Фридрих Незнанский - Перебежчик

Он поглядел в мою сторону.

– Выходит, адвокатское поприще улучшило его сыскные способности? – спросил, усмехнувшись, Грязнов. – Может, нам с тобой тоже стоит переквалифицироваться, а, Борисыч?

– Адвокатское расследование имеет некоторые плюсы, – согласился Турецкий. – Масса ограничений, но никто на тебя не давит, ни начальство, ни ответственность, ни общественность. Я уж не говорю о сроках. Это как смотреть на шахматную партию со стороны. Все видишь иначе и лучше.

– Вот! – сказал Вячеслав Иванович и кивнул на экран, – пришла… Теперь внимание… Я включаю видеомагнитофон, а вы тоже следите.

Мы увидели хрупкую, миловидную женщину с усталым лицом, которая вошла в лабораторию и оглянулась по сторонам.

– Какую работу вы поручили ей сегодня вечером? – негромко спросил Александр Борисович Володю.

– Вчера я сказал, что надо сегодня срочно сделать один тест, связанный с попыткой похищения Оли Ребровой возле школы. Она сразу согласилась, а сегодня утром позвонила и сказала, что заболел ребенок и ей надо дождаться, когда мать придет с работы, поскольку сына не с кем оставить.

– Я поручил это проверить, – подтвердил Вячеслав Иванович. – Все сходится. Ребенок действительно заболел, есть запись о вызове врача на дом. Тут уж я не специалист. Правда, хронология хромает. Сначала ей работу поручили, а уж потом срочно заболел ребенок.

– Сколько она у вас зарабатывает? – спросил Александр Борисович, наблюдая за экраном.

– Вопрос в точку, – кивнул Грязнов. – Сущие копейки. С ее-то квалификацией… Ребенка растит одна. Мужики ей звонят на работу. Говорят, несколько раз звонил Савельев, когда еще работал у вас в прокуратуре… Давно, правда, но ведь старая любовь не ржавеет. У нее, во всяком случае. Наверняка он жил с ней время от времени и красавицу шатенку за нос водил, пока она его не выследила. Так ведь?

Ему никто не ответил.

– Теперь насчет ее зарплаты… А что я могу сделать? Квалифицированным специалистам с высшим образованием надо хорошо платить. Я везде это говорил и говорю. На любом уровне. Иначе они становятся опасными для общества… И последствия обойдутся куда дороже. И вот, сами видите, какой результат.

Он кивнул на экран.

– Хватит оправдываться, – сказал Александр Борисович.

Тем временем Люда Смирнова подошла к столу, внимательно осмотрела бумаги, стараясь ничего не трогать, потом включила компьютер. И вставила в него гибкий диск. Потом стала манипулировать с клавиатурой. Грязнов придвинулся к самому экрану, стараясь разглядеть то, что появилось на ее мониторе, потом схватился за голову.

– Мои данные… – простонал он.

– Она знает пароль? – спросил я.

– Выходит, что так… – ответил Вячеслав Иванович, следя за происходящим на экране. – Хотя знать должен только я и мой зам.

– М-да… – покачал головой Турецкий. – Вы оказались правы. К сожалению.

– Что она делает?.. Что вообще творится?.. – с горечью вопрошал Володя. – На кого другого, но только не на нее я мог бы подумать…

– Нет, так не годится! – Турецкий поднялся. – Надо это немедленно прекратить! Ей же грозит тюрьма. Она стала жертвой обстоятельств или принуждения, неужели не понимаете?

– Надо позвать ее сюда, – сказал Грязнов Володе. – Действительно черт знает что получается. Четыре здоровых мужика сидят и радуются: вот сейчас выведем на чистую воду несчастную, всеми обманутую женщину.

Володя вышел, и мы остались втроем.

– Ты чем-то недоволен? – спросил меня Александр Борисович. – Что-то не так?

Я пожал плечами вместо ответа.

– А чему Юра должен радоваться? – вздохнул Грязнов. – Как адвокат он теперь должен вывести следствие на чистую воду. Должен греметь и негодовать на публику, делать себе имя… И правильно в общем-то.

– Это мой долг, – пояснил я. – Но тогда получится, что я злоупотребил вашим доверием. До сих пор мы делали практически одно дело, но вот это сейчас вы не обязаны были мне показывать.

– Жалко ее, дуру, понимаешь? – сказал Вячеслав Иванович.

– Не понимаю, – ответил я. – Если результат экспертизы окажется сфальсифицирован, за это эксперт должен нести уголовную ответственность. Или вы собираетесь это замять? И тем самым посадить моего подзащитного, заведомо невиновного, за преступление, которое он не совершал? Увы, здесь наши пути расходятся.

– Тогда посадят ее, – сказал Грязнов. – И ее ребенок останется без отца и без матери.

– И это говорите вы?! – воскликнул я. – Вы-то что молчите, Александр Борисович? Не вы ли учили меня ставить закон превыше всего? Если уж на то пошло, Вячеслав Иванович, – обратился я к Грязнову, – если стать на вашу позицию, у нее могут быть смягчающие обстоятельства. Все-таки мать-одиночка, маленький ребенок, она может добровольно сознаться и помочь следствию… А что есть у Игоря Бахметьева? Богатенький папочка, разжиревший, как пишут в газетах, на ограблении России. И все. Присяжные очень обрадуются возможности отыграться…

Они молча смотрели на меня, но ничего не ответили. Наверное, Грязнов уже пожалел, что пригласил меня к себе. Итак, мы все-таки очутились по разные стороны баррикады, подумал я. Все ждал, как и когда это произойдет. Когда стану для них чужим. И это случилось. Векторы наших интересов отныне будут устремлены в разные стороны.

– Слыхал, как заговорил? – спросил Вячеслав Иванович Турецкого. – Целую речь сказал. Заслушаешься. Адвокат, и только. Видно, не зря сменил профессию.

– Мы рано стали это обсуждать, – сказал Александр Борисович примирительно. – И вообще не о том говорим. Полагаю, если подтвердится преступный подлог, совершенный с участием Петра Савельева, речь может идти только о другом суде – над ним. И обвинение с Игоря Бахметьева будет снято. В связи с этим я предлагаю сначала выслушать Люду.

– А ничего другого и не остается, – поддержал его Вячеслав Иванович.

Володя и Люда вошли в кабинет через несколько минут. Она так и замерла, увидев на экране телевизора лабораторию, откуда только что пришла, и зеленый огонек включенного видеомагнитофона.

Володя подхватил ее под руку и помог сесть на стул. Вячеслав Иванович налил в стакан воды и также молча ей подал.

– Вы… все видели? – тихо спросила она.

– Видели, – кивнул Грязнов. – Скажи, Люда, кто тебя этому научил?

Она молчала, наклонив голову.

– Петя Савельев, не так ли? – негромко сказал Турецкий.

– А что с ним будет? – спросила она, все так же не решаясь поднять голову и посмотреть нам в глаза.

– С кем?! – вдруг ударил кулаком по столу Вячеслав Иванович так, что все вздрогнули. – Твоему Сережке, которому нет пяти, или этому похотливому козлу, который сменил не один десяток таких дур, как ты?

Она заплакала.

– Скажи, как есть, это в твоих же интересах, – жестко, без всякой интонации произнес Вячеслав Иванович. – Пока без протокола. Будешь откровенной, оформим как добровольную явку с признанием. Скажу сразу: для него это статья двести девяносто девятая, часть вторая. До десяти лет. Тут ему дадут на полную катушку, можешь не сомневаться. Для тебя – статья триста третья, часть третья – от трех до семи. Вот здесь среди нас находится адвокат, – он кивнул в мою сторону. – Он все подтвердит.