Алексей Биргер - Москва - Варшава (Богомол - 5)

- Так никто её в наши игры включать и не собирается, - проворчал он. Более того, мы уничтожим почти всякое упоминание о ней в твоем досье. Почти, говорю я, потому что абсолютно все следы стереть не удастся. Нельзя, например, удалить доклад нашего сотрудника о твоем глупейшем поведении во время беседы с ним. Но мы локализуем всю информацию. Выглядеть будет так, как будто был у тебя с этой полячкой совсем короткий роман - даже не роман, а так, нечто невразумительное - и её новогодняя посылка являлась знаком прощания.

- Вы так уверены, что она ко мне вернется?

- Уж поверь моему опыту, сынок!..

И Повар действительно многое уничтожил. В частности, уничтожил он ксерокопию записки, которая была приложена к пластинке с песнями Окуджавы. Действовал он так не из благородства. Случись с ним что, думал Повар - в конце концов, все мы смертны и все мы под Богом ходим - и на его место вполне могут посадить какого-нибудь профана и идиота, единственной заслугой которого является родство с кем-нибудь из руководителей страны... За последние годы немало появилось таких, которые приходили в "систему" с лейтенантскими звездочками, а через полгода-год уже красовались в генеральских креслах, потеснив заслуженных и опытных офицеров, с полным правом ожидавших повышения на освободившуюся должность. И даже сам руководитель "системы" - человек, в облике которого можно было различить странную смесь полковника Вершинина из "Трех сестер" и канцелярской крысы не мог в полной мере этому помешать. Когда "бровеносец в потемках", как часто называли в народе нынешнего главу страны, интересовался, насколько успешно идет продвижение по службе его очередной седьмой воды на киселе, то оставалось заверять, что продвижение идет вполне успешно. Да и с другими "товарищами по Олимпу" приходилось считаться. Политика... Руководитель сам примеривался к месту нынешнего главы страны, поэтому не стоило никого обижать.

И, разумеется, такие на тяп-ляп испеченные генералы заваливали любые серьезные дела ещё успешней, чем делали карьеру. У кого-то из них хватало разума заниматься проблемами, где трудно было напортачить - диссидентами всякими и прочим (хотя и тут, по мнению Повара, ошибки бывали грубейшие) или полагаться на опытных подчиненных, приписывая себе потом их заслуги, но и подчиненных не оставляя в накладе. Но кое-кто...

И если бы такой неразумный пришел на место Повара, то сумел бы дров наломать. Поэтому Повар содержал всю документацию в таком порядке и по такой системе отбора и перекрестных ссылок, чтобы и после него работа могла продолжаться успешно, при любом начальнике. Скажем, сохрани он в полном объеме сведения о романе Янчаускаса и Жулковской - и человек не очень соображающий мог бы вцепиться в эти досье, и "наехать" на Литовца: мол, раз у тебя роман с полячкой из такого круга, то, давай, раскручивай её в нашей работе, тебе и карты в руки. Озверевший от такого нажима Янчаускас вполне мог взбрыкнуться и выкинуть что угодно, хоть перебежчиком стать. И вины в этом ничьей бы не было, кроме вины дурака-начальника. А так, ценнейший агент сохранялся и продолжал действовать. Если же придет разумный человек, то по оставленной Поваром системе перекрестных ссылок, в которых неразумному не разобраться, он в итоге узнает о Литовце все - и использует эти знания только во благо.

Да, думал Повар, надо разбираться в людях, надо знать их больные места и не задевать их настолько грубо, чтобы и самый верный человек начал подумывать о разрыве с "системой". Он представлял, при каких условиях Янчаускас может выбрать побег на запад - и сделал все, чтобы эти условия никогда не возникли...

Стоп!

Повар, казавшийся дремлющим, шевельнулся и приоткрыл глаза.

Все ли он сделал?.. Когда-то, да, он не исключал для Литовца такую возможность. Но уже лет восемь как у него не возникало серьезных сомнений или подозрений, что Литовец способен "вильнуть". Хотя небольшие проверочки и ловушечки Литовцу время от времени устраивал, для порядку.

Но теперь он припоминал когда-то уничтоженную ксерокопию письма. Припоминал очень живо. Все, связанное с лучшими людьми, он всегда умел держать в голове - и очень этим гордился, хотя гордости своей, как и любых других истинных своих эмоций, никогда не показывал никому.

"Интересный вариант", - подумал он. Маловероятный, но интересный.

И нажал клавишу переговорника.

- Лексеич, где там наши деятели, которые молодого Жулковского пасли? Они ведь снимали его и на фото, и на видео? Будь добр мне несколько снимочков...

Через пять минут снимки лежали перед ним, и Повар внимательно их разглядывал.

- Да-а... - сказал он. - Это - моя накладка. Гуманитарный Университет славится своим уровнем образования, вот я и не удивился, узнав, что Жулковская отправляет сына учиться в нем. Сама Жулковская у нас проходила по касательной к Литовцу, а уж её сын был нам тем более до лампочки... Как же мы так опростоволосились?

"Лексеич" пожал плечами.

- Я видел Литовца всего ничего, но, насколько я его помню, нельзя сказать, что сходство такое уж... - он напрягся, ища подходящее слово. Такое уж изобличительное. Ну да, глаза, подбородок... Но все это может быть и случайным совпадением. Это ж все, так сказать, общее польско-литовское.

- Возможно, возможно... - пробормотал Повар. - Поставь-ка видео.

Видеозапись Повар глядел очень внимательно. Потом встрепенулся.

- Ну-ка!.. Отмотай чуть назад и повтори.

"Лексеич" отмотал чуть назад и опять включил воспроизведение.

Тадеуш, шедший размашистым пружинистым шагом, вдруг остановился, поправил ремень наплечной сумки и при этом словно бы обмахнул плечо.

- Жест Литовца, - сказал Повар. - Хотя этот парень Литовца в жизни не видел. Это не "общенациональное", это гены. А я, свиная башка, никогда и не подумал затребовать фотографию парня, хотя уже несколько лет назад могли бы узнать... М-да... Тут все ясно. А Тереньев... он, конечно, догадался, едва увидев парня, вот и решил спрятать его даже от нас. Или... - Повар хмурился. - Очень интересный расклад получается. Надо подумать.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

С разъяренным итальянцем все решилось быстро и просто. Да, было не очень понятно, кто больше виноват: он, без оглядки выскакивавший с второстепенной дороги на основную трассу, или она, имевшая возможность избежать столкновения, но сколько-то сама спровоцировавшая аварию. Но, увидев красивую женщину, которая стала по-французски объяснять ему, что ей надо вызвать врача, и совать ему руки свою страховую карточку - мол, не беспокойтесь, финансовые вопросы уладим - итальянец растаял. И сам вызвал и "скорую помощь" и полицию, по мобильному телефону.

- Мне, конечно, нельзя было садиться за руль, после той истории в Швейцарии, - через пятнадцать минут объясняла она врачам и полицейским. Об истории со взрывом её машины она им поведала. - Я понимаю, этот молодой человек не совсем прав, слишком лихо он выскочил на шоссе, но я... Вообще-то, я вожу машину очень хорошо, и, конечно, смогла бы избежать столкновения, будь я в нормальном состоянии. Понимаете, в тот момент мне что-то померещилось: то ли, что из соседней машины целятся в меня, то ли, что мотор как-то странно сменил тональность, будто в нем находится посторонний предмет - бомба, которая сейчас взорвется. Мне даже сложно припомнить теперь, что мне там почудилось и что я напридумывала, но я впала в панику, вот и... вот и...