Алистер Маклин - Два дня и три ночи

Он подвел Ставракиса к Кирксайду и Сьюзан.

– Страшно подумать, сколько пришлось вам пережить. Это был настоящий кошмар. Но ничего, Тони, теперь он рассеялся.

– Но как же... Но ведь я... – голос Ставракиса дрожал, глаза наполнились влагой, и все вдруг увидели, что он уже совсем старик.

– Я все знаю, дорогой мой Антони. Я знаю даже то, что будет сюрпризом для вас, – таинственно поведал командир, взглянув на часы. – Ваша жена, сэр Ставракис, три часа назад спустилась по трапу самолета «Ницца – Лондон». Естественно, я имею в виду вашу первую и единственную жену – Мадлен. Сейчас она в лондонской клинике, и ее состояние не вызывает опасений.

– Что это значит... Вы понимаете, что говорите... Моя Мадлен!

Хорошо, что первую и единственную жену Великого Магната звали не Кармен, а то бы он исполнил всю арию Хозе от начала до конца.

– Да, Тони, именно так. Ваша жена в Лондоне. Мы прекрасно знаем о том, что присутствующая здесь Шарлотта Майер никогда не была и не могла быть вашей женой.

Я всматривался в лицо Шарлотты и видел, как сквозь непонимание, отчаяние и боль начинает пробиваться еще слабая, но все же надежда.

– Мы знаем всю вашу печальную историю, – начал с апломбом дед Артур, обращаясь к Ставракису.

Далее последовал пересказ истории, поведанной адмиралу одним из его мелких служащих, чье имя и фамилия полностью совпадали с моими. Вообще эта история изобиловала совпадениями подобного рода.

– В начале нынешнего года, когда готовилась первая пиратская акция, Лаворский и Долльманн искали способ заставить вас сотрудничать с ними. И они нашли уязвимое место. Они похитили вашу жену Мадлен, полностью подчинив вас таким образом своей воле. Но Мадлен удалось бежать. Тогда, зная, какая глубокая и давняя дружба связывает Мадлен с актрисой Шарлоттой Майер, они пригрозили, что убьют Шарлотту. Так вашей жене пришлось «умереть». Они объявили о ее смерти, и они же распустили слухи о вашей женитьбе на Шарлотте. А вы, бедный мой Тони, ничего не могли поделать. Вы были всего лишь орудием в их грязных руках.

Ставракис плакал.

– Но как вам удалось все это разгадать? – спросил лорд Кирксайд.

– Мы ничего не разгадывали. Нужно отдать должное профессионализму моих людей, – отвечал дед Артур, всем тоном давая понять, что именно он сделал своих людей профессионалами. – В полночь, во вторник, Дэвис передал мне список лиц, сведения о которых затребовал Кэлверт. На «Шангри-Ла» перехватили это сообщение, но не смогли понять, о чем идет речь, поскольку имена, фамилии и географические названия мы всегда передаем шифром. Потом Кэлверт сообщил мне о спектакле, который в тот вечер разыграл перед ним сэр Антони в салоне «Шангри-Ла». Там все было фальшиво, и все же ваши слова о Мадлен, Тони, показались Кэлверту искренними. Человек, так любивший свою жену, не мог жениться вновь через два месяца после ее смерти. Причиной могло быть только одно: Мадлен Ставракис жива, а сэр Антони – жертва шантажа. Я позвонил во французскую полицию, чтобы произвели вскрытие могилы Мадлен Ставракис на кладбище рядом с клиникой в Ницце. Гроб был наполнен стружками и опилками. Ты знал об этом, Тони?

Старый Ставракис отрешенно кивнул.

– Уже через полчаса французская полиция установила имя врача, который подписал свидетельство о смерти, и в тот же вечер предъявила ему обвинение в убийстве. По французским законам отсутствие тела в гробу позволяет вынести такое обвинение. Врач сразу же повел представителей закона в свою клинику и передал в их руки заключенную там Мадлен Ставракис. Этот врач, забывший клятву Гиппократа, старшая медсестра клиники и еще несколько их сообщников сейчас находятся в тюрьме. Мой бедный Тони, почему ты не открылся нам? Почему ты не захотел принять нашу помощь?

– Они грозились убить Мадлен. Что я мог сделать! Что бы вы сделали на моем месте?

– Не знаю, – вздохнул сэр Артур. – Во всяком случае ваша жена чувствует себя хорошо. Сегодня в пять утра наши люди подтвердили это Кэлверту. Кстати, он воспользовался для связи передатчиком, который Лаворский установил в замке.

Сэр Антони Ставракис и лорд Кирксайд все еще не пришли в себя. Лаворский продолжал отплевывать остатки зубов. И только Долльманн понял смысл последней фразы и злобно скрипнул зубами. А Шарлотта своими огромными, неправдоподобно огромными глазами как-то по-особому приглядывалась ко мне.

– Да, это правда, это правда, – гордо защебетала Сьюзан. – И я была вместе с ним. Только он просил, чтобы я никому не говорила об этом. – Она подошла ко мне, взяла меня за руку и, улыбаясь, заявила: – Простите меня за все, что я наговорила вам ночью. Вы самый великолепный мужчина из всех, кого я встречала. Кроме Джонни, естественно.

На лестнице раздались шаги. Она резко обернулась и моментально забыла о самом великолепном из всех мужчин, кого она встречала.

– Джонни! – закричала она. – Джонни!

А в грот уже входили все освобожденные пленники: молодой Кирксайд, благородный Роллинс, братья-близнецы Макдональды, экипажи пропавших суденышек и, наконец, позади всех – низенькая седая старушка в черном платье и черной шали, накинутой на голову. Я подошел к ней и взял ее за руку.

– Миссис Мак-Горн, – сказал я, и мне показалось, что мой голос дрогнул. – Теперь я отвезу вас домой. Муж ждет вас.

– Спасибо, молодой человек, – спокойно ответила она. – Я готова.

Она вынула свою руку из моей и обняла меня за плечо, как бы заявляя свои права на меня. В этот момент Шарлотта, подойдя с другой стороны, сделала то же самое. На секунду я почувствовал, что в груди тайного агента Кэлверта разливается некое неиспытанное ранее блаженство. Но такое состояние, конечно же, не могло продолжаться долго.

– Вы знали, что я обманываю вас, Филипп? Вы знали все с самого начала?

– Да, – выручил меня дед. – Но мне он только намекал на это.

Что и говорить, дед не очень хорошо понимал намеки, поэтому мне пришлось объяснять ему все буквально.

– Это не было трудно, каждый из вас понемногу помог мне разгадать ребус. Началось все с приезда сэра Антони на «Огненный крест». Он рассказал, что кто-то разбил радиостанцию на «Шангри-Ла», и таким образом хотел убедить меня, что он не преступник. Но я сделал совершенно противоположный вывод. «Невинная жертва, – подумал я, – не стала бы наносить визит на соседний корабль, а немедленно сообщила бы в полицию, попыталась бы телефонировать в Глазго или в Лондон. Короче говоря, если он появился у меня, значит, его совесть не чиста». Следующая ваша оплошность, сэр Антони, – я надеюсь, вы не обидитесь, – усилила мои подозрения: вы выразили опасение, что неизвестный преступник мог испортить телефоны-автоматы в порту. «Ну и что? – подумал я тогда. – Ведь он может позвонить из чьего-нибудь дома». А потом понял: уже тогда вы знали, что телефонный кабель перерезан, но старались «замаскировать» свою осведомленность. Кроме того, старый почтенный Макдональд говорил о вас как о святом человеке, а в тот вечер на «Шангри-Ла» вы вели себя просто чудовищно. Здесь что-то было не так. Если я и поверил вашей игре, то только на минуту. Человек, проживший тридцать лет душа в душу с одной женщиной, не мог превратиться в изверга по отношению к другой женщине уже через несколько недель после свадьбы. Тем более если речь идет о таком очаровательном существе, как Шарлотта.