Фридрих Незнанский - Убийство на Неглинной

Грязнов тут же созвонился с экспертом, предупредил, что работа надолго, а следом вызвал своих оперативников – во избежание ненужных случайностей, – коим и поручил Женю со всем его имуществом доставить на шестой этаж главного здания на Петровке, 38, где и располагалось ЭКУ.

– Не мне вам говорить, что все, о чем нам стало известно, – сказал Меркулов, пристально оглядев своих товарищей, – имеет особую государственную ценность. Поэтому о полнейшей секретности и не напоминаю. Любая утечка в этом направлении чревата самыми неожиданными и страшными последствиями… Значит, следующий шаг у них – разрубить тандем Михеев – Потапов. Надо будет, друзья мои, завтра же подготовить видеоматериал, где речь идет о Михееве, а я постараюсь пробиться с ним к Виталию Сергеевичу. Других путей пока не вижу. С президентом, вынужден констатировать, ничего не получится, он озвучивает, похоже, чужие идеи и очень редко прорывается со своими. Его, как вы, вероятно, убедились, обложили помощники со всех сторон. И вот еще что меня заботит: вы абсолютно уверены, что они – там – не найдут, хотя бы случайно, наших записывающих устройств?

– С этой публикой, особенно с Лысовым, я ни в чем теперь не уверен, – мрачно заметил Турецкий. – Это – профессионал. И специализация его лично у меня больше не оставляет никаких сомнений. Смотри-ка, он даже воровских авторитетов сумел подмять и заставить служить своим целям… – Он взглянул на Грязнова: – Теперь понимаешь, где мы найдем Полину? Обошли-таки нас с тобой, старик… Но заметь, прав-то все же я: ревность ревностью, однако Белецкий не может, не умеет подчиняться человеческим чувствам. У него их просто нет. Он живет в другом измерении. Согласен? А вот физиологии – с избытком.

– Куда теперь денешься!… – пожал плечами Грязнов. – Я бы хотел дать совет всем, задействованным в этой операции: проявлять в ближайшие дни максимум осторожности. Это же касается и ваших семей – у кого есть, конечно, – и даже в большей степени, чем вы думаете. Если, не дай Бог, произойдет утечка, а это не могу исключить, поскольку мы же не запираем материалы в меркуловском сейфе, а работаем с ними, будем их показывать, как сказал Константин Дмитриевич, Михееву, генеральному прокурору, никуда не денешься и от министра внутренних дел, и директора ФСБ, а все это – возможные эмоции, доверенные лица, помощники… словом, если такое случится, мужики, прячьте свои семьи. И сами мы, но они в первую очередь, станут предметом жесточайшего шантажа. Я все сказал и, с вашего разрешения, хочу удалиться, дел, как вижу, становится невпроворот. Саня, обязательно жду твоего звонка. Сразу, как освободишься. Это – личное, – объяснил всем, закрывая за собой дверь.

Суров был подавлен. В глубине души он горько сожалел, что поддался напору этой прокурорской братии, где-то струхнул, конечно, а как же иначе, и в результате ввязался в смертельную – теперь стало понятно – игру. При всей, как верно подметил следователь, нечеловеческой своей сущности Белецкий все же гениальная голова. И если бы хоть немного подождать, попросить дать время подумать, а самому бы посоветоваться с Белецким, тот обязательно что-нибудь придумал бы. Что ж, теперь поздно, ставки сделаны.

Следователи, видел он, адекватно отреагировав на просмотренные записи, тут же занялись проблемами собственной безопасности. О нем уже забыли, будто и не было его. Ну конечно, мавр сделал свое…

– А между прочим, все, о чем сейчас совершенно уместно напомнил Вячеслав Иванович, имеет самое прямое отношение в первую очередь к вам, Владлен Давыдович, – неожиданно прервал тягостные мысли Сурова Меркулов. – И к слову, именно мы, Александр Борисович, обязаны немедленно принять решение, как обезопасить нашего главного свидетеля. А вы, Владлен Давыдович, не тушуйтесь и названные вашими бывшими, надеюсь, коллегами астрономические суммы не берите в голову. Мечтать, доложу вам, можно о чем угодно. Даже занять место Бога на земле. Не говоря о каком-то там президенте страны. Поэтому и предотвращение преступлений подобных масштабов, без сомнения, должно пойти вам в зачет. А теперь ответьте, но честно: у вас имеется, говоря языком шпионов, тайная явка?

Громко пропищал «сотовик». Меркулов обвел присутствующих удивленным взглядом.

– Мы, кажется, договаривались, на совещаниях… Чей это?

– Извините, это мой, – сказал Суров, доставая из кармана плаща, висевшего за его спиной на стуле, телефонную трубку. Поглядев на дисплей, добавил удивленно: – Вот, пожалуйста, смотрите!

На дисплее был текст: «Влад, срочно позвони мне. Игорь». И рядом – номер телефона.

– Это ж его номер! – как-то испуганно добавил Суров.

– Белецкого?

– Нет, Лысова.

– А чего это у вас голос задрожал? – нахмурился Меркулов. – Так же нельзя, Владлен Давыдович. Немедленно возьмите себя в руки. И свяжитесь с абонентом. Кто знает, какая им вдруг фантазия взбрела в голову после всех этих девочек и выпивок!

Суров глубоко вздохнул, посидел молча и набрал номер.

– Алло! Это Суров. Анатолий Валентинович, зачем я вам срочно понадобился?

– Бросай все свои дела и пулей сюда, в Чехов. Дело о жизни и смерти, понял?

Суров оторвал трубку от уха, зажал ладонью микрофон и с ужасом посмотрел на Меркулова…

…Они расходились по своим номерам. Лысов пил и ел много, но спиртное на него действовало странно: он не пьянел, а сильно бледнел. Его и без того незагорелое лицо приобрело землисто-серый цвет, какой бывает у недавнего утопленника. Белецкий же, напротив, чувствовал себя превосходно и пока еще не решил окончательно, кого забрать на ночь – балерину или новенькую, «пончика», пухленькую и очень сексуальную горничную, на которую неожиданно появился большой спрос. Вообще-то стоило бы узнать причину ее быстрого успеха.

– Напрасно Влад уехал, – сказал он, сладко потягиваясь, – остроумный мужик… А не знаешь, чего это нынче Олежка все хвастался своим специалистом? – Он обернулся к индифферентно поднимающемуся за ним по лестнице Лысову. – Ты чего-нибудь понял? Ну работает, и пусть себе… Он что, прибавки к жалованью захотел? Так ведь и без того ворует от пуза. Неужели мало?

– Да это он все за технику свою переживал. Старье ж… А тут попался толковый специалист, технарь, приехал и все наладил – лифты, сигнализацию…

– Говоришь – сигнализацию? – Белецкий остановился на площадке между вторым и третьим этажом.

– Ну. Да ты сам слышал, – устало ответил Лысов. Он хотел спать.

– А еще что он тут чинил? – загадочно усмехнулся Белецкий. – Ты знал об этом? – Он так посмотрел на Лысова, что тот вмиг стал трезвым.

– Ты говоришь?… – растерянно пробормотал Анатолий Валентинович.

– Эх ты, генерал, твою мать! Где ты-то находился в это время? Почему не видел? Кто он – этот ваш Маркони?