Андрей Анисимов - Добрый убийца

Неожиданно публика оживилась. На сцене появились девочки в балетных пачках с огромными бантами в косичках. Они выбежали парами и вынесли три корзины великолепных роз. Юные создания установили розы на самом краю сцены, напряженно улыбнулись и замерли в поклоне. Ерожин успел рассмотреть лица малышек. Щеки их были напудрены, а глазки подведены тушью. Под одобрительные возгласы публики крошки скрылись за кулисами, Минут пять над креслами стоял тихий гул. В партере переговаривались, предвкушая удовольствие. Казалось, весь зал был пропитан торжественным ожиданием. Петр Григорьевич впервые попал на концерт симфонической музыки. Он иногда с удовольствием слушал ее по радио, особенно в машине во время долгих поездок. Но в концерт ни разу не ходил. Ему даже трудно было представить себя, покупающего билет в консерваторию.

«Надо бы о Надей, сходить», — подумал Петр Григорьевич. Публика и обстановка в зале ему нравились.

Прошло еще минут пять. В партере раздались редкие хлопки. Затем их стало больше, и они стали громче. Через несколько минут зал уже гремел овацией. Потом к аплодисментам добавились голоса.

Ерожин прислушался и понял, что зал скандирует имя Абашидзе. Люди хлопали в ладоши и кричали: «Гоги! Гоги! Гоги!»

Шло время, а на сцену никто не выходил.

Торжественное ожидание сменилось недоуменными возгласами и ворчанием. Наконец на сцене появился человек в черном костюме и перекошенном галстуке. Он как-то бочком подошел к микрофону и, заикаясь, сказал:

— Ува-ж-аемые дамы и г-г-г-господа. По техниче-че-че-ским причинам концерт состояться не может. Д-д-деньги за билеты вам вернут в наших кассах и кас-с-сах города в течение те-те-текущей недели.

В зале затопали, засвистели. Ерожин услышал крики: «Сволочи!» Сам не осознавая, что делает, он вдруг, расталкивая публику, сорвался с места и, не обращая внимания на брань и угрозы, помчался к той двери, через которую его вывели на сцену. В служебном коридоре царило смятение, бегали какие-то люди, что-то кричали. Петр Григорьевич выхватил из кармана удостоверение подполковника милиции и, подойдя к одному из перепуганных сотрудников, приказал, чтобы его проводили в комнату Гоги Абашидзе. Ерожина повели на второй этаж. Возле двойных черных дверей собралась безмолвная толпа. Ерожин растолкал людей и ворвался в комнату. На диване возле рояля лежал человек во фраке. Его сухое породистое лицо неестественно откинулось назад. На обивке дивана темнело маленькое блестящее пятнышко свежей крови. Гоги Ираклиевич Абашидзе был мертв. Ерожин отошел к дверям и попытался сдержать людей, которые рвались в комнату великого пианиста.

— До приезда следственной группы всем оставаться за дверью, — приказал подполковник и достал из кармана мобильный телефон.

Бобров уже ехал по Тверской.

— Постарайся удержать место, чтобы его не затоптали, — попросил он. И Ерожин старался. Когда Никита Васильевич с оперативной группой через несколько минут появился на месте преступления, Петр Григорьевич вздохнул с облегчением. Пока специалисты осматривали труп и комнату, Бобров подошел к Ерожину:

— Давай ориентировку, — приказным тоном потребовал полковник.

— На кого? — не понял Ерожин.

— На убийцу. Ты же знаешь, кто это сделал. Иначе бы не торчал тут.

— Абашидзе назначил мне свидание на шесть вечера, но самолет из Самары опоздал.

Меня к пианисту уже не пустили, а посадили по его контрамарке в партер. Когда концерт стал задерживаться, я почувствовал неладное, но все уже произошло, — рассказал Ерожин.

Бобров внимательно выслушал и упрямо повторил:

— Давай ориентировку.

— Скорее всего он уже в аэропорту или на вокзале, —'— предположил Петр Григорьевич.

— Кто он?

— Ты его знаешь. Его фамилия Ахалшвили, — ответил подполковник и, растолкав толпу зевак за дверью, вышел в коридор.

Надя не понимала, что ее беспокоит. Сначала она думала, что волнуется за Петра, но после телефонного разговора с мужем тревога не исчезла, а, наоборот, усилилась.

«Почему Ерожин оказался в Нижнем Новгороде?» — гадала женщина. К тому, что он мотается в свой родной город, она привыкла. События последних месяцев связали его с новгородскими землями, и к частым поездкам туда Надя относилась спокойно. Кадкова в живых уже не было, а значит, и не стало смертельной опасности, исходящей от убийцы. Но Нижний Новгород совсем не относился к сфере интересов сыскного бюро. Если Петр там оказался случайно, куда же он летел? В Самару?

Письмо Шуры Надя перечитала несколько раз. Она поняла, что телеграмма от нее пришла позже письма и по смыслу относилась к ревнивому посланию. «Шура опомнилась, сообразила, что ее подозрения необоснованны, и отбила телеграмму. Но вдруг Петр не поверил и затаил на Алексея обиду. — Надя еще раз прокрутила в памяти разговор с мужем. — Голос у него был чужой. Петр явно нервничал и говорил сухо». Так он с ней по телефону никогда не разговаривал. Наде стало страшно.

Она не знала, как может проявить свою ревность ее супруг.

«Не дай бог, он полетел в Самару разбираться с Алексеем. — Надя догадывалась, что в качестве врага ее Петр не подарок. Очень подозрительно вел себя и Глеб. — Как он мог не знать, куда и зачем летит его шеф?» Надя вспомнила, как Михеев мялся и отводил свой взгляд. Такое поведение ему вовсе не свойственно. Глеб — парень прямой, врать не привык, потому и смущался.

«Позвонить Алексею и предупредить его? — Эта мысль не раз посещала Ерожину. — Но и Алексей — мужик крутой. Если дело у них дойдет до ссоры, он вряд ли что-нибудь расскажет».

А зная, что она ждет ребенка, наверняка не станет ее волновать. И Надя решила лететь в Самару сама. Она с трудом дозвонилась до справочной аэропорта и выяснила, что ближайший рейс туда завтра в семь утра. Вещей Надя решила не брать. Маленькой спортивной сумки вполне достаточно. Дело оставалось за малым. Для путешествия нужны деньги. Надя заглянула в свой кошелек и насчитала полторы тысячи. Этого даже на билет могло не хватить. В прошлый раз она ездила к Ростоцким на поезде, и сколько стоит перелет на самолете, не знала. Надя посмотрела на часы. «Наверное, дядя Ваня уже ушел из офиса», — решила она, но на всякий случай позвонила. Грыжин трубку не взял. Тогда она позвонила Вере на мобильный.

— Верка, ты где? — спросила Надя, услышав в трубке, кроме голоса сестры, типичный шум застолья.

— Мы с Кроткиным на дне рождения. У тебя что-нибудь срочное? — весело поинтересовалась Вера.

— Нет, сестричка. Гуляйте. Созвонимся завтра, — ответила Надя и позвонила отцу.

Аксенов уже приехал домой и только что вышел из душа.

— Папа, Петр в отъезде, а мне срочно понадобились деньги. Можешь мне одолжить тысяч шесть-семь? — спросила Надя.