Фридрих Незнанский - Ошейники для волков

– Намекаешь, что надо Ангелину для ее же блага изолировать? – спросил Турецкий и сам же ответил: – Нет, Слава, и на этот раз от буквы закона мы с тобой отступать не будем. Арестуем только после выяснения обстоятельств гибели того человека, которого похоронили вместо Иванова. А все это время постоянно с ней работать. Позаботься, чтобы за ее домом установили наблюдение.

Заместитель начальника МУРа подполковник Яковлев не представлял свою жизнь без телевизора. На массивном сейфе в его кабинете тихо и беспрестанно мерцал экран маленького «Фотона».

Подполковник включал его, приходя на работу, и выключал в момент ухода со службы. Словом, «Фотон» отдыхал только по ночам, и то не всегда…

Пристрастие Яковлева к телевизору породило массу всяких анекдотов в кругу его коллег и друзей. Грязнов подозревал, что его друг – большой ребенок, и всячески старался помочь ему преодолеть затянувшееся детство. Сам начальник МУРа терпеть не мог телевизоры, а яковлевский «Фотон» он просто возненавидел. Подполковник это знал, но все равно забывал выключать телевизор, когда Грязнов по делу иногда заходил в его кабинет. Вообще-то «Фотон» находился в кабинете зама еще и потому, что сыграл определенную роль в раскрытии одного весьма запутанного преступления.

Несколько лет назад искали крупного мошенника, взявшего под фиктивные договора крупные кредиты в нескольких столичных банках. Про мошенника все было известно: в какой одежде ходит, под какой фамилией и даже где проживал. Но разыскать его не могли. Причем было известно, что из Москвы он никуда не уезжал. Вокзалы и аэропорты были перекрыты. Он мог выскользнуть из столицы, разве что сделав пластическую операцию.

Проверяли все притоны, где он мог быть. Поговаривали, что есть у этого Остапа сообщница, но толком никто ничего сказать не мог. Остап принципиально трудился в одиночку.

Сыскари уже придумывали всякие формулировки-оправдания. Помог «Фотон». Яковлев по обыкновению сидел за столом и время от времени поглядывал на экран. Транслировали эстрадный концерт. Камера оператора выхватывала из зала лица зрителей. Вдруг Яковлев увидел почти восторженное лицо Остапа. Муровец тут же, никому не сказав ни слова, помчался в концертный зал. Как человек нечуждый культуры, он позволил Остапу дослушать песню, но прежде наручниками приковал его запястье к своему.

Теперь, если кто хотел подшутить над пялящимся в телевизор подполковником, он просто спрашивал загадочным полушепотом: «А кто в розыске?»

Сегодня утро было обычным. Яковлев врубил «Фотон» и, сев за стол, стал разбирать бумаги. На экране какой-то специалист от космонавтики эмоционально восклицал:

– Что такое, господа! От космического корабля, извините, гайки отваливаются, а мы твердим: все нормально! Что нормального-то, господа!

Яковлев удивленно поднял брови. Как-то он действительно не очень расстроился, узнав об аварии на нашем космическом корабле, и даже плохое самочувствие капитана корабля его не потревожило. Прав этот парень, подумал Яковлев, что-то в нас сдвинулось.

Зазвонил телефон. Яковлев поднял трубку и услышал голос Федорова. Генерал-лейтенант весьма сухо поприветствовал его и спросил:

– Куда твой шеф делся? Все телефоны оборвал, но не могу его достать со вчерашнего вечера. Неужели ты не знаешь, где он может быть?

– Только что был тут и сказал, что поедет минут на пятнадцать в прокуратуру к Турецкому.

– Знаю я их пятнадцать минут! Ладно, прими человека, который к Грязнову придет!

– Слушаюсь! – сказал Яковлев и с грустью посмотрел на экран телевизора.

Вскоре раздался стук в дверь и в кабинет вошел Сергей Колобов.

– Здравствуйте Владимир Михайлович, – поприветствовал он подполковника.

– А я-то думаю, что за человек к нам пожалует, а это опять вы, Сергей Васильевич, – добродушно приветствовал его Яковлев. – Не нашли еще своего брата?

– К сожалению, нет, – нахмурился Колобов. – Поэтому я снова здесь. Я прочитал в «Московском комсомольце» статью о происшедшем на Ваганьковском кладбище. Честно говоря, я не очень в это верю – кому в наше время надо гробы выкапывать? Чертовщина какая-то!

– А если, например, сатанисты? – спросил Яковлев.

– Так Иванов же вроде ни разу про них ничего не снимал…

– Вот этого я не знаю, – пожал плечами подполковник.

– Нет, не снимал, – убежденно заявил Колобов. Он посмотрел на часы. – Послушайте, может, я не дождусь Грязнова. Не поможете ли вы мне?

– Смотря в чем.

– Видите ли, вчера, кажется, по радио и на ТВ просили помочь установить личность мужчины, убитого примерно месяц назад…

– Да, такое практикуется. А что? – спросил Яковлев.

– Некоторые приметы очень похожи на приметы моего брата…

– Я не советовал бы вам сильно обнадеживаться… хотя, извините, здесь это слово не совсем уместно, – заметил подполковник.

– Я понимаю и не обнадеживаю себя излишне. Не все-таки кое-что… Вот послушайте…

Колобов, по всей вероятности, успел записать сообщение на магнитофон, а затем переписал некоторые моменты в блокнот. Теперь он зачитал глуховатым голосом заинтересовавшие его приметы.

Уже с первых слов Колобова сыскарь сидел как на иголках. Дело в том, что гость говорил о приметах мужчины, обнаруженного в гробу, в котором, как раньше утверждалось, будто бы был захоронен Юрий Иванов.

Яковлев попросил Колобова подождать в приемной шефа, а сам сразу же позвонил Грязнову на пейджер.

В Наро– Фоминск поехали Турецкий, Грязнов, Яковлев, Колобов и два специалиста из московского бюро судмедэкспертиз. Местный судмедэксперт встретил московских гостей, улыбаясь и заглядывая в глаза.

– Что, выяснили, кого в гробик сунули? – настороженно спросил он.

Турецкий быстро оглянулся на Колобова и сухо сказал:

– Пока ничего сказать не могу, надо разобраться.

Медик торопливо засеменил за москвичами, торопливо объясняя на ходу:

– Мы тоже у себя объявили по радио и по кабельному телевидению. Пока никто не откликнулся. А тело хранить все труднее. Знаете, эти перемещения, перепады температур, все сказывается.

– Ничего, мы достаточно оснащены, чтобы и на этой стадии эффективно провести экспертизу, – успокоил его московский коллега.

Все вошли в помещение, уставленное металлическими столами. Колобов закашлялся.

Жутковато было смотреть на осмоленный сверху и синюшный ниже пояса труп. Но Колобов решительно подошел к краю стола и стал всматриваться в изуродованную огнем плоть.

– Можно его перевернуть? – обратился он к судмедэкспертам.

Те натянули резиновые перчатки и с помощью угрюмого, пахнущего водкой санитара перевернули труп. С мягким, омерзительным шлепком мертвое тело легло спиной вверх. Теперь стали видны черные трупные пятна на спине мертвеца.