Фридрих Незнанский - Кто есть кто

– Ты понимаешь, она еще не в Москве…– Яша с трудом заставил себя сделать глоток, запах спирта воскрешал слишком неприятные воспоминания о поединке с Назаром и «Абсолютом», и принялся за жирный и еле теплый шашлык.

– А че, по прериям бегает, в натуре?

– Нет, на тракторе едет из Чечни, завтра к вечеру или, в крайнем случае, послезавтра надо ее на Объездной встретить. И еще мне машина нужна.

– Че, сама, что ли, на тракторе? – Воха плеснул себе и обновил Пенкину.

– Слушай, я сам не смогу, должен опять уехать. Выручишь?

– Круто! Зебра на тракторе! – Он торопливо вгрызался в шашлык, разбрызгивая соус на куртку. И при этом не забывал о живительной влаге, поглядывая на хозяина заведения, который, в свою очередь, нетерпеливо поглядывал на них.

– Не форсируй, Вов. – Яша отодвинул бутылку – однокашник, очевидно уже приговоривший до того как минимум пол-литра, катастрофически быстро пьянел. – Ее мужик привезет одноглазый. Ему надо отдать деньги за перевозку, только не все, а половину, и самого этого мужика до моего возвращения задержать.

Воха слил себе остатки водки и уже в состоянии легкого анабиоза побожился:

– Пацан сказал – пацан сделал.

Пенкин пошел домой в полной уверенности, что Воха сдержит «слово пацана». И встретит одноглазого…

«Одноглазого» – вдруг эта мысль кольнула Пенкина. И на душе у него стало как-то спокойнее.

Я посмотрел на часы – было около пяти. Конечно, меня так и подмывало встретиться с этим Кулешовым, узнать, почему за полгода он всего раз беседовал с подозреваемой. И главное, почему в уголовном деле, которое он вел, никак не отражено ее заявление о том, что она вовсе не Зоя Удогова. Следователь как минимум должен был убедиться в том, что это неправда.

Едва я вошел в квартиру, зазвонил телефон.

– Лазарук! – донесся из трубки чрезвычайно возбужденный голос моего клиента.

– Слушаю, Игорь Сергеевич.

– Пенкин появился! – закричал Лазарук в трубку. – Сбежал, подлец, из плена!

– Замечательно, – кисло произнес я.

– Еще как! – радовался Лазарук. – Теперь-то мы его прищучим!

– Игорь Сергеевич, – как можно более убедительно сказал я, – может быть, нам пока не торопиться? Сейчас он вернулся из Чечни как герой, можно сказать, на коне, начнутся интервью, пресс-конференции всякие. Под это дело нас могут представить как преследователей журналистов.

– Это верно, – согласился Лазарук.

– Давайте пока не будем требовать немедленного рассмотрения в суде. Пройдет месяц, другой, все уляжется, тогда и начнем.

– Тогда и случай с камерой забудется, – резонно возразил Лазарук.

– Но все равно новое заседание суда будет назначено не скоро. Так что выбирать нам не приходится.

Избавившись от надоедливого депутата, я положил трубку. Все-таки молодец этот Пенкин! Выбраться всего через три дня из чеченского плена еще, по-моему, никому не удавалось.

Так что, хочешь не хочешь, придется браться за дело Лазарука. Недолго музыка играла. Опять начнутся изрядно надоевшие бесконечные собеседования с депутатом.

Но дело Зои Удоговой, поначалу показавшееся мне таким простым, даже проходным, никак не шло у меня из головы. Конечно, наказание, как я уже говорил, ей грозило небольшое, но не мог я просто спустить его на тормозах. Все, что она мне рассказала, было настолько неправдоподобно и одновременно реально, что только сволочь (а я в некотором роде себя таковою не считаю) могла плюнуть на это. И еще. Эти глаза. Она так на меня смотрела, уходя из комнаты для допросов… Казалось, этот взгляд выворачивает тебя наизнанку, заглядывает под кожу. Такой взгляд бывает у людей, много повидавших в жизни или перенесших какую-нибудь трагедию. Я встречал такие взгляды, когда работал следователем и общался с людьми, изрядную часть жизни проведшими на зоне. От такого взгляда нельзя ничего утаить, ничего скрыть, нельзя схитрить, обмануть. И именно так на меня смотрела Зоя Удогова, которая утверждала, что на самом деле она Вера Кисина.

Как бы там ни было, я уже почти ждал, когда в следующий раз попаду в Бутырку и встречусь с ней.

Я сел за компьютер и подробно изложил все, что мне рассказала Зоя-Вера.

Итак, я почти верил в то, что она сказала правду. То есть в то, что кто-то намеренно похитил Веру Кисину и посадил в тюрьму под чужим именем. Причем обвинив в том, что она на самом деле не совершала. При этом неизвестно куда пропал ее сын. Ну, это еще можно понять – на такое мог пойти ее муж, ради того чтобы завладеть ребенком. Правда, в это верилось с трудом: судя по рассказу Зои-Веры, этот Кисин был полный раздолбай. К тому же пойти на такое способен только человек со связями. А у него таковых не имелось. Хотя… ни о чем нельзя судить наверняка, пока не получишь серьезных доказательств. Итак, первая версия – это бывший муж Александр Кисин.

Конечно, нужно как можно скорее посетить Кулешова. Но сначала – Кисин.

Я подумал-подумал да и отправился в квартиру Кисиных по указанному моей подзащитной адресу. Конечно, и он, и его мать могли запросто не пустить меня на порог, но я надеялся на лучшее. И в конце концов, из того, как они будут себя вести, тоже можно сделать какие-то выводы.

– Кто там? – донесся из-за стальной двери недовольный голос.

– Э-э, добрый вечер. Я Юрий Гордеев, адвокат. Хотел бы с вами поговорить.

– Чей? – донеслось после небольшой паузы.

– Как это «чей»? – не понял я.

– Чей адвокат, я спрашиваю. Насколько я помню, ни с кем не сужусь.

– А-а, я адвокат бывшей жены вашего сына. Веры Кисиной, – произнес я, почти не надеясь на успех.

За дверью замолчали, явно обдумывая услышанное.

– Зачем вам я? – снова донесся голос.

– Я хотел с вами поговорить. С вами и вашим сыном. Если, конечно, это возможно.

На счастье, загремел замок, но дверь приоткрылась только чуть-чуть.

– Дайте ваше удостоверение, – приказали из-за двери.

Я протянул свою корочку.

Минуты через две донесся новый приказ:

– Теперь паспорт.

Я дал и паспорт.

На этот раз пауза затянулась дольше. Видимо, хозяйка квартиры переписывала мои паспортные данные. Наконец дверь снова захлопнулась, послышался звон цепочки, и снова распахнулась.

Открыла мне пожилая, но явно молодящаяся женщина в веселеньком халатике и с завитыми перламутрово-голубыми волосами. Такой цвет почему-то обожают дамы постбальзаковского возраста.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, Юрий Петрович. Проходите.

Я оказался в маленькой прихожей, заставленной старыми шкафчиками, этажерками и вешалками с облупившимся лаком. На полу лежали аккуратные стопки газет: видимо, хозяйка, как многие люди старой формации, интересовалась политикой. Здесь пахло сдобными пирогами, нафталином, духами «Может быть», ванилью. Эта странная, бьющая в нос смесь всегда наполняет жилища одиноких старушек. Одиноких, а не тех, кто живет вместе с сыновьями… Нет, следователь во мне еще не до конца погиб. Иначе как бы я с первых минут, по запаху(!) определил, что Юлия Моисеевна Кисина живет одна?