Патриция Вентворт - Внимающее око

Первым, кто шевельнулся, была Мойра Херн. Как показалось мисс Силвер, в одно мгновение — присутствующие и ахнуть не успели — Мойра вскочила со стула, — светлые волосы взметнулись вверх, руки простерлись вперед:

— Мое ожерелье! О, Люши!

Даже в такой момент слух мисс Силвер резануло столь фамильярное обращение к мистеру Беллингдону. Ей пришлось сделать над собой усилие: это просто неприятная привычка, и ничего больше. Нельзя, чтобы из-за подобного у нее возникло предубеждение против Мойры Херн.

Мистер Беллингдон, подняв брови, холодно переспросил:

— Твое ожерелье, Мойра? Бледное лицо Мойры слегка порозовело.

— Ты отдал его мне, чтобы я могла надеть его на бал!

— Чепуха! — отрезал Люшес. — Я действительно сказал, что ты можешь надеть ожерелье на бал. Но так как ты отказалась от намерения появиться в костюме Марии Антуанетты, оно тебе больше не требуется. Учитывая связанные с ним неприятные ассоциации, я думал, что ты никогда не захочешь его носить.

Длинные белые руки с алыми ногтями медленно опустились.

— Оно мое, — повторила Мойра. — Ты отдал его мне.

Люшес Беллингдон спрятал ожерелье в нагрудный карман.

— Я не делал ничего подобного. Как бы то ни было, полиция захочет его обследовать, а заодно и упаковку — так что ее нужно сохранить. Что касается ожерелья, я постараюсь избавиться от него как можно скорее. А теперь, полагаю, мы можем приступить к завтраку.

Все, словно вдруг ожив, потянулись к боковому столику за чаем, за кофе, за хлопьями и прочей закуской. Только Мойра, встав со своего места, так на него и не вернулась. Она направилась к двери, но на пороге обернулась, словно собираясь что-то сказать, но передумала и вышла, бросив взгляд на стоящего спиной к ней Люшеса Беллингдона и бесшумно закрыв за собой дверь.

Было бы более естественно, если бы Мойра хлопнула дверью — во всяком случае, мисс Силвер предпочла бы это. В глазах девушки светилась такая злоба, что лучше бы она дала ей выход. Дэвид Морей вздохнул и повернулся к Салли, сидящей слева от него.

— Медуза Мстительница!

Салли посмотрела на него, и он увидел, как она бледна.

— Что с тобой?

— Ничего.

Дэвид поднялся.

— Я налью тебе кофе.

Оба толком не осознавали, что они говорят и почему.

Мисс Силвер посмотрела на них, потом перевела взгляд на Арнолда Брея. Тот никак не мог поднять с пола свою салфетку дрожащими руками, смертельно бледный, хотя должен был бы покраснеть от напряжения. Мисс Силвер понимала, что прибытие посылки резко изменило ситуацию.

То, что это событие многих удивило, выглядело вполне естественным. Вопрос в том, удивило ли оно всех.

Наибольшие сомнения в этом отношении вызывала у нее Мойра Херн. В ее реакции несомненно присутствовало и удовольствие, и радостное возбуждение, и алчное вожделение, но вот удивления мисс Силвер что-то не заметила.

Обычное равнодушие вдруг сменилось бурным восторгом, а потом разочарованием и гневом, оставившим весьма тягостное впечатление.

Любопытно, почему Хьюберт Гэррет так скверно выглядит? Словно угадав ее мысли, он встал, подошел к закусочному столику, налил себе чаю с молоком и трясущейся рукой поднес чашку к губам.

Наиболее нормальной казалась реакция мисс Брей.

При виде ожерелья она вскрикнула от изумления, задала кучу вопросов, на которые, по-видимому, никто не мог ответить, и разразилась потоком догадок и предположений, в которые никто, кроме Уилфрида, не пытался вникнуть.

— По-моему, это поразительная история! Конечно, само похищение ожерелья — событие из ряда вон выходящее, но то, что его вернули, кажется просто невероятным! Может быть, вор внезапно раскаялся? Такое иногда бывает, верно? Помню, я давно читала о похожем случае в журнале или книге. Я забыла, что украл тот человек, но когда он услышал, как часы бьют полночь, то неожиданно осознал свою вину и решил вернуть похищенное. Возможно, сейчас произошло то же самое.

Салли глотнула кофе, который принес ей Дэвид. «Вот о чем Мойра говорила вчера в сторожке, — думала она. — Она спрашивала у того мужчины, уверен ли он, что ожерелье прибудет завтра. Ей известно, кто украл его и кто убил Артура Хьюза. Ради бога, Дэвид, держись от нее подальше!» Салли закрыла глаза: ей показалось, будто вся комната заходила ходуном. Она сделала еще один глоток и отодвинула чашку. Рука Дэвида ободряюще похлопала ее по колену. Салли нащупала ее под столом и крепко сжала.

Уилфрид Гонт предположил, что хранить ожерелье было слишком опасно, на что Элейн Брей разразилась целой тирадой о том, что от драгоценностей одно беспокойство и что она не понимает, почему люди так гоняются за бриллиантами, когда можно иметь превосходные стразы. Все были рады, когда завтрак подошел к концу.

Люшес Беллингдон позвонил в полицию, потом велел Хилтону найти миссис Херн и попросить ее прийти к нему в кабинет. Она вошла с прежним равнодушным выражением лица и осведомилась обычным тягучим голосом:

— Зачем я тебе нужна?

Эти слова отозвались эхом в голове Люшеса. Мойра никогда не была ему нужна. Лили навязала ее ему. Слабая, безобидная, но упрямая Лили принесла ему страшный вред, сама того не желая.

Утро было холодным, и в камине горел огонь. Мойра закурила сигарету. На ней были серые брюки и изумрудно-зеленый пуловер. Она стояла, поставив ногу на кромку камина и пуская кольца дыма.

— Подойди и сядь, — сказал Люшес.

— Я лучше постою.

— Как угодно. — Он повернул свое вращающееся кресло и оказался лицом к ней. — Я хочу поговорить с тобой до прихода полиции.

Мойра затянулась сигаретой.

— Полиции?

— Разумеется. Я должен сообщить им о том, что считаю аварию моей машины подстроенной намеренно, а также о возвращении ожерелья.

— Твоя машина? Я думала, ты врезался во что-то…

— Так оно и было. Но я хочу, чтобы полиция выяснила почему.

Она приподняла брови.

— Нервничаешь?

— Можешь называть это и так. — После краткой паузы Люшес продолжил — Сцена, которую ты разыграла в столовой, была ошибкой.

— Неужели?

— Ты хотела дать всем понять, что я подарил тебе ожерелье. Но все вышло наоборот. Все могут подтвердить, что я возразил тебе, напомнив, что всего лишь одолжил ожерелье для бала, и заявил, что намерен избавиться от него как можно скорее.

Мойра молча курила, глядя на огонь; в лице ее не было ни кровинки. Возможно, все дело было в бликах, отбрасываемых изумрудным пуловером, — наверное, из-за них ее белая кожа казалась постаревшей и поблекшей.

— Едва ли тебя удивит, — продолжал Беллингдон, — если я сообщу тебе о кое-каких переменах в планах. Во-первых, я собираюсь жениться.

— Значит, Аннабел своего добилась? — усмехнулась Мойра. — С самого начала было очевидно, чего ей надо.