стул, садись, мол, и убрал документы в папку.

– Готово дело, Грек. – Он выудил из нагрудного кармана кожаный бумажник, окаймленный неаккуратной оборкой купюр, выдернул несколько и протянул мне, даже не взглянув на номинал.

Я, чувствуя внутри странный холодок, принял три бумажки, быстро проверил их большим пальцем. Шершавые. Значит, не подделка. И неожиданно для самого себя брякнул:

– Вроде ж по полтиннику за имя договаривались?

– Что не так? – зыркнул на меня Угрюмый. – В руках у тебя сколько?

– Ну так сотня же авансом была…

Кретин, ругал я себя, нашел время честность демонстрировать! Ты таких денег и в руках-то никогда не держал, а уже на форс давишь. Но сказанное – сказано, фарш назад не провернешь.

Угрюмый глядел на меня с нескрываемым интересом:

– А ты ниче, пацан… Забей, – он усмехнулся, и я заметил тонкий, почти незаметный шрам, тянущийся от нижней губы к подбородку, – это не аванс был, а так, для знакомства и за беспокойство. Так что все нормуль, не парься. Да и невелико бабло, так, малка без козыря. Эти фигуры, – он дернул локтем в сторону папки, – чисто типа проверить, можешь ты чего или Заур так, попусту базарил, сечешь?

Я кивнул: секу, мол.

Угрюмый подался вперед, облокотился о пластиковую, облупленную кое-где по краям столешницу:

– Теперь перетрем за реальное дело, – проговорил он совсем тихо. – Придется подрыгаться, но и бабло другое будет. Тема такая: в шестидесятых в одном мордовском усилке, в одной черной хате чалилось семь блатных….

– Слушайте, – перебил его я, неожиданно для самого себя немного осмелев, – можно по-русски? А то я и половины не понимаю.

– Тьфу ты, я забыл, что ты ж по фене не ботаешь, – добродушно усмехнулся Угрюмый. – Короче, в мордовской зоне усиленного режима сидели семь человек. Точнее, девять, но двое из них безникому… то есть нас не интересуют. Нужны именно семеро. Я их знаю только по фамилиям, погонялам да по номерам учеток, ну и номер отряда знаю, реально. А мне позарез надо разнюхать про них все, что можно.

– То есть я должен по номерам их уголовных дел, или как там это называется на зоне, найти их нынешние адреса? – уточнил я.

– Смекаешь, – кивнул он. – Пригодится все, что нароешь, но первым долгом ФИО и адрес прописки. Хотя бы и на кладбище, без разницы.

Угрюмый откинулся на спинку неудобного стула и слегка потянулся.

– Оплата по три сотни за голову. Ясен пень, зеленью.

Видимо, на моем лице отразились какие-то эмоции, потому что он снова усмехнулся и зачем-то пояснил:

– Не думай, это я не из своего кармана башляю. Я, честно, сам не знаю, за что столько кидают, дельце-то вроде пустяшное.

– Не скажите, – возразил я, подаваясь вперед: начинался предметный разговор. – Это будет посложнее, чем с ментами. В наших городских, ну то есть в открытых архивах полной информации на сидельцев нет. Все основное в МВД, а туда так просто с улицы не заглянешь.