Фридрих Незнанский - Криминальные прогулки

– А ну-ка! – «Важняк» глянул на Яковлева, приглашая его помочь.

Тот подошел и, мягко отстранив Турецкого (я сам, мол), обхватил шкаф за бока, оторвал его от пола и перенес метра на полтора в сторону:

– Прошу!

Александр открыл дверь, и присутствующие увидели, что за ней находится комната. Турецкий зашел в нее и быстро осмотрелся. Комната была почти пустой, только в углу валялась какая-то сорванная со стены полочка, а на полу стеклом вниз стоял фонарь.

– О, да тут люк… – Александр шагнул к центру.

Из люка торчал край лестницы. Турецкий глянул вниз, в темноту, потом повернулся и сделал знак уже заполнившим комнату коллегам: переключатель, мол, щелкните – вон он, на стене.

Коломиец щелкнул.

Света не было.

– Фонарь у него есть? – спросил Турецкий.

Фонарь нашелся.

«Важняк» снова посмотрел в глубину и сказал:

– Надо лезть…

Да сам же и полез.

Все с любопытством сгрудились у люка.

– Ба… – раздался из подвала гулкий голос Турецкого. – Да тут, кажется, кровь…

В течение ближайшего времени подвал был тщательно обследован, а образцы крови (или, вернее, «пятен бурого цвета») на бетонных осколках забрал судмедэксперт.

Когда осмотр подвала был закончен и все вылезли наверх, в комнату, «важняк» пробормотал:

– Что-то я не понимаю… А зачем вообще в автосервисе нужен подвал?

– Может, для того, чтобы горючее и смазочные материалы хранить? – предположил кто-то.

– Нет… – возразили ему. – Это по технике безопасности не допускается. К горючему и смазочным материалам должен быть обеспечен удобный доступ, чтоб в случае чего их легко затушить можно было! А там что? Люк диаметром меньше метра? Да это ж пороховая бочка будет, если там ГСМ хранить!

Тогда предположили, что в подвале собирались устроить какую-то мастерскую. Но опять странно – почему тогда не сделали нормальный вход с бетонной лестницей, а не с этой деревяшкой? Да и вообще, что это за мастерская такая без батарей? Вот большая радость для мастеров – стучать зубами в неотапливаемом подвале!

– А может, там собирались… это… соленья хранить? – неожиданно предположил Яковлев.

– Соленья? – выпучили на него глаза. – В автосервисе?

– Ну да… – кивнул Яковлев. Он и сам понимал, что догадка его была, скорее всего, неверна, но твердо знал, что на стадии мозговой атаки хороши любые, даже самые нелепые, казалось бы, предположения, и поэтому не сдавался: – А чего? Поди плохо – тяпнуть после работы стопку да закусить огурчиком из баночки!

Но тут Коломиец незаметно дернул его за рукав, и он затих.

Турецкий вспомнил:

– Слушайте, а в другом углу ведь тоже шкаф с инструментами стоит!

– И что? – взглянул на него стоящий рядом Никитин, к концу этого своего «и что?» уже, впрочем, догадавшись, к чему клонит «важняк».

– Так, может, за ним тоже дверь есть? – подтвердил его догадку Александр.

Все высыпали из комнаты и направились к шкафу. Турецкий оказался прав. За ним действительно была дверь.

Яковлев все так же легко перенес шкаф в сторону, и «важняк» дернул на себя дверь, и взорам присутствующих открылась комната, как две капли воды похожая на ту, из которой они только что вышли.

За исключением лишь одной детали – люк в полу отсутствовал. Вернее, он, кажется, когда-то тут имелся, но теперь его кругляшок был залит бетоном.

– Это что?… – сказал Турецкий. – Подвал замурован, что ли?

Никитин прошел внутрь, постучал каблуком по полу, потом шагнул чуть в сторону, еще постучал, хмыкнул задумчиво и произнес:

– Да тут, кажется, и подвала-то никакого нет…

Александр подумал, а затем вдруг обернулся на ремонтную часть ангара, прищурился, словно прикидывая что-то, и покачал головой:

– Тогда странно. Посмотрите, как тут все симметрично устроено… – Он вытянул руку и стал водить ею вправо-влево: – У одной стены ремонтный бокс – и у другой точно такой же… С одной стороны яма – и с другой тоже… В том углу комната с подвалом, – значит, и эта по логике тоже должна быть с подвалом!

– Точно! – согласился с начальником Коломиец.

Никитин сдвинул фуражку на затылок и почесал лоб:

– Так что ж он, и вправду замурован?

– Наверное… – пожал плечами Турецкий.

Начальник милиции потянул козырек обратно, даже брови чуть закрыл блестящим черным полумесяцем, и решительно сказал:

– Тогда надо долбить!

– Надо! – кивнул Турецкий.

Скоро из находящейся во дворе подсобки принесли лом, и Яковлев, как самый крупный из присутствующих, долбанул им по бетону. Бетон дал трещину. Опер стукнул еще. Потом еще и еще. Из середины кругляша вылетел приличный кусок и чуть не зацепил ногу стоявшей в сторонке понятой – местной почтальонши тети Вари.

– Ай! – вскрикнула она, уворачиваясь, а когда кусок врезался в стену и прекратил свое движение, почтальонша с интересом склонилась над ним и протянула: – Ишь ты-ы… Это чевой-то?

На серой поверхности блеснуло что-то перламутрово-синее. Тетя Варя нагнулась еще ближе и дунула, очищая это синее от пыли. И вдруг побледнела, а потом резко попятилась назад, сметая все своим мощным задом, даже тяжелого Яковлева сдвинула с его ломом, и ка-ак заорала:

– А! А-а-а! А-а-а-а!!!

– Что такое? – встрепенулись все.

Но почтальонша не в состоянии была ответить вразумительно. Она уперлась спиной в противоположную стену и, все еще продолжая отталкиваться ногами, словно и стену хотела сдвинуть, отгородилась ладонями от только что обследованного ею куска бетона и опять закричала.

Турецкий дернулся к так напугавшему ее предмету и тут же все и увидел.

– Вот это да… – пробормотал он.

Из неровного скола торчала фаланга человеческого пальца, ноготь которого был покрыт синим перламутровым лаком.

На том свете все было не так, как предполагала Инга. Никто не вышел к ней в развевающихся одеждах, шурша за спиной белыми или (что было логичней в ее ситуации) черными крыльями, никто не пояснил ей, что же будет дальше, и даже ее умершие родственники не посчитали нужным встретиться с ней, пребывая, очевидно, где-то в дальних концах окружившего ее молочного тумана.

Потом она поняла, что это не туман. Просто сквозь щелки слипшихся век все казалось размытым и загадочным. А когда Инга наконец открыла глаза полностью, то оказалось, что над ней навис белый потолок, вполне земной и даже со следами разводов от халтурной побелки. А сама она на этот раз лежала на чем-то мягком и удобном. Инга попыталась повернуть голову, но вдруг вскрикнула от резкой боли в шее и непроизвольно коснулась ее рукой, ощутив при этом характерную шероховатость бинтов. И тут же услышала, как в стороне открылась дверь. Морщась и постанывая, Инга скосила глаза вбок. Метрах в двух от нее ухмылялось некрасивым широким ртом знакомое утиное лицо.