Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК

– Бедная Лиза, – вздохнул Липатов.

Шаталов, выпятив петушиную грудь, выскочил вперед, казалось, готовый кинуться на защиту подруги.

– Это почему это она бедная?

– «Бедная Лиза» – это повесть Николая Карамзина. Он известный писатель, историк. Впрочем, в ветеринарном техникуме до вершин сентиментализма редко поднимаются. Ты вот что, Сережа, покажи то место, откуда наблюдал за мужиком, собирающим пачки денег.

Шаталов встал на корточки у ворот, пальцем показал на дырку, сквозь которую следил за незнакомцем. Отодвинув парня в сторону, Липатов прилип к глазку. Обзор открывался узкий, при хорошем освещении увидишь метров десять дороги. Одна из фар автомобиля была разбита пулей, вторая находилась в рабочем состоянии, человек стоял спиной к машине, из такой позиции лицо разглядеть трудно.

– Вопрос Шаталову: в тот момент, когда случилась перестрелка у ворот гаражей, хозяин «девятки» лежал под машиной? Он не принимал участие в стрельбе?

– Я стал смотреть на улицу, только когда выстрелы кончились, – Шаталов уже столько раз слышал похожие вопросы, что довел технику ответов до полного автоматизма. – Кто там кого шмалял, не знаю. Видел только, что мужик вылез из-под свой помойки, когда все стихло. И стал собирать бабки. Он ни в кого не стрелял, это уж точно. Он был полумертвый от страха. И лежал под своей тачкой, как покойник в гробу, не шевелился. А потом вылез…

Шаталов, не уставая поражать присутствующих живостью ума и остроумием, добавил:

– Этот хмырь натурально наложил в штаны. Ха-ха-ха. Обделался, это факт. Потому что выполз из-под «Жигулей», когда концерт закончился, и надо было сменить подгузники.

– У него было оружие? Пистолет? Нож?

– Не знаю. Не видел. Я на бабки смотрел.

В кармане Липатова зазвонил мобильный телефон, распахнув ворота, следователь вышел на воздух, плотно прижал трубку к уху. На проводе был старший оперуполномоченной Федоренко из его бригады.

– Час назад установили вишневую «девятку», – прокричал в трубку опер. – Передний бампер на тачке новый, видно, только что поменяли. И блок-фара новая. Но машина та самая, сто раз проверили по картотеке. Совпадают две цифры номера, цвет, на окошко приклеена желтая наклейка «Стар Дол». Кроме того, есть царапина, возможно, от пули на левой передней дверце. Установили личность владельца «девятки». Свободный художник Леонид Бирюков. Сейчас наши парни наблюдают за ним, ждут указаний.

– Чем он занят?

– Из своей квартиры перетаскивает в грузовик картины, упакованные в брезентовые чехлы и оберточную бумагу. Собирается их куда-то перевозить. Какие будут указания?

– Бирюкова не трогать. Садитесь на «хвост» этого грузовика и следуйте за ним. Держи меня в курсе.

Липатов нажал кнопку отбоя, сунул телефон в брючный карман.

– Товарищ прокурор…

Участковый завершил опасную экскурсию по крышам старых гаражей, не получив ни единой царапины.

– Вот нашел, – он протянул Липатову барсетку.

Следователь повертел в руках находку. Сумочка сделана из грубой бугристой кожи, подкладка из синтетического шелка. С такой штуки эксперты вряд ли снимут пальцы, фактура кожи слишком неровная, грубоватая. Впрочем, чем черт не шутит. В барсетке какой-то бумажный мусор: прошлогодний календарик, квитанция из химчистки, незаполненное удостоверение заслуженного работника жилищно-коммунального хозяйства.

– Хорошо, капитан, – Липатов подмигнул милиционеру. – Спасибо за работу. Отдыхай пока.

Архипов поднялся лифтом на последний седьмой этаж и приложил палец к кнопке звонка. Упала цепочка, щелкнул замок и дверь распахнулась. С другой стороны порога стоял дочерна загорелый седовласый мужчина лет пятидесяти в легком халате, едва закрывавшим бедра. Халат был расписан экзотическими драконами и гейшами. Хозяин квартиры молча пропустил гостя в прихожую, закрыл дверь, накинул цепочку, поманил Архипова в комнату.

Мужчину звали Олег Сергеевич Покровский, он был вторым помощником Архипова, подбирал и проверял клиентов для покупки фальшивых долларов. Три дня назад Покровский вернулся из Крыма, известие о больших неприятностях свалилось на него, как кирпич на голову.

– Я уже все знаю, – сказал Покровский, падая в кресло и укладывая на журнальный столик загорелые ноги. – Сегодня утром я был на даче у Жбана. Мы с тобой разминулись на полчаса. Вы там за ночь перелопатили несколько тонн угля.

– Да, было дело.

– Поздравляю. С такой практикой и опытом ты легко найдешь себе денежную работу где-нибудь в Инте или в Воркуте. Будешь рубать уголек для родной страны и тихо вздыхать о московской жизни.

– Заткнись, мне эти шутки вот где, – Архипов провел ребром ладони по горлу. – Я не могу делать вид, что ничего не произошло. Не умею острить тупым концом, когда земля из-под ног уходит.

– Знаю, – кивнул Покровский. – Максим мне все рассказал. Ведь больше сообщить об этом некому. По твоему мобильнику никто не отвечает, в офисе тишина, дома тоже никто не подходит к телефону. Я что для вас шестой номер? Я должен сутками метаться по Москве, искать концы?

В голосе Покровского звучали нотки обиды.

– Домой я приезжаю только переночевать, – Архипов тяжело плюхнулся на диван, вытащил сигареты. – А мобильник отключен, потому что меня достали. Мне тошно разговаривать с художниками, администраторами, агентами и прочей шушерой. Тошно строить из себя бодрячка, босса от живописи и врать людям, что дела идут как надо, а «Камея» откроется со дня на день. Понимаешь, тошно до блевотины?

– Понимаю, – усмехнулся Покровский. – Значит, нашему бизнесу пришел конец? Это окончательно и бесповоротно?

– Я разговаривал с Горобцом, – Архипов прикурил сигарету. – Он дает гарантии, что как только пыль уляжется, все пойдет по-старому. Нужно выждать пару месяцев. И, разумеется, вернуть долг.

Покровский подскочил, будто выброшенный из кресла катапультой, прошелся по комнате и задернул легкие занавески. Заходящее солнце било в глаза, мешая видеть лицо собеседника. Он совершил еще пару кругов и снова повалился в кресло.

– Вернуть долг… Хорошо сказано. Долг… Вопрос: чей долг?

– Наш. То есть мой. Но мы же одна команда. Если бы ты прокололся, я, не задумываясь, отдал все… Олег, послушай, ничего другого не остается. Иначе меня положат в деревянный ящик. И я еще долго буду просить своих убийц, чтобы меня не закапывали живым, а для начала хотя бы пристрелили или задушили.

– Я так и знал… Знал, что ты придешь ко мне и попросишь денег. Наш долг… Как мне это нравится: наш.

– Мне больше не к кому придти, – вздохнул Архипов. – Ты же знаешь, я платежеспособен. Продам тачки, квартиру… Но мне нужно время, чтобы взять нормальную цену. Время – это как раз то, чего у меня нет. Мы вместе начинали. С нуля начинали. Помнишь, сколько дел, удачных и не очень удачных, провернули? Ты мне как брат, у меня нет друга ближе, чем ты…