Фридрих Незнанский - Кто есть кто

И они расстались. Вначале писали друг другу чуть ли не каждый день, а потом все реже и реже.

Матвей защитил диссертацию, и его пригласили возглавить вычислительный центр Сбербанка. Так он попал в банковские структуры, получил заочное экономическое образование и с началом перестройки ушел управляющим в коммерческий Диконбанк.

Когда разрушили Берлинскую стену, Герда оказалась в объединенной Германии и тоже ушла в бизнес.

Искусственные барьеры между ними исчезли, но появились естественные. Не было больше близости – ни физической, никакой другой. У Герды, разумеется, вскоре завелся какой-то немец, у Варнавского – Зоя. Так что пришлось развестись. Зато они стали деловыми партнерами. Не без участия Варнавского фирма Герды (которой она, разумеется, владела не напрямую, а через сложную систему дочерних компаний и акционерных обществ, связанных взаимным участием в уставном капитале) выиграла тендер на реконструкцию нефтепровода на территории Чечни. Варнавский же сумел с ее помощью, не возбуждая ненужных толков, приобрести солидные пакеты акций немецких предприятий.

По закону, кажется, Паркинсона, каждый человек стремится достичь своего уровня некомпетентности, то есть поднимается по служебной лестнице до тех пор, пока не достигнет потолка, выше которого уже не прыгнуть. Варнавский своего потолка еще не достиг, но как человек здравомыслящий он полностью отдавал себе отчет в том, что живет в стране с крайне неустойчивой экономической ситуацией. А значит, будь он хоть семи пядей во лбу, удержаться в кресле главного банкира России надолго ему не удастся. Но, сидя на кассе, надо ковать железо. И он его ковал.

Всю дорогу в Бутырку я размышлял – сказать Зое-Вере об убийстве ее подруги или промолчать? С одной стороны, это может быть для нее слишком тяжелым ударом. Кроме того, я так и не выяснил, где находится ее сын. Но с другой, если она что-то утаивает от меня, это известие может послужить толчком к тому, чтобы она начала говорить правду. Вот Александр Борисович наверняка бы выбрал второе. В интересах дела. С другой стороны, у меня как у адвоката теперь и задачи и цели другие. Не засадить, а вытащить. Не доказать вину, а опровергнуть доказательства…

В тюрьму я явился, так ничего и не решив.

Она вошла в кабинет для допросов и сразу же вопросительно посмотрела на меня. Я заметил, что на этот раз она попыталась хоть как-то привести себя в порядок перед беседой со мной: дыры в халате были аккуратно зашиты, волосы собраны в пучок на затылке, и даже желтое пятно под глазом не так бросалось в глаза под слоем пудры.

– Пока никаких известий, – развел я руками.

– А Ленка? – спросила она, как будто прочитав что-то у меня на лбу.

Я вздохнул:

– К сожалению, обрадовать мне вас нечем. Лена Филимонова была вчера убита в своей квартире.

Она закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала.

Рита дружила со многими женщинами из их камеры, в основном такими же, как сама, тридцати – сорокалетними приезжими бабами, торговками с оптовых рынков, челночницами, попавшимися на различных торговых махинациях. Постепенно они подружились и с Верой, и, хотя эта «дружба» выражалась лишь в том, что Веру больше не оттирали в конец очереди при раздаче обеда или что ее окликали по имени, все равно ей это было приятно. В быту это были простые бабы без всяких уголовных черт и заморочек, они и в тюрьме пытались наладить житье, постирать что-нибудь, сготовить. Одной из них принадлежал тот самый кипятильник, поразивший Веру в день ее возвращения из карцера в шестнадцатую.

Собравшись в кружок на Ритиных нарах, они курили, играли в карты в дурака и «секу», обменивались кулинарными рецептами, рассказывали о своих болезнях, о своих детях, хором перемывали косточки своим мужьям, и порой Вере казалось, что она встретилась с этими тетками где-нибудь на сельхозработах в родном поселке. Вера пересказывала по их просьбе длинные бразильские сериалы, потом перешла на «Петербургские тайны», рассказала романы «Граф Монте-Кристо», «Джен Эйр» и «Поющие в терновнике»…

– Ну, пусть артистка что-нибудь расскажет, – просили ее по вечерам сокамерницы. – У тебя интересно все так получается, Верка. Душевно.

Однажды в их камеру подсадили новенькую.

Вера сразу обратила на нее внимание, впрочем, остальные тоже, но Вера особенно. Теперь, чувствуя себя «старожилкой», она со стороны хотела понаблюдать, как ведут себя другие, попав в камеру, и сравнить свое поведение с ними.

Молодка, которую однажды утром ввели в шестнадцатую двое контролеров, явно была с Кавказа – крашенная под блондинку, лет двадцати восьми, невысокого роста, с пышным задом и золотыми зубами. Она не растерялась у двери, переминаясь с ноги на ногу со своим мешком в руках. Едва переступив порог камеры, она сразу же деловито вышла вперед, окинула взглядом женщин, сразу выбрала из общей массы своих, перекинулась с ними парой фраз на своем языке и, получив, видимо, согласие, полезла к ним на верхние нары. Там она первым делом свела с землячками дружбу, раздав им чай, сигареты и рафинад из своего мешка. Затем переоделась в спортивный костюм и майку, а юбку, кофту и джинсовую куртку бережно сложила в мешок, перевязала волосы блестящей косынкой и вскоре, совершенно освоившись, уже сидела по-турецки на верхних нарах, болтала на своем языке с землячками, хрипло смеясь и время от времени вкрапляя в свою речь русские слова.

– Смотри ты, какая скорая. Сразу видно, что не в первый раз, – шепотом отзывались о новенькой в Ритиной компании.

– Эти черные всегда за своих держатся.

– Что ж, и правильно делают.

Вечером, когда Вера, по обычаю, играла в карты, рассказывая Рите и ее подругам очередную порцию «Петербургских тайн», она обратила внимание на то, что новенькая почему-то все время смотрит в ее сторону, и смотрит недоброжелательно. И хотя Вера за это короткое время научилась приспосабливаться к разным людям, на этот раз она не могла понять, что в ней так раздражает неизвестную?

После раздачи ужина новенькая неожиданно подошла к Вере и, уперев руки в бока, что-то с возмущенным видом начала выговаривать ей на своем языке. Вера удивилась.

– Я не понимаю, – пожав плечами, сказала она.

– Иди-иди, чего прицепилась, – беззлобно махнула на новенькую рукой Рита.

Молодка ушла к своим, и Вера слышала, как она быстро лопочет о чем-то с землячками, повторяя с возмущенным видом ее слова «я не понимаю».

– Чего это она от тебя хотела? – удивленно спрашивала Рита у Веры. – Знакомая, что ли, твоя?

– Нет.

– А чего ей тогда показалось?

– Не знаю. Может, она меня перепутала с кем-нибудь?

– Черт ее знает. Ишь, так и зыркает на тебя. А ты точно не понимаешь, что они там трещат?