Виталий Мелентьев - Сухая ветка сирени

– Портфель брал не я. Я багажник осматривал.

– А зачем вы осматривали багажник?

– Вадим сказал, что там может оказаться еще один порт­фель и вообще может быть что-нибудь интересное.

– Находили?

– Нет…

– Значит, технику вы отработали точно. Евгений открывал дверцу водителя. Так?

– Так, – облизал губы Аркадий.

– Затем он передавал ключ вам, чтобы вы открыли багаж­ник. Кстати, кто сделал этот ключ-отмычку?

– Женька.

– Ну вот. Вы шли открывать багажник, Евгений открывал вторую дверь, и они вместе с Вадимом отвертывали шурупчики. Что они делали потом?

– Они… Они, это самое… заглядывали за боковинки.

– Зачем?

– Точно не знаю. Тоже что-то искали, но что – не гово­рили.

– Но вам, наверное, было интересно, что они ищут?

– Я спрашивал, но Женька сказал: «Не вмешивайся. Бери свое барахло и не мешайся».

– И вы брали «свое барахло», то есть покупки владель­цев, и не вмешивались?

Аркадий потупился:

– Дурак был… И потом интересно даже – воруем нахаль­но, на глазах у прохожих, и никто ничего. Даже смешно. От этого совсем… обнаглели.

Грошев промолчал. Он знал, что теперь Аркадий говорит правду. Преступники именно обнаглели. Безнаказанность всег­да приводит к наглости, которая чаще всего кончается прова­лом. И когда они попадаются, то довольно быстро понимают причины провала и теряются. Так растерялся и Аркадий Хро­мов. Он подписал протокол допроса, и Грошев мог бы вздох­нуть спокойно.

Но Грошев прекрасно понимал, что дело только начинается, и потому вздохнул тяжело и доверительно сообщил:

– Вот так-то, Аркадий Васильевич. За копейки идете в тюрьму и портите себе жизнь.

– Это уж точно… А сколько… дадут?

Несколько секунд Грошев колебался, сказать или не ска­зать, но потом решил не отступать от своего принципа – не кривить душой, не пугать и не задабривать посулами. Гово­рить правду. И он сказал правду.

– По-моему, дадут два, а может быть, и три года. Учтут молодость, первую судимость… Но только в том случае, если будет доказано, что вы не причастны к другому, связанному с этим, делу. Понимаете?

Хромов кивнул и долго рассматривал сцепленные пальцы. Потом сказал:

– Я догадывался, но точно ничего не знал.

– А что знаете неточно?

– Неточно? Вадим с Женькой ищут какие-то бумаги. Ка­кие – не знаю. Зачем – тоже. И еще… Да нет, это могло по­казаться.

– Нам пригодится и то, что показалось.

– И еще они ищут ветку сирени.

– Чего-чего? – невольно вырвалось у Николая.

– Понимаете, как-то после выпивки Вадим сказал Жень­ке, что вся эта их затея – ерунда, легенда, трепотня и с ма­шинами у них ничего не выйдет. Только даром теряют время и рискуют. Но Женька уперся. «Я, говорит, верю, а ты можешь отлипнуть. Но ветку сирени я все равно найду. Никуда она не денется».

Отпустив Хромова, Николай Грошев еще долго сидел в следственной камере и думал. Временами ему очень хотелось немедленно вызвать Вадима Согбаева и сразу фактами припе­реть его к стенке, чтобы выяснить, что же он искал в белых «Волгах». Но Николай понимал – Вадима не сломят первые дни тюрьмы. Он бывал в ней не раз. Он будет выкручиваться и молчать. Вряд ли выйдет из своей «закаменелости» и Ев­гений.

– Ну что ж… Придется подождать.

Он собрал протоколы, положил в папку отвертку и через проходные вахты вышел на улицу.

Утром в четверг по дороге на работу Грошев заехал к Ивану Грачеву. Мастер оказался розовощеким, кругленьким человеком лет сорока с лишним. От него крепко попахива­ло водкой. Толстяк возился во дворе собственного бревенча­того дома и лениво отругивался от наседающей на него старухи.

– Хватит, мама, не маленький.

– Вот то и беда, что не маленький, а старенький. Хоть бы женился, дурощлеп. А то, что ни заработает, все на водку вы­кинет.

– На свои пью! Хватит! Чужих не прихватываю. – Тут он заметил Грошева и прикрикнул на мать: – Хватит, говорю!

Николай поздоровался и несмело спросил, не сможет ли Иван Григорьевич Грачев покрасить ему машину, – говорят, что в этом деле он большой специалист.

– Битая? – деловито осведомился Грачев.

– Да нет… Бог, как говорят, миловал. Просто цвет не нравится: «белая ночь».

Грачев уже не подозрительно, а почти презрительно по­смотрел на Николая.

– А вам известно, что ежели по заводской синтетике про­красить обыкновенной нитроэмалью, так она и слезть может и блеска такого все равно не будет?

Нет, этого Грошев не знал. Начинались тонкости, извест­ные только мастерам. Даже ради их познания и то стоило зайти к Грачеву: все, что касалось машин, Николая интересо­вало всегда.

– Жаль… А как же другие красят?

– Ха! Красят… Халтурщики вам все покрасят. А через месяц облезет. Сушить надо уметь. Тут вот один отставник тоже решил: «А чего тут сложного – по белой цветной кра­сить?» Покрасил. И что? Полезла! Ко мне примчался. Приш­лось смывать и все перекрашивать. А потом еще и полировать.

«Это что еще за фигура появилась?» – подумал Николай, но сказал с нотками уважения:

– Но ведь вот у вас же получилось.

– Ха! У меня! Я себе аппаратуру сделал. Вот, сами по­смотрите.

Грачев повел следователя к сараю. Наверное, в нем когда-то была летняя кухня, а может быть и амбар. Крепкие бре­венчатые стены, хорошо пригнанная, во всю ширину торца, добротная дверь. Грачев включил свет.

Потолок и стены были обшиты блестящей жестью из рас­правленных бидонов. Вверху и по бокам висели мощные элект­рические лампы с рефлекторами. Батареи таких же, как в фо­тографиях, ламп стояли вдоль стен.

– Вот, – с гордостью сказал Грачев и скрестил руки на груди. – Здесь я вам любую синтетику сделаю, не хуже завод­ской будет.

Все это вызывало уважение. Мастер понял состояние Гро­шева и, чтобы окончательно добить его и утвердить свое пре­восходство, предложил небрежно:

– Вы прежде чем решить, красить или не красить, сходите к тому отставнику, посмотрите мою работу, а уж потом будем до­говариваться. – Он назвал адрес отставника и назидательно про­изнес: – Но не советую красить: «белая ночь» – отличный цвет.

Роль автолюбителя явно удалась. Николаю даже не при­шлось узнавать адрес отставника, и он небрежно спросил:

– А почему же тот отставник покрасил? – Правила игры требовали хоть в чем-то сомневаться, чтобы потом, сторговы­ваясь, можно было сбить цену.

– Так он и зимой ездит – гараж у него теплый. Говорит, научно установлено, что зимой белые машины терпят больше аварий. Их не замечают встречные. Вот он и покрасил в цвет морской волны. Но лично мне больше нравится «белая ночь». На ней и пыль не так заметна и грязь. Так что не спешите…

Нет, Грачев не халтурщик. Он мастер своего дела и гор­дится этим. «Придет свой срок, – подумал Николай, – и я воспользуюсь его советами».