Мария Долонь - #в_чёрном_теле

«Почту смотрела?» – первым пришло сообщение от Кирилла. Вокруг суетились пассажиры, стаскивали сумки с багажных полок, выстраивались в нетерпеливую очередь на выход, отовсюду неслись трели эсэмэсок и телефонные звонки. А Инга не могла пошевелиться.

С экрана телефона на неё смотрела раскисшая голова. Черты лица были оплывшими, страшными, но узнаваемыми. Инга сразу поняла, кто это. Хотя объяснить, каким образом она узнала в этом уродливом мёртвом лице красивую эффектную женщину, которую последний раз видела два года назад, уходя навсегда из редакции, она бы не смогла. Но сомнений не было. На неё смотрела голова Эвелины Джи.

Двадцать минут назад некий Никита Бу зачекинился в «Житнице», тэгнув Ивана Безмернова, который в последние дни был подозрительно неактивен «Nасвязи». Инга вызвонила Эдика и гончей кинулась в ресторан в надежде, что успеет их застать. Эдик ждал её у входа.

Зал в «Житнице» был один – деревянные панели на стенах, высокие, как барные стойки, столики. Нужный затылок она увидела за столиком у окна.

– Могу я чем-нибудь помочь? – Хостес со стопкой меню еле поспевала за ними.

– Нам хотелось бы сесть у окна, – сказала Инга.

Девушка кивнула:

– Официант подойдёт к вам через минуту.

«Повезло», – радостно подумала Инга, садясь на длинный красный диван, – идеальная стратегическая позиция для наблюдения за объектом. Безмернов был наискосок и напротив: загеленный наверх чубчик, лицо с якобы небрежной щетиной, холёные руки.

– …ненависти? – Эдик продолжил начатый в фойе разговор.

– После интервью Туми в «Шарме» ко мне в блог опять повалили хэйтеры. – Инга посмотрела на Эдика. – «Сдохни, сука», «лживая продажная тварь» – самое мягкое из того, что мне прилетело.

Безмернову и его собеседнику принесли заказ: два замысловатых бутерброда на досках с подложкой из крафтовой бумаги. Иван взял в руки сэндвич, продолжая слушать приятеля – полного молодого человека с аккуратной бородкой, который рассказывал, как «зашибенски покатался в Италии в марте, жалко, не было тебя».

«Житница» наполнялась народом: над столиками стоял ровный гул разговоров, играла тихая музыка.

– В Лондоне сейчас хорошо – уже лето! – Приятель Безмернова невольно постепенно повышал тон. – В Кенсингтонском парке цветы – закачаешься! А тут, блин, как обычно – хляби. Вместо неба – подушка с говном.

– Да, погодка в депрессии, – согласился Безмернов.

– Да и ты тоже. – Толстяк заботливо наклонился вперёд.

– А ты бы что на моём месте? – вскинулся Иван. – Скакал до потолка?

– Что им от тебя надо? – спросил Эдик Ингу из-за меню. – Ты что будешь?

– Тут такой «шикарный» выбор, – Инга не удержала скепсис, – бургер или бургер. Туми в интервью назвала наши с Олегом имена, – продолжила она. – Сказала, что мы сломали ей карьеру: не может петь, не может вернуть себе былую славу. Олега нет больше – все шишки мне. Пришли её фанаты, съели с потрохами. Ну ничего. У меня знаешь как число просмотров на этом скандале выросло! – закончила она совсем невесело.

Пока делали заказ, Инга упустила часть разговора за соседним столом и услышала лишь его завершение:

– …ты в Тай зачем? Не по бизнесу? – спросил Безмернов.

– Вот только ты не начинай! Мне твоей Джи хватило! – тут же взъелся его собеседник.

– Никит, ну ты что? Ты же знаешь, про тебя никто не спрашивает. А спросят – не скажу. – Безмернов как будто обиделся.

Никита откинулся на спинку дивана, подозрительно оглядывая приятеля.

– Знаю, – наконец, сказал он, смягчившись.

Иван поднялся:

– Пойду отолью.

– А между прочим, недурно. – Эдик с удовольствием уплетал объёмный бургер. – Я тебя не отвлекаю своей болтовнёй? – спросил он тоном ниже, увидев, как Инга провожает взглядом ссутулившуюся фигуру Безмернова.

– Нет, что ты, помогаешь.

Вокруг все о чём-то говорят: о делах, о прошлом, друг о друге, но слова сами по себе ничего не значат, это лишь сосуды, наполненные эмоциями – страстью, неприязнью, похотью. У каждого – свой цвет, от них рябит в глазах. А слова Эдика как пустые склянки – прозрачны. Не пойму, есть ли в них хоть какое-то переживание или в глубине души он абсолютно ко всему безразличен? Вот он нахваливает еду, смеётся, но хорошо ли ему по-настоящему? Почему я его не чувствую?

– Эдик, извини, оставлю тебя один на один с бургером, – сказала Инга. – Я быстро.

Интуиция не обманула. Безмернов стоял у портьеры возле гардероба и тихо говорил по телефону.

Инга подошла к зеркалу, стала поправлять волосы. Она пыталась увидеть отражение Ивана: тот стоял как раз за её спиной. Разговор был нервный: Безмернов раздражённо цедил слова.

Говорит тихо, отрывисто. Что-то ещё просвечивает сквозь злость – блики страха! Чего он боится?

– …спортивная, понятно… я же сказал… – Тишина. – У меня есть заначка, не нужен нам Химик…

Безмернова перебили гневной тирадой, которая долетела до Инги неразборчивым дребезжанием. Иван отвёл трубку от уха. В зеркале отразился экран айфона. Мелькнуло что-то красное: картинка – конь, большие буквы внизу.

– Да понимаю я, что клиенты ждут! Послушай меня, Славик! По-хорошему послушай! – Иван повысил голос. – Я тебе ещё раз говорю: не надо к нему соваться…

Инга достала из сумочки помаду и подкрасила губы. Она ждала, когда Безмернов снова дёрнет рукой, чтобы получше рассмотреть контакт. Но Иван вдруг резко повернулся спиной и снова заговорил тихо. Теперь Инга слышала только невнятный бубнёж. Пришлось вернуться за столик.

– У меня, кстати, горе. – Она посмотрела на Эдика. – Погибла орхидея, которую ты мне дарил. Трагически.

– М-м-м… и как же это случилось? Авария, беспорядки в городе, авиакатастрофа?

– Даже не знаю, само собой.

– Само собой – без света и полива?

– Эдик, ну извини, – улыбнулась Инга в салат.

– Ладно, Градова, проехали. – Он по привычке называл её девичьей фамилией. – Не умеешь ты за цветами ухаживать. Придётся подарить тебе новый.

– Да уж, не отвертеться тебе.

Через некоторое время Безмернов тоже вернулся к столу: меж бровей появилась вертикальная морщинка. Он был на взводе – резко выдернул салфетку, опрокинув солонку.

– А ну его всё к чёртовой матери, давай в Тай вместе махнём, – тихо сказал толстяк. – А, Ванюш?

– Блин, Никит, о чём ты вообще? – Безмернов сделал официантке рукой: «счёт!» – Ну какой нахрен Тай?! Когда следаки с хребта не слезают и «настойчиво рекомендуют» не покидать столицу? Да и потом, ты же в курсе: бабла теперь нет совсем. Мне Эвелинка… смерть её… все ветки к херам обрубила.

– Да ладно тебе, камон. – Толстый протянул подошедшей девушке карточку. – По поводу денег не парься. Только поехали.