Фридрих Незнанский - Бархатный губернатор

– А вот Юсин совершенно противоположного мнения о хозяйственных способностях Супруна.

– Много он понимает в хозяйстве, ваш Юсин! – снова сорвался Колесниченко.

– Наш Юсин, – поправил Потапов.

– Я должен переговорить с Супруном с глазу на глаз.

– Да кто вам может запретить? Поговорите.

– Я отлично знаю свои права, Юрий Андреевич, – суховато ответил губернатор.

– Вас понял. Вы хотите переговорить с кандидатом в губернаторы в условиях, когда он вынужден будет дать конкретный ответ.

– Вы правильно поняли.

– Условия будут созданы.

– Благодарю.

– Вот что, Николай Михайлович, – мягко заговорил Потапов. – Я вижу, вы устали. Но потерпите. Осталось немного.

– Начать и кончить, – усмехнулся Колесниченко. – А насчет меня не беспокойтесь. Я – в порядке.

Николай Михайлович докурил сигарету и отошел от окна.

– Спать! – приказал он себе, лег в постель и закрыл глаза.

Супрун сидел на диване и растирал пальцами виски.

– Ну и здоров ты спать, начальник! – услышал он веселый голос, поднял голову и увидел парня, сидевшего с ним вчера в машине.

– Что вы мне вкололи, погань? – прохрипел Супрун.

– Снотворное!

– Тебя как зовут?

– Митьком!

– Оно и видно.

– Чего видно-то? – окрысился парень. – Дмитрий я.

– Не-ет, милок. Ты Митек!

– А ты кто, Пушкин?

– При чем тут Пушкин? – удивился Супрун.

– Стихами говоришь.

– Милок – Митек… И впрямь стихами заговорил. Голова раскалывается, Митек. Наркоту влили?

– Правду говорю – снотворное. Сидел бы смирно, и все было бы в ажуре. А то выступать начал.

– Вы ж, твари, меня как разбойника везли, с завязанными глазами!

– Насчет тварей-то поосторожнее, – нахмурился Митек. – Я ведь и обидеться могу.

– И что тогда?

– Увидишь – что…

– Ладно. Снотворное так снотворное… А голова почему болит?

– Так глушить тебя пришлось! Ты же чуть связки на руке мне не порвал!

– Не помню…

– После двух стаканов где уж запомнить…

– Каких стаканов?

– Граненых!

Супрун припомнил, что на полпути он потребовал выпить, и ему налили.

– Про первый стакан вспомнил, – усмехнулся он.

– Первый колом, второй соколом, а остальные легкими пташками! – снова рассмеялся парень. – Опохмелить, что ли?

– Хорошо бы…

– Чего тебе? Вина, водки, коньяку?

– Отчего заболел, тем и лечись! Так в народе говорят. Водки налей.

– Жрать-то будешь? – открывая холодильник, спросил Митек.

– Не отравишь? – вроде бы пошутил Супрун.

– Пока не приказали.

– А коли прикажут?

– Ты пей и закусывай, – ставя на стол тарелки с колбасой и копченостями, сказал парень.

– Спасибо. Будешь?

– На работе не пью.

– Дисциплинка что надо!

– А то! Нам зарплату не задерживают! Не то что этим… Летунам!

– Каким летунам?

– А тем, что со скоростью трех звуков летают. По телевизору показывали. Грузчиками на рынках подрабатывают! Летчики! Высший пилотаж! Это ж где, в какой стране может быть такое?! У них же самолеты! Бомбы под крыльями!

– Ну и что?

– Да я бы взлетел и опустился!

– Куда?

– Да хоть на Кремль, хоть на Завидово, хоть на Барвиху! Туда, где эти остолопы окопались!

– Какие остолопы?

– Те, что летчикам зарплату не выдают!

– Да ты патриот, Митек! – удивленно произнес Супрун.

– А ты думал кто? Конечно, патриот!

– Патриоты, Митек, служат в других местах. Ты мелкая пешка в большой игре, на уголовном жаргоне – «шестерка».

– Обижаешь, начальник…

– Правду говорю. Ну какой ты, к лешему, патриот?! Сам посуди. На кого работаешь-то? Говоря грубо, на мафию. А мафия, Митек, рано или поздно исчезает.

– Ошибаешься, начальник. Это мы работаем против мафии.

– Вот те раз! – искренне удивился Супрун. – Вот, скажем, взяли вы меня. Прикажут, и ты пустишь мне пулю в лоб.

– Не задумываясь!

– Но разве я мафиози?!

– Ты – нет. Но все делаешь для того, чтобы настоящие мафиози жили не тужили.

– Ни черта не понимаю! Ну и запудрили тебе мозги, парень…

– Это тебе, начальник, запудрили. Настоящие мафиози в Кремле сидят, в Думе, в министрах бегают, а самые крупные в Нью-Йорке, Париже и Тель-Авиве проживают!

– Ну, спасибо! Просветил! А я-то, дурак, думал, что человек сам кузнец собственного счастья.

– Правильно думал. Так и дальше думай.

– А для чего ты Тель-Авив приплел? Антисемит, что ли?

– Для кого как.

– Не понял, Митек.

– Есть наши жиды, а есть не наши.

– Ну, к примеру, возьмем российских банкиров. Несть им числа! Кто они?

– Наши.

– Почему?

– По кочану!

– С тобой все ясно, – помолчав, произнес Супрун.

– Потому, что мы делаем общее дело, – снизошел Митек.

– И какое же?

– Освобождаем Россию от социализма, коммунизма и прочих «измов».

– И какое общество вы собираетесь построить?

– Возьми Америку, начальник, – оживился Митек. – Кто были предки американцев? Настоящие урки! Лихой народ, отчаянный. А их потомки кем стали? Господами! Живут – лучше не надо!

– Россия – не Америка, Митек. Россия – это Россия.

– Поживем – увидим.

– Это точно. А вообще скажу тебе, хорошие у вас политруки!

– Братаны. Политруки были у вас, а мы все братаны.

– За братанов! – наливая, улыбнулся Супрун.

– За такое и я выпью!

«Отличный момент, – подумал Супрун, наливая Митьку водку, – фужером в зубы, руку на излом, удар ногой в пах!»

Подумал, но действовать не стал. «А если он не один? Наверняка за стенкой, в соседней комнате, сидят мордовороты. Вероятно, и камера где-то ведет на ними наблюдение. Может, они только и ждут, чтобы я сорвался. И тогда… При попытке к бегству…»

– Будь здоров, Митек! – приподнял бокал Супрун и выпил.

– Будь, начальник!

Супрун откинулся на спинку кресла и обвел глазами комнату. Вот и она, родимая, телекамера! Хорошо, что не сорвался. Где он находится? В каком районе? Ехали долго, почти всю ночь.

– Что задумался, начальник? – ухмыльнулся Митек.

– Смотрю, – кивнул на телекамеру Супрун.

– И на тебя смотрят! – осклабился парень.

– Старлей?

– И он тоже.

– Да-а, – протянул Супрун. – Попал…

– А слух шел, мол, предлагали тебе, начальник, виллу в Италии, яхту белоснежную и кучу денег. Правда аль врут?

– Правда.

– И ты отказался?

– Иначе не сидел бы здесь с тобой!

– Видал я дураков, но таких… В первый раз!

– Сам ты дурак, – беззлобно ответил Супрун, поднялся и подошел к окну.

Он увидел недалекие горы, голубое озеро, посреди которого был крохотный остров.

– Семнадцать километров, – уверенно проговорил Супрун.

– Чего? – не понял Митек.

– Местечко, где мы с тобой выпиваем, называется Отрада. Семнадцать километров от Минвод.

– Отдыхай, начальник, – предложил Митек и, внимательно посмотрев на Федора Степановича, направился к двери.