Наталия Антонова - Слишком верная жена

– Да я о шмеле, – хмыкнул Афанасий Гаврилович.

– О шмеле? О каком шмеле?

– О том, что Валерке позирует.

– Ах, о шмеле… – протянул следователь и вдруг удивился: – А ты откуда знаешь, что это самец?

– Мне теща сказала.

– Что-то я тут поблизости никаких тещ не наблюдаю, – прищурился Наполеонов.

– Очень ей нужно тут находиться, особенно возле тебя, – ухмыльнулся Незовибатько.

– Тогда как же она могла тебе сказать, что этот шмель – самец?

– Она заранее сказала.

– Да откуда она могла это знать!?

– Тещи знают все! – наставительно пробасил Афанасий Гаврилович и поднял вверх указательный палец.

– Твоя теща вещает тебе с небес? – улыбнулся Наполеонов.

– Типун тебе на язык! – рассердился Незовибатько.

Потом посмотрел на заинтересованные лица сослуживцев и снизошел до объяснения:

– Просто третьего дня на даче сынишка мой увидел шмеля и стал звать: «Бабушка, посмотри, какая большая и красивая пчелка». Теща и объяснила, что это самец шмеля. Я тоже удивился и спросил, откуда ей это известно. Она и сказала, что осенью на цветах сидят самцы шмелей. Они не умеют жалить, но зато источают приятный парфюмерный аромат.

– Надо же, – восхитился Валерьян и проговорил мечтательно: – Вот бы и мужчины так могли!

– Как? – спросил Наполеонов.

– Источать приятный парфюмерный запах.

– Ты не очень-то им завидуй! – усмехнулся Незовибатько.

– Почему? – спросил фотограф.

– Потому, что до весны эти плюшевые создания уже не доживут.

– Как жаль! – искренне огорчился Валерьян.

– Они тут шмеля оплакивают, – возмутился Наполеонов, – а в доме, между прочим, лежит труп!

– Ах да, – проговорил Илинханов, – можно уже машину вызывать.

– Тьфу ты! – в сердцах воскликнул Наполеонов и быстро пошел прочь.

– Он, кажется, обиделся, – забеспокоился Аветик.

– Ничего, скоро успокоится, – спокойно заверил Незовибатько.

– В смысле? – не понял Григорян.

– В хорошем смысле!

Все, кроме Аветика, рассмеялись.

Опрос соседей ничего не дал. Кого-то не было дома, кто-то спал и ничего не слышал.

– Как всегда, – вздохнул Григорян.

– Во всяком случае, если бы к дому Фалалеева подъехала машина, кто-то да услышал бы, – сказал эксперт.

– Если поздно ночью, то не факт, – вздохнул следователь.

Наполеонов взял на себя печальную миссию оповещения жены Фалалеева о гибели мужа. Это не было жестом доброй воли по отношению к своим коллегам, просто следователь хотел лично увидеть реакцию вдовы.

Он въехал во двор, остановил машину возле подъезда и, преодолев три ступени крыльца, набрал номер квартиры по домофону.

– Говорите, – произнес женский голос через долю секунды.

«Она стояла, что ли, возле домофона», – подумал Наполеонов, а вслух произнес:

– Откройте, пожалуйста, полиция.

– Полиция?! – охнула женщина, и дверь подъезда открылась.

Следователь доехал до третьего этажа на лифте. Дверь, которая была ему нужна, уже была распахнута настежь.

– Я сразу поняла, что вы ко мне! – проговорила женщина, пристально вглядываясь в лицо следователя. – Что случилось? – спросила она встревоженно.

Он окинул ее взглядом. Ни тонкие правильные черты лица ее, ни легкие волосы, казалось бы, замершие в ожидании легкого ветерка, не делали ее красавицей. И тем не менее она была настолько трогательна и мила, что Наполеонову захотелось погладить ее, как гладят птичку, маленького зверька или беззащитного ребенка. Но он вовремя напомнил себе, что он при исполнении.

– Вы Фалалеева Анна Васильевна?

– Да, это я.

– Наполеонов Александр Романович, следователь.

– Что случилось? – повторила она свой вопрос.

– Ваш муж Александр Фалалеев найден мертвым на даче.

– Не может быть! – Она сжала свои тонкие руки в кулаки так, что ногти вонзились в мякоть ладоней. Но казалось, что она не ощущает физической боли.

– Увы, – сочувственно обронил Наполеонов.

– Его застрелили?!

– Нет, ударили бутылкой по голове.

– Слава богу! – вырвалось у Анны непроизвольно.

– Что?! – изумился следователь.

– Нет, ничего, – она стала медленно сползать по стене.

Следователь подхватил ее на руки, внес в первую, попавшуюся на его пути, комнату и положил на диван. Он ринулся было искать кухню, чтобы принести ей воды. Но вдова открыла глаза:

– Простите.

– Я принесу воды.

– Нет, не надо. Мне уже лучше. Рассказывайте.

– Что рассказывать?

– Кто и за что убил Сашу.

«Интересно», – подумал Наполеонов, а вслух сказал:

– Я хотел бы задать вам некоторые вопросы.

– Но кто убил Сашу?

– Я надеюсь выяснить это с вашей помощью.

– А как вы его нашли?

– Нас вызвали его друзья.

– Друзья?

– Да, Рашид Нуралиев и Геннадий Наливайко. Вы ведь знакомы с ними?

– Да, конечно, знакома. Но что они делали на Сашиной даче?

– Как они объяснили, приехали порыбачить.

– Приехали порыбачить, – повторила Анна механическим голосом, – и нашли Сашу неживым, – женщина судорожно сглотнула и прижала руки к горлу.

– Так они сказали…

– Нет! Это неправда!

– Что неправда? Вы считаете, что вашего мужа убили его друзья?

– Нет, конечно! То есть я не знаю…

– Они что, ссорились?

– Не то чтобы ссорились, но…

– Что но?

– Рашиду нравилась Маргарита. А Саше это не нравилось.

– Кто такая эта Маргарита? – спросил Наполеонов небрежно.

– Она моя сестра, – тихо проговорила женщина и добавила: – Двоюродная.

– И какое дело вашему мужу до того, кому нравится ваша сестра?

– У них был роман, – всхлипнула Анна и опустила голову.

– У Рашида и Маргариты?

– Нет! – неожиданно громко выкрикнула Фалалеева, – зачем вы меня мучаете?!

– Я вас не мучаю, Анна Васильевна, я просто хочу найти убийцу вашего мужа.

– Роман был у моего мужа с Маргаритой, – уже спокойнее ответила женщина.

– Давно?

– Какая разница, давно или недавно? Саша ее бросил, и мы решили снова жить вместе.

– И ваша подруга об этом знала?

– Конечно, знала. Мы не делали из этого тайны.

– А кто еще знал?

– Все мои знакомые.

– И ваши родители?

– Нет, мои родители ничего не знали.

– Как же это могло случиться?

– Что случиться?

– Что ваши родители ничего не знали?

– Я скрывала от них. Тем более что живут они за городом. Да и вообще у них совершенно другой круг общения.

– Скажите, вам знаком этот почерк? – Следователь протянул ей копию записки.

– Да, это писала Маргарита.

– Вот как. И кому она писала?

– Вам виднее, я же не знаю, где вы ее нашли.

– На вашей даче.

– На моей даче?

– На даче вашего мужа.

– Я там не бываю. А записка могла там валяться с тех самых времен…

– С каких времен?

– Ну, с тех самых!

– Ваш муж что же, не убирался в жилом помещении?