Наталья Александрова - Тайна «Ночного дозора»

— Взгляните, пан Штольц, вас наверняка заинтересует эта гравюра…

Фотограф склонился к столу и заахал:

— Какая редкость! Где вы такое нашли? Никогда не видел ничего подобного!

Спохватившись, он повернулся к Старыгину и сказал:

— Подождите несколько минут, я сейчас освобожусь!

— Не волнуйтесь, пан Штольц! Занимайтесь своим делом! — Старыгин огляделся по сторонам, но потом не выдержал и толкнул дверь Математического кабинета.

За этой дверью находился огромный зал, как и все прочие, украшенный пышной лепкой и потолочными росписями.

Однако в первый момент не это поразило Старыгина.

Ему показалось, что помещение, в которое он вошел, наполнено бесчисленным количеством невидимых насекомых, сверчков или цикад. Во всяком случае, со всех сторон доносился разноголосый стрекот.

Прислушавшись, Дмитрий Алексеевич понял, что это — не стрекот живых созданий, а неумолчное тиканье многочисленных механизмов, созданных человеческими руками.

Зал был полон десятками старинных часов.

Часы стояли на разнообразных изящных столиках с ножками в форме звериных лап и маленьких фавнов, на резных консолях и мраморных подставках. Это были часы в футлярах из бронзы и драгоценных пород дерева, из перламутра и слоновой кости, большие и совсем миниатюрные, часы в форме башен и колесниц…

Еще здесь были десятки старинных глобусов, также выполненных из различных драгоценных материалов, на резных подставках и самого разного размера.

И почти сразу Старыгин узнал тот глобус, который был изображен на его карте. Глобус, который держал в левой руке Император.

Это был довольно небольшой глобус удивительно тонкой работы, выполненный из слоновой кости и палисандра. Моря и реки были сделаны из цветной эмали, а города — из ценных камней.

Старыгин подошел к этому глобусу, и только тогда понял, что не видит того человека, ради которого пришел в Клементинум.

— Пан Мирослав! — окликнул он, еще раз оглядев зал. — Пан Мирослав Войтынский!

Ответа не последовало, и в зале по-прежнему не было слышно ничего, кроме ровного, многоголосого тиканья часов.

Старыгин удивленно подумал, что хранитель легкомысленно оставил свои сокровища без присмотра, а сам, должно быть, ушел через дверь в глубине зала.

Направившись в ту сторону, Дмитрий Алексеевич обогнул огромный глобус в человеческий рост, установленный на резной палисандровой подставке.., и застыл на месте.

На узорном паркете позади глобуса, широко раскинув руки, лежал человек.

Это, несомненно, был тот, с кем Старыгин хотел встретиться — пан Мирослав Войтынский. И сейчас Старыгин убедился, что сотрудник библиотеки действительно как брат-близнец похож на голландца семнадцатого века — командира отряда амстердамских стрелков капитана Франса Баннинга Кока.

То же бесцветное лицо, та же тонкая кожа, свойственная рыжеволосым, те же блеклые глаза, та же маленькая рыжеватая бородка.

И теперь сходство еще усилилось, поскольку, как и амстердамский капитан, давно нашедший упокоение в семейном склепе, пан Мирослав Войтынский был, несомненно, мертв.

Потому что глаза живых людей не смотрят перед собой с такой отрешенностью от всего земного, с таким великолепным равнодушием к окружающему.

И еще потому, что вокруг головы пана Войтынского по драгоценному паркету зала растекалось огромное пятно крови.

Старыгин попятился, в ужасе глядя на мертвого человека.

Что происходит вокруг него?

Один за другим погибают люди, так или иначе связанные с поисками пропавшей картины. И погибают они едва ли не на глазах у Дмитрия Алексеевича, как будто кто-то не хочет допустить их встречи. Сначала человек, сорвавшийся ночью с крутой лестницы на Малой Стране.., это еще можно было посчитать за несчастный случай, но за ним последовал повешенный на Чертовке.., и теперь, наконец, этот человек, двойник капитана…

Старыгин снова посмотрел на мертвого человека.

Он действительно был удивительно похож на капитана Баннинга Кока. И как капитан на картине Рембрандта протянул вперед правую руку, показывая на что-то своему помощнику, молодому лейтенанту, так и его мертвый двойник вытянул правую руку, словно пытался до чего-то дотянуться или привлечь к чему-то внимание…

Дмитрий Алексеевич проследил за направлением его руки.

Ему пришлось пригнуться, поскольку справа от мертвеца стоял резной столик с часами. И там, под столиком, он увидел еще одни часы, сброшенные на пол или случайно упавшие со стола. Именно на них указывала мертвая рука, словно пан Войтынский в самый миг своей смерти настойчиво привлекал внимание к этим часам…

Старыгин опустился на одно колено и внимательно взглянул на сброшенные часы.

Они были невелики — куда меньше других, стоявших на том же столе. Часы не шли, видимо, остановившись в момент падения, от удара об пол. И случилось это всего несколько минут назад, если верить положению стрелок.

Старыгин осознал еще одну ужасную вещь.

Если Войтынского убили несколько минут назад — значит, Дмитрий Алексеевич автоматически попадает под подозрение! Точно так же, как в случае с человеком на малостранской лестнице…

Да нет, все это глупо! У него нет никаких мотивов для совершения этих убийств!

А у кого такие мотивы есть? Должно быть, Войтынский что-то знал, и мог сообщить это Старыгину.., все-таки почему он перед смертью показывал на эти часы?

Дмитрий Алексеевич снова пригляделся к старинному прибору.

Корпус из розового дерева был украшен перламутровыми вставками и тонкой, хорошо сохранившейся росписью. На одной стороне футляра были изображены весы, на другой человек в монашеском одеянии, заботливо склонившийся над другим человеком, больным или умирающим. На третьей стенке были нарисованы пучки трав и разноцветные шары. Выше, над этими шарами, помещалась небольшая золотая корона с виноградными листьями по ободку.

Роспись довольно странная.., по крайней мере, прежде Дмитрий Алексеевич никогда не сталкивался с такими сюжетами.., какая связь между весами, травами и склонившимся монахом? И при чем тут цветные шары?

Почему Войтынский перед смертью пытался привлечь внимание к этим часам?

Или вовсе не к часам, а к чему-то совсем другому?

Что-то, какая-то ускользающая мысль промелькнула в голове Старыгина, что-то связанное с разноцветными шарами, но он не успел додумать эту мысль до конца, потому что в дальнем конце зала раздался едва слышный, но вполне отчетливый звук.

Старыгин выпрямился и успел заметить, как человеческая фигура метнулась к противоположной двери и скрылась за ней.

Значит, убийца Войтынского до сих пор прятался здесь, в кабинете математики, укрывшись за одним из огромных глобусов, и только сейчас убежал!