Фридрих Незнанский - Просроченная виза

Со всех сторон к черной стае скученной братвы кинулись кондратьевские молодцы, они ловко и безжалостно вырывали из кучи отдельных особей, мгновенно обыскивали, кидали кого лицом в снег, а кого физиономиями на капоты машин. Лязгали наручники, толпа худела и редела, а на утоптанную площадку перед стоящим с мегафоном в руке Кондратьевым шлепались пистолеты, ножи и даже парочка хорватских «аграмов» и чешский «скорпион». Неплохой арсенал.

Но вряд ли все могло кончиться благополучно. В самой гуще братвы нашелся какой-то совсем уж отмороженный, который то ли не слыхал, то ли ушам не поверил, но он схватился за пистолет и кинулся в сторону машин, раскидывая остальных. На бегу, в прыжке, успел развернуться и вскинуть руку с пистолетом, но выстрела сделать не сумел. Короткая очередь ударила сбоку по его ногам, и беглец, странно развернувшись в воздухе, рухнул плашмя, на спину. На него тут же навалились. Он орал как резаный, но быстро замолк: значит, отключили, чтоб не базарил.

А тем временем начался обыск в машинах. Тут уже было покруче. Как говорится, сильно запахло наркотой. И в пакетиках для разовых инъекций, и в пачках для оптовиков. Из бардачков добывались пачки «зелени», снова оружие, главным образом «макаровы», реже «ТТ». Выудили пару гранат «Ф-1» – «лимонок». Можно подумать, братва собралась не на похороны, а на массовую разборку.

Устанавливалась принадлежность машин. К ним доставляли хозяев в наручниках, проверяли документы, фиксировали найденное в протоколах. Словом, шла спешная, но четко продуманная заранее операция по задержанию целой банды.

Сосредоточенный в церкви посторонний народ, среди которого не было никого из щербинских, ибо проверяли всех тщательно, наконец получил возможность покинуть душное помещение и теперь из-за ограды с невыразимым любопытством наблюдал, как работают профессионалы из областного регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Вместе с народом появился на паперти и священник отец Владимир.

К нему и направился его тезка Владимир Александрович Кондратьев. Подошел, посмотрел на общую картину, покачиваясь с пяток на носки, наконец сказал:

– Труп этого Карасева, уважаемый Владимир Николаевич, как я вам говорил, придется увезти на судмедэкспертизу. Пулька нам нужна, которая в нем сидит, понимаете? А само тело сможем вам отдать для дальнейшего отпевания и погребения да хоть… на той неделе. Понимаю, что не все, как говорится, по-божески получается, но… ничего не поделаешь. Истина дороже.

– Полагаю, Владимир Александрович, – заметил в свою очередь батюшка с молодым и розовощеким лицом, – что одно другому не противоречит. Обряд ведь не совершен, и власть в полном праве требовать установления вышеназванной истины. А какова судьба их? – кивнул он в сторону задержанных и распластанных в нелепых позах.

Кондратьев понял по-своему.

– Цветы-то? Так велите собрать, батюшка, в пользу церкви. Зачем же красоте-то мерзнуть?… А с этими, – он тоже кивнул на братков, – с ними будем разбираться. Видите, с какими игрушками гуляют? – Он показал на кучу сваленного оружия. Вздохнул и добавил, скорее самому себе: – А кто-то сегодня будет просто счастлив.

– Вы имеете в виду освобожденных от их рэкета людей? – проявил дальновидность отец Владимир.

– Если бы! – покачал головой Кондратьев. – Увы! Тех же солнцевских или ореховских бандитов. Не говоря уже о подольских. Вот у кого праздник! К сожалению. Чертова логика! – Но, увидев глаза священника, спохватился: – Извините, батюшка… А вы можете начинать.

Он сбежал по ступеням паперти, вышел за ограду и, взяв из автобуса мегафон, громко возвестил:

– Задержанных по машинам. Николай, подойди ко мне! – И подбежавшему помощнику, бравшему тех двух, первых, показал на «мерседес»: – А вот с этим поаккуратней. И сразу на Петровку, в ЭКУ. Похоже, это тот самый…

В соответствии с планом мероприятий, намеченных на совещании у Турецкого, с обыском к Лилии Михайловне Шацкой отправились оперативник Саватеев и следователь Карамышев. В силу дружеских отношений своих шефов им уже не раз приходилось работать вместе, совмещая грязновскую решительность первого и склонность к анализу, заимствованную вторым, разумеется, у Александра Борисовича.

Ввиду того что после трагической гибели Ивана Игнатьевича фирма «Контакт» практически перестала функционировать, а если быть до конца справедливым, то и существовать, двери офиса были опечатаны. Обыск, проведенный перед этим, ничего не дал.

А в общем, ситуация на фирме очень напоминала тот классический случай из давней уже муровской жизни, когда при очередной кадровой чистке был уволен на пенсию очень толковый, но неугодный новому начальству оперативник в чине подполковника милиции. Из знаменитого тогда второго отдела. Год ему оставался до официальной пенсии, крепкий был мужик, буквально накануне повторил свой же чемпионский заплыв на московских соревнованиях. Но статью нашли: по состоянию, видишь ли, здоровья. Что прикажешь делать? Ну и сдал он начальству ключи от комнаты и от сейфа, развернулся и покинул помещение. Те кинулись в сейф, а там пусто. Где документы, где все?! Подполковник постучал себя пальцем по лбу и ответил: «Тут». А ведь он один с цыганами работал и такое раскрывал!…

Вот и здесь оказалось примерно то же: ушел человек и все с собой унес – и планы, и обязательства, и гонорары, и долги…

Ну в самом деле, не Витьке же Куприянову, так называемому по зарплатной ведомости коммерческому директору, а на самом деле водителю и порученцу, да уж и не Лильке, бабе хоть и блекнущей, но все еще местами притягательной и даже красивой, продолжать миллиардные дела Шацкого? Пусть та же Лилия Михайловна была отчасти и в курсе некоторых проблем бывшего своего мужа…

Словом, фирма не работает, все ушли… искать иное применение своим еще не полностью растраченным силам.

Но так же просто не бывает, чтоб уж вообще никаких следов деятельности не оставалось? Даже после того, неправедно уволенного Терентия, как звали подполковника коллеги, остались расследованные и сданные в архив дела, а тут, выходит, просто ничего?

Постановление на проведение обыска Меркулов подписал без возражений – на тот случай, если дамочка, вторично потерявшая мужа, хоть и бывшего, откажется сотрудничать с прокуратурой. Но лучше, конечно, чтобы она все самостоятельно выдала и рассказала по доброй воле. Не предупреждали ее и звонками, чтобы она уверилась в том, что о ней забыли, не имеют к ней ни вопросов, ни претензий, и потому не уничтожила бы сдуру каких-либо важных документов, способных пролить дополнительный свет на происшедшие события.