Фридрих Незнанский - Убийственные мемуары

– Почему это? Кто, например, сейчас книги за свой счет издает?

– «Новые русские» – свои бандитские биографии, какие-нибудь подарочные, как говорит мой аспирант, прибамбасы люди издают в нескольких экземплярах, поэты иногда. Вот в таком роде. И отношение к ним у издателей сразу же специфическое – как выдоить получше. Другое дело, когда придет генерал и кадровый разведчик со своими мемуарами. В общем, Валентин взял список этих трех издательств, которые мы с ним выделили, и какими-то неведомыми мне своими способами проверил их. Что он вкладывал в эти слова, я не знаю, Александр Борисович.

Да уж понятно, что вкладывал, подумал Турецкий, выяснял, кому издательства принадлежат и что эти люди собой представляют.

– Так он успел определиться с издательством или нет?

– Да из трех вариантов – «Пингвин», «Инфо-плюс» и «Вагриус» он выбрал последний. Слышали о таком?

– Кажется, нет, а может, и да.

– Наверняка держали что-нибудь в руках. Они десять лет на рынке и подходили по всем критериям, которые для Ракитского были важны.

– Ну хорошо, что было дальше?

– Ничего.

– То есть?

– Просто ничего. После того как Валентин остановил свой выбор на «Вагриусе», он перестал со мной разговаривать о книге. Ни о сюжете, ни о литературном качестве, ни о полиграфических нюансах, которые он одно время полюбил обсуждать, – какая будет обложка, шрифт, бумага, возможны ли фотографии и все такое. С середины сентября мы и рыбу с ним больше не ловили. А в конце сентября я уехал в Германию – в Кельне был большой семинар немецких славистов, на который меня пригласили в качестве почетного гостя. Вернулся я шестнадцатого октября. То есть за два дня до убийства.

– Ну и ну, – покачал головой Турецкий. Непросто, наверно, было с таким типом, как Ракитский, общаться, не говоря уже о каких-то тесных отношениях. – Но вы сами, Сергей Анисимович, что-то спрашивали, ведь не может быть иначе, это нормальная человеческая реакция, вы принимали во всей этой истории некоторое участие, и вдруг она обрывается, у вас обязательно должны были возникнуть вопросы. Вы задавали их вслух?

– Эх, молодой человек, – Андреев грустно засмеялся, – жаль, вы не были с ним знакомы. Это было совершенно бессмысленно. Кажется, в первых числах сентября я пару раз поинтересовался, как у него продвигаются переговоры с «Вагриусом», но Валентин просто молча на меня посмотрел, и я печенкой, селезенкой и даже мочевым пузырем почувствовал, что эта тема закрыта. И больше не заикался. Вот и вся история.

– Значит, вы даже не знаете, отдал ли он рукопись в «Вагриус»?

– Вот это самый щекотливый момент. Ракитский хотел заключить договор до того, как отдаст рукопись. В крайнем случае предполагался вариант, что рукопись, существующая в одном экземпляре, будет прочтена главным редактором в его, Ракитского, присутствии.

– Подождите, подождите, что за бред! – закричал Турецкий. – Издатель должен согласиться сам не зная на что?! И потом, рукопись в одном экземпляре! Да этого не может быть! Он что, Гоголь, в конце концов? Он на чем ее писал, свою книгу, вы же говорили, что видели рукопись, – на пишущей машинке?

– Распечатка была компьютерная.

– Ага! Тем более! Значит, где-то существует и файл с текстом книги! Я прав?

Андреев грустно усмехнулся.

– Александр Борисович, вы же наверняка проверили компьютер Ракитского вдоль и поперек. Нашли там что-нибудь интересное?

– Он почти пустой был. В основном переписка с дочерью по электронной почте.

– Вот видите. Экземпляр был один. То есть я не исключаю, конечно, что где-нибудь в лесу зарыта дискета с текстом его книги. Но как-то это глупо, по-детски, согласитесь.

– А делать книжку в одном экземпляре не глупо?!

– Боюсь, вы так и не поняли, что за человек был Ракитский. Он и сам существовал только в одном экземпляре и всегда к жизни такой же стремился. Вспомните, сколько было ключей от его квартиры? То-то же. Он не нуждался во вторых экземплярах, поймите, это была его суть – ходить по канату как по асфальту. Он так себя уверенней чувствовал, тут дело даже не в адреналине. А на асфальте его бы стошнило непременно.

Турецкий понял, что разговор закончен, больше из старика ничего не выжать, по крайней мере сегодня, порционный такой дедушка попался, и на том спасибо. Н-да… Ну по крайней мере теперь был ясен следующий шаг – надо двигать в «Вагриус».

– Сергей Анисимович, последний вопрос. Тот единственный раз, когда вы листали, как вы говорите, рукопись, это происходило, разумеется, у Ракитского дома?

– Отнюдь, это было здесь. Валентин сам зашел и показал. Дело в том, что у нас был спор, я его уверял, что пачка из двадцати авторских листов при распечатке в толщину составляет больше десяти сантиметров, а он не верил. И как только он распечатал текст, то поднялся ко мне показать – оказалось, разумеется, что я был прав.

– Почему поднялся? Вы имеете в виду, вышел из своей квартиры и зашел в вашу?

– Нет-нет, он был с улицы, я точно помню, и рукопись из портфеля доставал, зачем же с портфелем через площадку… Ну да, я вспомнил, у него принтер сломался, и он допечатывал свою книжку где-то в другом месте…

– Стоп! Из портфеля? Из какого портфеля?

– Как – из какого, он у него один был, роскошный портфель, подарок приятеля-бизнесмена, из кожи какого-то зверя, хищника, не помню…

– Из кожи кугуара?

– А… так он у вас?! Вместе с рукописью?

– К сожалению, нет.

– Откуда же тогда вы знаете? – удивился профессор.

– Дедуктивный метод, – важно объяснил Турецкий. – Вот смотрите, сейчас. – Он прикрыл глаза, как бы внутренне собрался: – Желтый был портфель?

– Желтый, – изумленно прошептал профессор.

Турецкий поблагодарил профессора за кофе, информацию и уехал. Выходя из подъезда, позвонил помощнику. Федоренко, естественно по уши в бумагах, все еще сидел в Генеральной прокуратуре. И, судя по голосу, не особенно ему это нравилось. Сто восемьдесят три покойника, из которых он пытался вычленить группу в пять человек, неизвестно в чем пересекающихся, при этом совмещая ее с Самойловым и Ракитским, сводили его с ума. Мишка уже нашел людей, которые ходили в одну баню, сдавали детей в один детский сад, пользовались одинаковыми магазинами, автозаправками, прачечными, среди погибших были даже родственники, но все это пока что ни к чему не приводило. Еще Мишка сказал Турецкому, что пять минут назад ему позвонил Ватолин, необычно возбужденный, интересовался месторасположением Александра Борисовича, сказал, что недавно звонил ему на мобильный, но безуспешно, и еще сказал, что у него, у Ватолина, появились очень интересные новости, так что пусть упомянутый Александр Борисович с ним свяжется, когда сочтет это для себя удобным.